#501
|
||||
|
||||
Цитата:
Это не значит, конечно, что Дж.Буш хорош, но это к слову, о масонах. А Николая Второго все же именно масоны оплели сетью заговора и вынудили отречься - это уж точно факт (см. хотя бы "Анатомия измены" В.Кобылина)! И если бы Столыпина они не убрали 1 сентября 1911 года, то не было бы и 2 марта 1917 года. |
#502
|
||||
|
||||
Цитата:
Вам Гучков симпатичен?
__________________
Столыпин - отец русского порядка Вступайте в группу поддержки Столыпина на форуме! |
#503
|
||||
|
||||
Николай Ваша неправда, я как раз царя то ли в первом то ли во втором посте отбросил, ему легче было сместить Столыпина чем 11 покушений устраивать....Мне Гучков несимпатичен вообще.
__________________
Смерть одного человека — это смерть, а смерть двух миллионов — только статистика. Э.М.Ремарк "Черный обелиск" (1956) |
Пользователь сказал cпасибо: | ||
#504
|
|||
|
|||
Какие заслуги? О чем вы сударь? В наше время колхозникам также выделили паи колхозной земли, также могут получить кредит в банке. Но это ставить в заслугу и в великое реформаторство? Ну ну.
|
#505
|
||||
|
||||
«Каждое утро, когда я просыпаюсь, и творю молитву, я смотрю на предстоящий день, как на последний в жизни и готовлюсь выполнить все свои обязанности, уже устремляя взор в вечность. Вечером же, когда я опять возвращаюсь в свою комнату, то говорю себе, что должен благодарить Бога за лишний дарованный мне день жизни. Это единственное следствие моего постоянного сознания близости смерти как расплаты за свои убеждения. И порой я ясно чувствую, что должен наступить день, когда замысел убийцы, наконец, удастся».
П.А. Столыпин
__________________
Надо жить! А жизнь - это земля, посеяв в ней себя, Ты расти будешь. Жить! А жизнь - это моря, Плыви без корабля и не только себя разбудишь Надо жить! (с) И. Тальков (младший) |
#506
|
||||
|
||||
Протокол допроса Д.Г. Богрова
1 сентября 1911 г. 1911 года, сентября 1 дня в г. Киеве, я, отдельного корпуса жандармов подполковник Иванов, вследствие предложения прокурора Киевской судебной палаты, в порядке 261 ст. Уст. угол. суд. допрашивал нижепоименованного, который показал: зовут меня Дмитрий Григорьевич Богров, вероисповедания иудейского, от роду 24 года. Звание помощника присяжного поверенного. Проживаю в г. Киеве, Бибиковский бульвар № 4, кв. 7. К делам политического характера не привлекался. На предложенные вопросы отвечаю: Решив еще задолго до наступления августовских торжеств совершить покушение на жизнь министра внутренних дел Столыпина, я искал способ осуществить это намерение. Так как я не имел возможности встретиться с министром, я решил обратиться к начальнику охранного отделения Н.Н. Кулябко которому я рассказал, что ко мне обращался некий молодой человек, который готовится совершить покушение на одного из министров и что этот молодой человек проживает у меня на квартире. Кулябко, будучи очень взволнован сообщенными сведениями, поставил наблюдение за моей квартирой для установления личности этого молодого человека. У Кулябко я был, кажется, 27 августа, затем 31 августа и, наконец, встретился с ним в Европейской гостинице I сентября в № 14. При свидании с Кулябко в первый раз присутствовал полковник Спиридович и еще один господин (кажется, Веригин'). При последнем свидании присутствовал тот же господин. Конечно, Кулябко вполне искренне считал мои слова истинными. Вследствие этого Кулябко дал мне билет в Купеческое собрание и затем в театр. За билетом в Купеческое я посылал в охранное отделение посыльного, билет ему был выдан в запечатанном конверте с надписью «Для Аленского» - Билет в театр был прислан мне на квартиру в 8 часов вечера Кулябко, который меня предупредил по телефону. № билета 406, 18 ряда. Билет передал мне какой-то филер, который знал меня в лицо, как знают меня многие филеры. В Купеческом я пробыл с 8 часов вечера до конца торжеств. Револьвер был со мной. Стоял на аллее, недалеко от малороссийского хора, ближе к входу. Потом переменил место и стоял на пути прохода Государя за хором, приблизительно против ресторана. Имел при себе револьвер. Почему не выполнил свои намерения - не знаю. Еще раз повторяю, что полковник Кулябко не знал о цели моих посещений. В театр я пришел в 814 вечера, вошел через главный вход, после этого увидел Кулябко, который спросил: «Ну что, ушел ли ваш квартирант?» Я ответил, что он еще у меня на квартире, что он заметил наблюдение и поэтому не выходит. Кулябко предложил мне съездить под каким-нибудь предлогом домой и посмотреть, не собирается ли мой гость уходить; я вышел из театра приблизительно в 8 час. 25 минут вечера, перешел на другую сторону Владимирской ул. и приблизительно через 15 минут вернулся обратно. Вошел я через правый боковой вход, причем неизвестный мне офицер не пропускал меня, так как часть билета была прорвана при первом контроле. Я обратился за помощью к Кулябко, который удостоверил, что я уже был в театре. Тогда меня впустили. Во время первого антракта я не сходил с места. Во время второго я прошел в коридор, где Кулябко сказал мне, что он сильно беспокоится насчет моего квартиранта и предложил ехать немедленно домой. Я выразил согласие, но повернул в другую сторону и прошел в проход, в котором стоял Столыпин. Подойдя к нему на расстояние 2-3 шагов, я вынул револьвер «браунинг» и произвел два выстрела. После этого повернулся и пошел к выходу, но был задержан. Револьвер мною приобретен в бытность мою за границей, в Берлине, в магазине на Leipziger Strasse в 1908 году, вместе с револьвером мною были куплены патроны в количестве 50-60 штук. Стрелять мне приходилось мало, в общем стрелял я раз 30, иногда в цель, иногда на воздух. Все рассказанное мною Кулябко было вымышлено. Никто у меня не останавливался. В первое свидание я рассказал в самом неопределенном виде, что ко мне на дачу, где я жил в течение 2-х недель, приезжал молодой человек по кличке «Николай Яковлевич», с которым я будто бы познакомился в С.