1 марта - День памяти Влада Листьева

[Вика]

Известный тележурналист Леонид Парфенов взял интервью у корреспондента газеты «Коммерсантъ» Олега Кашина, жестоко избитого 6 ноября во дворе своего дома. Интервью выйдет в эфир телеканала «Дождь» в следующий понедельник, сообщила представитель телеканала Дарья Симоненко.

В четверг по просьбе телеканала Парфенов встретился с Кашиным в больнице №36, куда был доставлен Кашин после нападения на него. Интервью также будет транслировать радиостанция «Коммерсант FM». «Разговор журналистов выйдет в эфир радиостанции и телеканала одновременно», – сообщила Симоненко.

Телеканал «Дождь» начал вещать в апреле. Его можно смотреть в интернете или по «НТВ Плюс». Сам Кашин разместил анонс «Дождя» в своем Facebook, никак не прокомментировав (единственный комментарий – о том, что в больнице он бросил курить).

После интервью Парфенов отправился на церемонию вручения премии имени Владислава Листьева. Взяв статуэтку, сначала выступил с резкой критикой современного телевидения, затем заговорил о нападениях на журналистов, сообщив, что посетил в больнице Кашина.

Накануне стало известно, что Парфенов будет интервьюировать известную правозащитницу Людмилу Алексееву, которая примет участие в передаче «Какие наши годы» на Первом канале.

Что касается расследования нападения на Кашина, то в четверг издание Life News опубликовало фоторобот одного из напавших на журналиста. Также портал сообщил, что изображение нарисовано художниками со слов журналиста, который сейчас находится в отделении травматологии больницы №36.

«Газета.Ru»

[Вика]

Из архива Forbes





В четверг Леонид Парфенов, получая премию имени Владислава Листьева, сказал речь о том, что нормальное, качественное телевидение в нашей стране закончилось. За несколько часов до этого Леонид Парфенов взял интервью у Олега Кашина.

Примечательно, что именно Олег Кашин год назад, в июле 2009 года написал для Forbes статью — о том, как четверть века назад на советском ТВ началась оттепель. Вот она.

Говорит и показывает перестройка

Двадцать лет назад политическая либерализация началась с телевидения. Как этот процесс зародился?

В конце 1984 года на Южный Урал обрушились страшные снегопады, железную дорогу заносило снегом, несколько раз приходилось прерывать движение поездов, для расчистки заносов привлекали солдат. В программе «Время» ежедневно выходили репортажи о чрезвычайной ситуации — из Москвы в Челябинскую область главная редакция информационных программ советского Центрального телевидения командировала специального корреспондента Александра Тихомирова, ранее специализировавшегося на репортажах с Байконура. Тихомиров рассказывал о самоотверженном труде работников железной дороги, трудовом энтузиазме и тому подобных вещах, о которых в те годы было принято говорить в программе «Время». Когда снегопады закончились и Тихомиров вернулся в Москву, его пригласил к себе министр путей сообщения СССР Николай Конарев — за цикл репортажей о челябинских железнодорожниках министр решил наградить телерепортера знаком «Почетный железнодорожник».

— Мы разговаривали в его кабинете поздно вечером, — вспоминает Тихомиров, ныне работающий на спутниковом телеканале «Кто есть кто». — Он был в пижаме, потому что в задней комнате рядом с его кабинетом была кровать, и он, как настоящий сталинский нарком, часто оставался ночевать на работе. Николай Семенович сказал, что награждает меня почетным званием, а я уже был в курсе, что никаких льгот вроде бесплатного проезда этот значок не подразумевает, и поэтому сказал, что очень ценю такую награду, счастлив быть ею отмеченным, но давайте вы поощрите нас, программу «Время», немножко иначе.

За 10 лет до разговора в кабинете министра Тихомиров учился в Высшей партийной школе в Хабаровске, и когда Леонид Брежнев встречался во Владивостоке с президентом США Джеральдом Фордом, слушателей хабаровской ВПШ возили изображать ликующих трудящихся по пути следования гостей. Там Тихомиров впервые увидел спецвагон, в котором путешествовал Брежнев.