-П[етер]б[урге]. Человек этот расспрашивал меня об условиях, в которых будут протекать киевские торжества и, видимо, интересовался условиями, при которых мог бы иметь место террористический акт. Кулябко спросил у меня приметы этого человека, а также просил сообщить, если будет что-нибудь новое. Между прочим, он указал на пачку билетов, которые лежали у него на столе и спросил: «А билет на торжества у Вас есть?» Я ответил, что билет мне не надобен, ибо я боюсь афишироваться. При этом разговоре присутствовал Спиридович и Веригин. Только при следующем разговоре по телефону я попросил билет в Купеческое. Билет мне был дан. После Купеческого я вечером, часов в 11, зашел в охранное отделение; Кулябко уже спал, я написал ему сообщение, что «Николай Яковлевич» приехал ко мне, ночует у меня и завтра намерен встретиться с неизвестной девицей «Ниной Александровной», у которой есть бомба. Все это опять-таки было ложно. Кулябко поставил к моему дому наблюдение для того, чтобы заметить выход «Николая Яковлевича» и встречу его с «Ниной Александровной». Во время свидания в Европейской гостинице я напирал на необходимость выделить меня из компании бомбистов и с этой целью просил создать предлог в виде ухода моего в театр. В то же время посещение мною театра давало бы возможность предупредить покушение тем, что я не дал бы нужного заговорщикам сигнала. Ни к какой партии я не принадлежу. Имел года три тому назад связи с анархистами, но связи эти безвозвратно порвал. С тех пор я занимался исключительно своим образованием. В январе 1910 года кончил Киевский университет и в апреле того же года уехал в С.-П[етер]б[ург], где пробыл до ноября 1910 г. Из С.-П[етер]б[урга] я уехал по болезни и в течение 2-х месяцев, январь и февраль 1911 года, пробыл в Ницце, откуда вернулся в Киев. В С.-П[етер]б[урге] я жил по Литовской ул. в д. № 69, кв. 19 у двоюродного брата Льва Богрова6, занимался отчасти адвокатурой, отчасти состоял помощником секретаря в Комитете по борьбе с фальсификацией пищевых продуктов при Министерстве торговли и промышленности, где получал 50 руб. в месяц жалованья, судебная практика в мировых учреждениях давала мне 25-30 рублей в месяц и от 75-100 р. ежемесячно высылал мне отец. С анархистами я познакомился в 1907 году в Киеве в университете через студента Татиева под кличкой «Ираклий» В состав группы входили Иуда Гросман, Леонид Таратута, Петр, Кирилл Гродецкий10 и несколько рабочих-булочников. Состав группы многократно менялся в течение 1908 года, туда вошел целый ряд новых лиц: Сандомирский Герман, Филипп12, Тыш13, Дубинский14. Никаких преступных деяний я за все время принадлежности к анархистам не совершал. Примкнул к анархистам и искал связей с ними сначала из-за желания подробнее познакомиться с их учением, а затем, но очень короткое время, был заражен царившим там боевым духом. Я принимал участие в целом ряде собраний, происходивших на квартирах у членов их и высказывал мнение свое по разным вопросам. Домов, где были собрания, не помню. В организации с 1908 года не входил, ни в С.-П[етер]б[урге], ни за границей. С присяжным поверенным С. Г. Крупновым, помощником которого я состою с марта 1910 года, я раньше знаком не был. Просил же его принять меня в помощники, потому что рассчитывал у него на работу по уголовным делам. Узнал я про то, что в С.-П[етер]б[урге], в Комитете борьбы с фальсификацией имеется вакансия на место помощника секретаря, через родственника своего Доктора Семена Леонидовича Рашковича, причем на место был утвержден президиумом Комитета. С ноября 1905 года я проживал в Мюнхене и до конца 1906 года состоял одновременно студентом Мюнхенского и Киевского университетов, причем приезжал в Киев для того, чтобы сдавать экзамены. Покушение на жизнь Столыпина произведено мною потому, что я считаю его главным виновником наступившей в России реакции, т.е. отступления от установившегося в 1905 году порядка: роспуск Госу-д[арственной] думы, изменение избирательного закона, притеснение печати, инородцев, игнорирование мнений Государственной] думы и вообще целый ряд мер, подрывающих интересы народа. С середины 1907 года я стал давать сведения охранному отделению относительно группы анархистов, с которой имел связи. В охранном отделении состоял до октября 1910 года, но последние месяцы никаких сведений не давал. В сентябре 1908 года я предупредил охр[анное] отд[еление] о готовящейся попытке освободить заключенных в тюрьму Тыша и «Филиппа». Необходимо было немедленно принять меры, и я предложил Кулябко арестовать и меня. Я был арестован и содержался в Старокиевском участке 2 недели. В охранном отделении я шел под фамилией «Аленский» и сообщал сведения о всех вышеприведенных лицах, о сходках, о проектах экспроприации и террористических актов, которые и расстраивались Кулябко. Получая 100-150 рублей в месяц, а иногда единовременно по 50-60 рублей, тратил их на жизнь. В 1910 году, в июле или августе, я встретился со Столыпиным при осмотре им с.-п[етер]б[ургского] водопровода. Расстояние между нами было шаге» 10-12, но по указанию начальника водопровода я удалился. Был ли у меня при себе револьвер тогда, я не помню, но мысли совершить покушение не было. Никакого определенного плана у меня выработано не было, я только решил использовать всякий случай, который может меня привести на близкое от министра расстояние, именно сегодня, ибо это был последний момент, в который я мог рассчитывать на содействие Кулябко, так как мой обман немедленно должен был обнаружиться. Настоящее показание написано мною собственноручно. Дмитрий Богров. Подполковник Иванов. При допросе присутствовал товарищ прокурора судебной палаты Царюк. Предъявленный мне револьвер принадлежит мне (системы браунинг № 239630) он был заряжен восьмью патронами, из коих один был в дуле, а семь в обойме. Д. Богров. При допросе присутствовали: товарищ прокурора судебной палаты Царюк и прокурор суда Брандорф. Подлинный подписал подполковник Иванов. С подлинным верно: Шредель.
__________________
Надо жить! А жизнь - это земля, посеяв в ней себя, Ты расти будешь. Жить! А жизнь - это моря, Плыви без корабля и не только себя разбудишь Надо жить! (с) И. Тальков (младший) |
#507
|
||||
|
||||
Цитата:
Оказывается, Богров радел за интересы Государственной Думы. Первой, оппозиционной царю, Думы. Не кажется ли Вам, что Богров указал здесь на интересы Гучкова с компанией?
__________________
Столыпин - отец русского порядка Вступайте в группу поддержки Столыпина на форуме! |
#508
|
||||
|
||||
масонский след в деле Богрова
Цитирую по:
http://cityref.ru/prosmotr/4358-8140.htm "Любопытно, что укрывающийся за множеством псевдонимов двоюродный брат Дмитрия Богрова - Сергей /Вениамин/ Евсеевич Богров, более известный как Николай Валентинов был добрый знакомец другого российского псевдонима - Ленина. Но довольно щедрый в своих литературных жизнеописаниях С. Богров-Н. Валентинов ни слова не проронил о такой примечательной родственной связи. А между тем, из различных источников следует, что его влияние на Дмитрия Богрова в бытность их совместного проживания на Петербургской квартире было достаточно велико. Интересно и то, что пришедший к власти Ленин ... терпит в своем правительстве на дипломатической службе Богрова-Валентинова, несмотря на прежнюю с ним размолвку, о которой последний обстоятельно написал в своих "Встречах с Лениным", широко известных в России". Так вот, Н.Валентинов (С.Е.Богров) - как раз масон. Вероятно, и Ленин "терпел" его на дип. службе, так как какое-то воемя нуждался в связях с масонами за рубежом и в России. |
#509
|
||||
|
||||
Ленин-масоны Валентинов - Богров
Цитирую по (автор Г.Сидоровкин):
http://old.lgz.ru/conference/lg_reda...c1/seminar.htm <<История Д. Богрова свидетельствует, что накануне своего покушения этот раскрытый двойной агент искал подходящую жертву - для искупления уже установленной бывшими соратниками вины. И можно предположить, что в этот критический момент цель ему указал двоюродный брат Валентинов-Богров, - самый авторитетный для него человек, хорошо сознающий, что Столыпин опаснее царя со всей его свитой. Конечно, это только догадка. Но по мере знакомства с героем нашего очерка, и массой важных деталей она обретает силу важных улик. И вопрос, отчего по восшествию на российский престол злопамятный Ленин терпит и даже возвышает своего обидчика Валентинова, даже лично помогает уехать за рубеж родственникам Д. Богрова, становится почти риторическим. Вполне логично предположить, что Валентинов сумел получить откупную, о которой не пишет ни слова. Нигде в обильных очерках этого чрезвычайно ловкого человека вы не найдете, что после ссоры с вождем, наш литератор оказался ему чем-то полезен. А между тем почти невозможное примирение состоялось. Так, может, из благодарности за такую услугу, за которую можно все простить и забыть? Рискну сделать предположение: может, по наводке самого Ильича Валентинов-Богров указал в подходящий момент своему брату Богрову на премьера Столыпина, который был для бесов России страшнее царя? В пользу этой версии приведу еще аргумент. Самсонов-Вольский-Валентинов-Богров, за рубежом не унялся: отсидевшись в Париже после сталинских коротких расправ, он продолжил полемику с Ильичом, который давно бездыханно лежал в мавзолее. И, нарушая данное ранее обещание, до конца своих дней полощет своего благодетеля. Вождя, который знал его тайну, нечто такое, о чем Валентинов предпочитал умолчать, больше не мог ему помешать, и наш псевдоним начинает выдавать нагора свои бесконечные мемуары. Ленин простил Валентинова, но Валентинов не прощает вождя. Случай для психиатров: малоизвестный Валенитнов ревнует к славе вождя, который, возможно, обязан ему возвышением. Об этом в эмиграции лучше молчать, но тщеславная натура бунтует. И в своих мемуарах он заходит по третьему кругу, смакуя каждый самый мелкий эпизод своих встреч, событий, тревог. Но стороной обходится лишь тема смерти Столыпина: ни намека на родство с убийцей премьера, ни слова о событии, потрясшем Россию, нет даже имени реформатора, бывшего для оппозиции самой важной фигурой. ...Скорее всего, за убийцей Д.Богровым стояли другие, которые указали обреченному на нужную цель. И можно предположить, что наводчиком был малоизвестный тогда Валентинов, а заказчиком самого главного в России убийства - известный всем человек...>> Итак, "заказчик" Столыпина - ЛЕНИН?! Недаром же он писал, что реформы Столыпина убивают надежду на революцию в России... |
#510
|
||||
|
||||
Протокол допроса от 2 сентября 1911 года(1)
Протокол допроса Д.Г. Богрова
2 сентября 1911 г. 1911 года, сентября 2 дня, в Киевской крепости судебный следователь по особо важным делам округа Киевского окружного суда В.И. Фененко, допрашивал нижепоименованного в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном 1 ч. 102 ст. Угол. улож. и 13, 9 и 1454 ст. Улож о наказ. И он показал следующее: 1) Имя, отчество и фамилия Дмитрий Григорьевич Богров. 2) Возраст во время совершения преступления 24 лет. 3) Месторождения (губерния, уезд, волость, село и деревня) и где записан в метрических книгах о родившихся, если несовершеннолетний г. Киев. 4) Место приписки (город или волость) Помощник присяжного поверенного. 5) Постоянное место жительство г. Киев, Бибиковский бульвар, дом № 4. 6) Рождение (законное или незаконное) Брачное. 7) Звание (состояние, сословие, чин и где служил, имеет ли знаки отличия и какие) Помощник присяжного поверенного. 8) Народность и племя Еврей. 9) Религия Иудейская. 10) Какое получил образование или вообще знает ли грамоту Окончил Киевский университет Св. Владимира. 11) Семейное отношение (женат, вдов, живет в разводе, имеет ли детей, сколько, если малолетний, живет ли при родителях, сирота, подкидыш и т.д.) Холост. 12) Занятие и ремесло Адвокатура. 13) Степень имущественного обеспечения Не имею. Отец мой имеет дом на Бибиковском бульваре, д. № 4. 14) Особые приметы (глух, слеп, нем и т.п.) Нет. 15) В каких отношениях состоит к пострадавшему от содеянного преступления Посторонний. 16) Отбыл ли воинскую повинность, не состоит ли в запасе армии или флоте или же в ополчении и по какому уезду или волости Отбыл в 1910 году, ратник ополчения 2-го разряда. 17) Прежняя судимость Не судился. Я не признаю себя виновным в том, что состоял участником преступного сообщества, именующего себя группой анархистов и имеющего целью своей деятельности насильственное ниспровержение установленного Основными законами образа правления, но признаю себя виновным в том, что, задумав заранее лишить жизни председателя Совета министров Столыпина, произвел в него 1-го сентября сего года два выстрела из револьвера браунинга и причинил ему опасные для жизни поранения, - каковое преступление, однако, совершено мною без предварительного уговора с другими лицами и не в качестве участника какой-либо революционной организации. Вырос я в семье отца моего и матери, которые проживают в г. Киеве, причем отец мой присяжный поверенный и домовладелец. Дом отца моего находится на Бибиковском бульваре под № 4 и стоит приблизительно 400 тысяч рублей. Долга на этом доме имеется 100 тысяч рублей. Таким образом, отец мой является вполне обеспеченным человеком. Я лично всегда жил безбедно, и отец давал мне достаточные средства для существования, никогда не стеснял меня в денежных выдачах. После окончания Киевской 1-й гимназии в 1905 году я поступил в Киевский университет на юридический факультет. В сентябре того же года я уехал в Мюнхен, для продолжения учения, так как Киевский университет был закрыт. Вернулся я из Мюнхена осенью 1906 года. В те времена я уже был настроен революционно, хотя ни в каких конкретных поступках это мое настроение не выражалось. Вернувшись в Киев, я в декабре месяце 1906 года примкнул через студенческий кружок к группе анархистов-коммунистов17, с которыми Я познакомился через студента Татиева, под кличкой «Ираклий». В настоящее время он куда-то выслан, куда - не знаю. В состав группы входили: Иуда Гросман, Леонид Таратута, какой-то Петр, фамилии когорт го не помню, Кирилл Гродецкий и несколько рабочих-булочников. Эта группа имела при мне 10-15 собраний, происходивших на разных квартирах, но на каких именно - указать не могу, так как забыл адреса. На этих собраниях разрабатывались организационные планы и высказывались предположения о возможности совершения разных экспроприации, но определенных замыслов не было. Я лично за вес время принадлежности к группе анархистов-коммунистов ни в каких преступлениях не участвовал. Состав партии часто менялся, и в течение 1908 года все вышепоименованные лица из нее выбыли, будучи арестованы, а в состав ее вошли приехавшие из-за границы: Герман Сандомирский» Наум Тыш, Дубинский и какой-то Филипп, фамилии которого не помню. Примкнул я к группе анархистов, вследствие того» что считал правильным их теорию и желал подробно ознакомиться с их деятельностью. Однако вскоре, к середине 1907 года, я разочаровался в деятельности этих лиц, ибо пришел к заключению, что все они преследуют, главным образом, чисто разбойничьи корыстные цели. Поэтому я, оставаясь для видимости в партии, решил сообщить Киевскому охранному отделению о деятельности этой партии. Решимость эта была вызвана еще и тем обстоятельством, что я хотел получить некоторый излишек денег. Для чего мне нужен был этот излишек денег, я объяснить не желаю. Когда я впервые явился в середине 1907 года в охранное отделение, то начальник его Кулябко расспросил меня об имеющихся у меня сведениях и убедившись, по-видимому, что таковые совпадают с его сведениями, принял меня в число своих сотрудников и стал уплачивать мне по 100-150 рублей в месяц и иногда единовременно по 50-60 рублей. Тратил я эти деньги на жизнь, причем от отца своего в то время получал, кроме стола и квартиры, около 50 рублей в месяц. В охранное отделение я ходил два раза в неделю и, между прочим, сообщил сведения о готовящихся преступлениях: как, например, Борисоглебскую организацию максималистов18, экспроприацию в Киевском Политехническом институте, лабораторию в Киеве на Подоле, по которой была привлечена Р. Михельсон19, дело Мсржеевской20, подготовлявшей покушение на жизнь Государя Императора в 1909 году, и много других замыслов анархистов. Кроме того, я предупредил охранное отделение о готовящейся попытке освободить находившихся в Лукьяновской тюрьме Тыша и Филиппа при помощи бомбы. Для предупреждения этого преступления необходимо было арестовать участников накануне, и для того, чтобы моя роль, как сотрудника, не была раскрыта, я тоже был арестован фиктивно охранным отделением и содержался в Сгарокиевском участке с 10 сентября по 25 сентября 1908 года, после чего был отпущен и продолжал свою деятельность в охранном отделении, где шел под фамилией «Аленского». Всего работал я в охранном отделении около 2Уг лет и в течение этого времени был несколько раз за границей, причем одна моя поездка длилась с сентября 1908 годы по май 1909 года. Эти мои поездки предпринимались мною для моих личных надобностей и не носили характера командировок от охранного отделения, но Кулябко пользовался этими поездками и сохранял со мной связь, поручая собирать сведения о заграничной деятельности анархических организаций и продолжая выплачивать мне ежемесячно деньги. В охранном отделении я работал до начала 1910 года, а затем уехал в С.-Петербург, по окончании в феврале месяце 1910 года курса в Киевском университете. Там я продолжал числиться помощником киевского присяжного поверенного С.Г. Крупнова и иногда получал практику через знакомых присяжных поверенных: Кальмановича, Рашковича, Дубосарского и других. Вскоре по приезде в С.-Петербург, в июле месяце 1910 года, я решил сообщить Петербургскому охранному отделению или департаменту полиции вымышленные сведения для того, чтобы в революционных целях вступить в тесные сношения с этими учреждениями и детально ознакомиться с их деятельностью. На вопрос, почему у меня, после службы в Киевском охранном отделение явилось вновь стремление служить революционным целям, я отвечать не желаю. По прибытии в Петербург я снова сделался революционером, но ни к какой организации не примкнул. На вопрос о том, почему я через такой короткий промежуток времени из сотрудника охранного отделения снова сделался революционером, я отказываюсь отвечать. Может быть, по-вашему это нелогично, но у меня своя логика.
__________________
Надо жить! А жизнь - это земля, посеяв в ней себя, Ты расти будешь. Жить! А жизнь - это моря, Плыви без корабля и не только себя разбудишь Надо жить! (с) И. Тальков (младший) |
Пользователь сказал cпасибо: | ||
#511
|
||||
|
||||
Протокол допроса от 2 сентября 1911 года(2)
Могу только добавить, что в Киевском охранном отделении я действовал исключительно в интересах сего последнего. Задумав сообщить петербургским жандармским властям вымышленные сведения, я написал Кулябко письмо, в котором, сообщая, что у меня есть важные сведения, запрашивал его, куда мне их сообщить. На это письмо я получил телеграфный ответ с указанием, что мне нужно обратиться к С.-Петербургскому начальнику охранного отделения фон Коттену. У этого последнего я был раз 10 и, передавая ему вымышленные и довольно безразличные сведения, по-видимому, заслужил его доверие. Мне думается, что меня рекомендовал ему Кулябко. Коттен платил мне 150 рублей в месяц, в течение 4-х месяцев. После этого я серьезно заболел в С.-Петербурге, и врачи послали меня на юг Франции, куда я прибыл .в декабре месяце 1910 года и оставался там до марта месяца 1911 года. Там я никаких сношений с революционными организациями не имел и никаких поручений от них не получал. Вернувшись в Киев, я прожил здесь до конца июля месяца и ни с Кулябко, ни с революционерами не виделся. В июле же месяце я поехал на дачу около Кременчуга» где пробыл недели две у своих родителей. После этого я вернулся в Киев в начале августа и оставался здесь безвыездно до вчерашнего дня. Еще в 1907 году у меня зародилась мысль о совершении террористического акта в форме убийства кого-либо из высших представителей правительства, каковая мысль явилась прямым последствием моих анархических убеждений. Затем в период моей работы в Киевском охранном отделении я эту мысль оставил. А в нынешнем году снова вернулся к ней, причем я решил убить министра Столыпина, так как я считал его главным виновником реакции и находил, что его деятельность для блага народа очень вредна. Зная о предстоящих в Киеве августовских торжествах и о предполагаемом приезде Столыпина, я решил воспользоваться этим обстоятельством для осуществления своего замысла. Но так как мне трудно было проникнуть в те места, где должен был иметь пребывание Столыпин, то я придумал ввести Кулябко в заблуждение и при его помощи получить доступ в означенные места. Для этой цели 26 или 27 августа отправился к Кулябко на квартиру, предварительно уведомив его по телефону о том, что имею сообщить ему некоторые сведения. Кулябко принял меня у себя дома и при нашем разговоре присутствовали полковник Спиридович и камер-юнкер Веригин. Я сообщил всем этим лицам вымышленные сведения, схема которых была выработана мною заранее по следующему плану. В бытность мою в С.-Петербурге я сообщил фон Коттену ложное известие о моем знакомстве с молодым террористом и вот теперь я и решил воспользоваться этой же несуществующей личностью, которую назвал «Николаем Яковлевичем», для того, чтобы создать связь между сведениями, сообщенными мною раньше фон Коттену и ныне сообщаемыми мною Кулябке и тем самым придать этим сведениям большую достоверность. Я решил рассказать Кулябко» что этот «Николай Яковлевич» с женщиной «Ниной Александровной», также несуществующей, усладились приехать в Киев во время августовских торжеств для совершения убийства одного из министров, что они просили меня дать им возможность прибыть в Киев не по железной дороге и не на пароходе, а на моторной лодке для того, чтобы избегнуть полицейского наблюдения, - и что Николай Яковлевич имеет намерение остановиться у меня на квартире. После передачи всех этих сведений я решил убедить Кулябко дать мне пропуск в те места, где будет Столыпин, для того, чтобы иметь возможность предупредить покушение на него. Получив же эти пропуски, я решил воспользоваться близостью Столыпина и стрелять в него. Весь этот план и был мною осуществлен, причем Кулябко, несомненно, вполне искренно считал мои слова правдивыми. Я виделся с Кулябко всего три раза, а именно 26 или 27 августа в присутствии Спиридовича и Веригина, затем ночью 31 августа у него на квартире и, наконец, 1 сентября в Европейской гостинице в № 14 в присутствии того же Веригина. В эти три раза я ему рассказал все вышеизложенное и прибавил, что «Николай Яковлевич» и «Нина Александровна» приехали и первый из них остановился у меня на квартире. Тогда Кулябко учредил за ней очень густое наблюдение, но, конечно, никого не выследил, так как никто ко мне не приезжал. При первом свидании с Кулябко он, указывая мне на пачку пригласительных билетов на разные торжества, спросил меня, имею ли я таковые, но я, не желая возбудить у него подозрения, ответил ему, что мне таковых не надо;
однако я твердо решил достать такие билеты и с этой целью телефонировал ему в 6 часов вечера 31 августа, что в видах успеха дела мне необходим билет на вход в Купеческий сад. Кулябко, очевидно, понял, что мое присутствие в саду требуется для предупреждения покушения и сообщил мне, что билет будет мне выдан, и чтобы я прислал за ним посыльного. Таким образом я и получил билет и находился в Купеческом саду 31 августа, где стоял сначала около эстрады с малороссийским хором, а затем перешел на аллею ближе к царскому шатру, я [был] в первом ряду публики и хорошо видел прохождение Государя, но Столыпина на тот момент не заметил и видел его только издали и то неотчетливо, поэтому я и не мог в него тогда стрелять. Вернувшись из Купеческого сада и убедившись, что единственное место, где я могу встретить Столыпина, есть городской театр, в котором был назначен парадный спектакль 1 сентября, я решил непременно достать себе туда билет и с этой целью пошел в охранное отделение и, ввиду того, что Кулябко уже спал, я написал предъявляемую мне записку (мне предъявлена собственноручно написанная мною записка, начинающаяся словами «У Аленского в квартире» и кончающаяся словами «жду инструкций»). В этой записке я сообщал ему вымышленные сведения о том, что у «Нины Александровны» имеется бомба, что у «Николая Яковлевича» есть высокопоставленные покровители и что покушение на Государя не состоится из опасения еврейского погрома. Я рассчитывал, что эта записка произведет на Кулябко серьезное впечатление и он примет меня лично, и тогда я выпрошу у него билет на спектакль. Так оно и вышло; Кулябко меня принял и из разговора с ним я понял, что он меня ни в чем не подозревает и что я имею все шансы на получение билета. Но окончательно этот вопрос не был тогда разрешен, поэтому я на следующий день снова пошел к Кулябко и сообщил ему, а также присутствовавшему Веригину, что билет мне необходим, во-1-х, для того, чтобы быть изолированным от компании бомбистов, а во-2-х, для разных других целей, полезных для охранного отделения. Но эти цели были изложены мною весьма неопределенно и туманно и я, главным образом, рассчитывал, что Кулябко среди окружающей его суматохи не станет особенно в них разбираться, а из доверия ко мне выдаст билет. Мои предположения в этом смысле вполне оправдались, и билет был мне прислан в 8 часе» вечера с филером охранного отделения, о чем меня предуведомил по телефону Кулябко. Билет был за № 406, 18-го ряда и был выписан на мое настоящее имя, только с ошибкой в заглавной букве моего отчества. Приехал я в театр во фраке в 814 ч. вечера и встретил Кулябко, которому сообщил, что «Николай Яковлевич» по-прежнему находится у меня на квартире и, по-видимому, заметил наблюдение. Тогда Кулябко, боясь прозевать его, просил меня съездить домой и удостовериться, не вышел ли он из дома. Я удалился на некоторое время из театра и, сделав вид, что побывал дома, вернулся в театр и сказал Кулябко, что «Николая Яковлевич» никуда не ушел. Затем я занял свое место и в первом антракте не имел случая приблизиться к Столыпину. Затем во время 2-го антракта, высматривая, где находится Столыпин, я в коридоре встретился с Кулябко, который мне сказал, что он очень опасается за деятельность «Николая Яковлевича» и тоже «Нины Александровны» и предложил мне ехать домой следить за «Николаем Яковлевичем». Я согласился, но когда Кулябко отошел от меня, оставив меня без всякого наблюдения, я воспользовался этим временем и прошел в проход партера, где между креслами приблизился к Столыпину на расстояние 2-3 шагов. Около него почти никого не было, и доступ к нему был совершенно свободен. Револьвер-браунинг, тот самый, который Вы мне предъявляете, находился у меня в правом кармане брюк и был заряжен 8 патронами (восьмью). Чтобы не было заметно, что карман оттопыривается, я прикрыл его театральной программой; когда я приблизился к Столыпину на расстояние около 2-х аршин, я быстро вынул револьвер из кармана и, быстро вытянув руку, произвел два выстрела и, будучи уверен, что попал в Столыпина, повернулся и пошел к выходу, но был схвачен публикой и задержан. Я помню, что перед задержанием у меня кто-то отнял револьвер, но кто именно - не знаю. Это оружие было мною куплено в 1908 году в Берлине, но без определенной цели. Пули в патронах, которыми я стрелял, отравлены не были. До этого случая я никаких попыток на убийство Столыпина или кого-либо другого не делал. После задержания меня прокурор суда отобрал у меня бумажник, в нем находилась предъявляемая мне записка, писанная мною собственноручно, начинающаяся: «Николай Яковлевич очень взволнован». Эту записку я заготовил на всякий случай, если понадобится поддержать вымышленные мною сведения о времяпрепровождении «Николая Яковлевича». Подтверждаю, что я совершил покушение на убийство статс-секретаря Столыпина единолично, без всяких соучастников, и не во исполнение каких-либо партийных приказаний. Более ничего добавить не имею. Показание писал собственноручно. Показание мне прочитано. Подписали: Дмитрий Григорьевич Богров. И. д. судебного следователя по особо важным делам Фененко. Присутствовал прокурор Киевской судебной палаты Чаплинский. Присутствовал прокурор Киевского окружного суда Брандорф. С подлинным верно: секретарь при прокуроре Киевской судебной палаты Ковалев.
__________________
Надо жить! А жизнь - это земля, посеяв в ней себя, Ты расти будешь. Жить! А жизнь - это моря, Плыви без корабля и не только себя разбудишь Надо жить! (с) И. Тальков (младший) |
#512
|
||||
|
||||
либерал-консерватор из небюрократической среды
Ищите, кому это выгодно, господа, да установите заказчика и заинтересованныхъ лицъ.
Ленин действительно был заинтересован в убийстве Столыпина, по всем законам физики, и социальной психологии. Наконец-то мы нашли способ заставить замолчать сталинистов в теме про Столыпина. Снова для них неожиданная информация прозвучала, о которой в курсе ВКП(б) не писали? Пользуясь случаем имеем некоторое время поговорить о Столыпине, что называется, без предубеждений (без сталинистов). Непонятый Столыпин Великий реформатор в России может выйти только из небюрократической среды И прижизненная, и посмертная судьба Столыпина была трагической. Он не был понял ни петербургской бюрократией, ни дворцовыми кругами, ни Николаем II. В нынешнем году мы отметили столетие российского парламентаризма. Стоит вспомнить и еще об одном немаловажном событии, произошедшем сто лет назад и имевшем прямое отношение к становлению в России либерально-правового строя: одновременно с роспуском 1-й Государственной Думы 8 июля 1906 года императорским указом премьер-министром России был назначен Петр Столыпин. И прижизненная, и посмертная судьба Столыпина была трагической. Он не был понят ни петербургской бюрократией, ни дворцовыми кругами, ни Николаем II. Столыпин не находил понимания и в Думе. Его имя поносилось и левой, и правой прессой, его проклинали и радикалы, и консерваторы, он не пользовался поддержкой даже либералов. В сентябре 1911 года Столыпин был убит в Киевском оперном театре анархо-коммунистом и одновременно агентом полиции Богровым. Однако злой рок продолжал преследовать великого реформатора и после смерти. Памятник ему в Киеве снесли сразу после Февральской революции 1917 года, а после Октября 1917 года говорить о Столыпине стало возможно только как о "реакционере" и "душителе свободы". Либерал-консерватор А между тем программа реформ, инициированная Столыпиным, представляла собой смелую попытку модернизации России, причем такой модернизации, которую можно назвать либерально-консервативной. Действительно, Петр Аркадьевич стремился к модернизации и европеизации страны, не порывая при этом с традициями и историческими заветами России. Конечно, не следует забывать и о том, что Столыпин проводил жестокие репрессии против революционного движения и политического терроризма (так, в августе 1906 года для борьбы с революционным насилием и терроризмом были учреждены военно-полевые суды, просуществовавшие до апреля 1907 года). И тем не менее в годы премьерства Столыпина в России был сделан целый ряд шагов к правовому государству и обеспечению политической и экономической свободы личности. Представляется, что изучение реформаторской деятельности Петра Аркадьевича может и сегодня оказаться небесполезным. В чем заключалась либеральная составляющая начатых Столыпиным преобразований? Петр Аркадьевич хотел видеть Россию свободной – "свободной в лучшем смысле этого слова, свободной от нищеты, от невежества, от бесправия". В своей речи во 2-й Думе 6 марта 1907 года Столыпин изложил программу либеральных реформ, которая, по оценке историка Виктора Леонтовича, представляла собой "одно из самых решительных наступлений либерализма во всей русской истории". В своей декларации Столыпин предложил Думе целый ряд законопроектов. Эти законопроекты: - обеспечивали свободу совести и веротерпимость и устраняли любые правовые ограничения, связанные с вероисповеданием; - обеспечивали неприкосновенность личности и создавали гарантии от произвольного ареста и обыска; - реформировали судебную систему и уголовно-процессуальный порядок (в частности, предполагалось, что предварительное расследование по политическим преступлениям будет производиться не жандармскими офицерами, а судебными следователями, а адвокат будет допускаться к подзащитному и во время предварительного следствия); - расширяли права местного самоуправления (земств); - позволяли крестьянам выходить из общины (о чем речь более подробно будет идти ниже); - вводили страхование рабочих и легализовали экономические забастовки; - развивали народное просвещение. В конце речи Столыпин заявил, что "преобразованное по воле монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое", и предложил Думе сотрудничать с правительством в проведении изложенной им программы в жизнь. В дальнейшем Столыпин планировал провести еще целый ряд реформ. Он полагал, что в России необходимо создать министерство национальностей, установить равноправие граждан, независимо от национальности и вероисповедания, уничтожить "черту оседлости", создать министерства социальной защиты, здравоохранения, труда, ввести пенсии для пожилых и инвалидов, осуществить национальную программу здравоохранения и полностью легализовать профсоюзы. С начала 1920-х годов предполагалось ввести обязательное бесплатное начальное образование. На реализацию всех замыслов, по словам Петра Аркадьевича, требовалось не менее 20 лет. Судьбой же ему было отпущено пять. (...) Скромный, но верный путь Либерализм Столыпина в то же время имел ярко выраженный консервативный характер. Петр Аркадьевич постоянно декларировал приверженность к русским историческим началам, в том числе монархии. В своей знаменитой речи в Государственной Думе 10 мая 1907 года, посвященной аграрной реформе, он заявил: "Мы предлагаем вам скромный, но верный путь (решения аграрного вопроса. – "НГ"). Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!" Подавление революционного движения Столыпин считал важнейшей предпосылкой проведения реформ ("сначала успокоение, а потом реформы"). Политические взгляды Столыпина были монархическими, но он был конституционным монархистом и убежденным сторонником народного представительства в России. Наихудшим же из абсолютизмов он считал абсолютизм зарвавшихся чиновников. Из деятельности Столыпина на посту премьер-министра можно извлечь целый ряд уроков, не потерявших актуальности и до нашего времени. Самый важный из них касается соотношения между либеральными и консервативными компонентами модернизации. Опыт преобразований 1906-1911 годов показал, что либеральные реформы в России могут быть успешными только в том случае, если они опираются на отечественные культурно-исторические традиции и духовные ценности. Между прочим, в отечественном политологическом сообществе теперь все большее признание получает точка зрения, согласно которой успешная модернизация в России возможна только в случае поддержания разумного баланса между сохранением содержания модернизации и самобытностью национальной культуры (что, собственно, и было целью Столыпина). В связи с этим следует отметить, что успешная модернизация в Японии и "азиатских драконах" (Южной Корее, Гонконге, Сингапуре, Тайване) была осуществлена не вопреки, а скорее благодаря традициям восточноазиатской цивилизации. Там же, где либерализм входит в непримиримый конфликт с консервативными, почвенническими ценностями и традициями, проведение успешных реформ весьма затруднено. Больше того, безоглядный радикализм и попытки полного разрыва с прошлым (большевистские или либерал-большевистские) ведут, как правило, к регенерации далеко не лучших исторических традиций. Подтверждения тому можно найти и в относительно недавней российской истории. Так, насильственный слом формировавшейся системы представительных органов в 1993 году привел не столько даже к "выборной монархии", сколько к худшему виду абсолютизма, по Столыпину, – к абсолютизму зарвавшихся чиновников. Николай Работяжев, 08.08.2006 http://www.russk.ru/st.php?idar=18158 Статья спорная, господа, почему и привел. Хотелось бы услышать два мнения: 1. Как вам тезис о том, что настоящий великий реформатор может выйти только из небюрократической среды? 2. Как вам идея о либерал-консерватизме? Возможно ли такое определение, и применительно ли оно к Столыпину?
__________________
Столыпин - отец русского порядка Вступайте в группу поддержки Столыпина на форуме! |
#513
|
|||
|
|||
Цитата:
Столыпин, это Кириенко царского масштаба. Поставили часть неотложных проблем разгрести и выкинули за ненужностью. Даже пост в минатоме не дали. "Великое реформаторство" Столыпина, нужно только в рамках пиара образа В.В.Путина. Иначе бы так пылился в чулане истории. |
#514
|
||||
|
||||
Критик, никто не говорит, что фермерство-это русская традиция. Это говорите Вы, и сами же с этого смеетесь. Действительно оригинально.
Распространение фермерство-это как раз модернизация, предложенная Столыпиным Хватит пугать народ "ликвидацией помещичьего землевладения" Помещичьей земли к началу ХХ века осталось не так и много. Она вся подавляющим большинством находилась либо в руках всякого рода арендаторов и управляющих, промышленников, заводчиков, либо в частной собственности крестьян, либо в собственности общины (причем последний вид собственности планировал ликвидировать Столыпин). Ленин во многом лукавил, когда толкал речёвки скорейшей необходимости ликвидации помешичьего землевладения. Это он скорее рисовал образ "ведьмы", на которую надо начать "охоту", чтобы чем то занять умы революциониззированных масс. Бороться то на самом деле и было уже практически и не с чем. Помещичье землевладение превратилось в такое же обычное землевладение, как и любое другое, крестьянское, например. Какие же азиатские страны Вы имеете в виду, когда говорите о переходе к реформам через ликвидацию помешичьего землевладения? Уж не о Монголии ли, которую из феодализма сразу бросили в социализм? В чем здесь аналогии с Россией ХХ века-не понимаю. Россия-то явно находилась на тот момент в более высокой (если по марксизму) общественной формации. А если на более понятном языке, то на более высокой ступени социально-экономического и цивилизационного развития. В сегодняшних условиях, скорее стоило бы забросить в чулан Ленина и Сталина, как неактуальных со своими экспериментальными идеями и радикальными перегибами, если не сказать, перенадломами, в экономике, политике, социальной, духовной и культурной сферах. Сегодня это все отжитые и непринятые обществом архаизмы. Зачем нам сегодня нужны эти пугала? Чему они нас могут научить сегодня? Разве только тому, как делать было не надо. А вот программа модернизации Столыпина сегодня как раз актуальна , как никогда, потому что мы стоим сегодня на пути эволюционного развития.
__________________
Столыпин - отец русского порядка Вступайте в группу поддержки Столыпина на форуме! |
Пользователь сказал cпасибо: | ||
#515
|
|||
|
|||
Цитата:
Цитата:
|
#516
|
||||
|
||||
Спорно сказать, любезнейший Критик, является ли община исключительно традиционным для русского человека явлением.
На территории Малой и Белой Руси (я надеюсь, Вы воспринимаете эти земли, как русские) община как таковая практически никогда не существовала. В Сибири на освоенных землях община тоже имела уже немного иную форму, и распространена была не повсеместно. Иногда община здесь создавалась исключительно формально, только как отдельный учитываемый объект для сбора податей. Да и в русской действительности община сильно трансформировалась со временем, особенно после отмены крепостного права, когда общинники становились свободными, и сохраняли внутренние связи только для взаимопомощи. Иногда стремления сохранять откровенные пережитки сродни указанию: "Пользуйтесь каменным топором, потому что наши предки им пользовались. Вы хотите перейти на железные топоры, ан нет, вот вам новый каменный топор, пользуйтесь только им."
__________________
(с) Иван Иванович, 2008 "Пудра-не порох, букли-не пушки, коса-не тесак, а я не немец, а природный русак. Немцев не знаю, видел их со спины." А.В.Суворов о реорганизации армии на прусский манер Павлом I |
#517
|
|||
|
|||
Цитата:
Это другой уклад, другой разрез, другая культура жизни. Ни хорошая, ни плохая, ни передовая, ни отсталая. Другая. Цитата:
|
#518
|
||||
|
||||
Цитата:
Община должна была уйти в прошлое, как этот самый каменный топор. Хозяйства, основанные на частной собственности, намного превосходят по показателям хозяйства, организованные по типу колхозов. Это вам сегодня скажет уже наверное любой.
__________________
(с) Иван Иванович, 2008 "Пудра-не порох, букли-не пушки, коса-не тесак, а я не немец, а природный русак. Немцев не знаю, видел их со спины." А.В.Суворов о реорганизации армии на прусский манер Павлом I |
#519
|
|||
|
|||
Цитата:
Что касается непосредственно колхозов, то это не совсем так. До сих пор, сельское хозяйство РФ, не может выйти на советские показатели. А уже почти двадцать лет прошло. |
#520
|
||||
|
||||
Столыпин - это достойный человек.
Если бы он был не премьером, а царем, Петром IV из династии Романовых, с теми же замыслами и способностями, он бы добился даже больших реформаторских успехов, чем Александр II.
__________________
«Александр II вообще единственный правитель России, который больше дал народу, чем у него забрал». Альфред Кох. |
Пользователь сказал cпасибо: | ||
Закладки |
Метки |
Великий реформатор, образцовый чиновник |
Опции темы | |
Опции просмотра | |
|
|