— Это был настоящий дом на колесах, — вспоминает журналист. — С ванной, большим холлом, двумя купе для охраны и так далее. И с тех пор у меня была мечта — ездить с техникой в таком вагоне по стране, делать репортажи. И вот я попросил Конарева отдать этот вагон программе «Время». Он удивился, но сказал, что идея ему нравится. Придвинул к себе пачку бумаг и прямо при мне написал приказ: «Всем начальникам дорог и служб. МПС СССР совместно с программой «Время» организует выездную редакцию». И приказал выделить нам вагон — правда, не брежневский, но точно такой же, в нем на Дальнем Востоке начальник местной дороги ездил. С этим приказом я пришел к своему начальству, оно перепугалось вначале, но потом даже обрадовалось.

Путешествие телевизионного вагона, обеспечивавшего программу «Время» проблемными репортажами из отдаленных регионов, началось в феврале 1985 года на Сахалине. Репортажи под рубрикой «Выездная редакция сообщает» были посвящены намеченному на февраль-март 1986 года XXVII съезду КПСС, и первые выпуски цикла были выдержаны в обычных для советского телевидения патетических тонах.

— Темы были такие, — перечисляет Александр Тихомиров. — Об успехах трудящихся, о суровых буднях дальневосточников. К марту мы доехали до Комсомольска-на-Амуре, а потом умер Черненко, мы продолжили свой путь на запад и по мере движения почти физически чувствовали, как меняется обстановка в стране, как власть отпускает вожжи, на которых она нас держала.

[Вика]

К концу 1985 года телевизионный спецвагон добрался до Средней Азии. В Аламединском районе Киргизии героем очередного репортажа выездной редакции стал директор богатого совхоза, с которым воевал первый секретарь райкома Мамаркалиев. Мамаркалиев приходился племянником первому секретарю республиканской компартии Турдакуну Усубалиеву, и, как говорит Тихомиров, их клан боролся с руководителями успешных хозяйств, меняя их на родственников первого секретаря. Репортаж из Аламединского района снимали тайком от руководства республики. Директор совхоза и рабочие рассказывали в кадре о коррупции районного и республиканского начальства, открытым текстом обвиняя партийных руководителей в воровстве.

— Был семиминутный репортаж, — вспоминает Тихомиров. — И ключевым художественным образом в нем был камень, который торчал посреди реки Чу. Течение его толкало, разбивалось об него, и было понятно, что рано или поздно река этот камень свалит, когда наполнится. Монтировали мы этот репортаж у себя в вагоне, потом передавали из Фрунзе в Москву, и техники, которые работали в аппаратной, выдергивали штекеры из нашей аппаратуры: «Такое нельзя передавать, такое нельзя передавать». Но я в конце концов все передал, мы быстренько собрались и улетели в Ашхабад, а вагон отправили пустым. И по дороге, на территории Киргизии, его обстреляли.

Материал о коррумпированном райкомовском начальстве вышел в эфир не сразу. Тихомиров говорит, что решение о демонстрации этого сюжета на свой страх и риск принял новый зампред Гостелерадио СССР Леонид Кравченко. Сам Кравченко подробностей этой истории не помнит, но в 1985 году он, бывший главный редактор газеты «Труд», состоял при многолетнем председателе Гостелерадио Сергее Лапине своего рода либерализационным комиссаром. Летом Лапин уезжал в отпуск, и за месяц отсутствия начальника Кравченко самостоятельно переформатировал информационный блок советского телевидения.

«Когда Лапин вернулся из отпуска, он был в ужасе», — вспоминает Кравченко. Председатель Гостелерадио спрашивал своего зама: «Ты партбилет не боишься потерять? Тебе Горбачев не звонил?» — не понимая, что острые репортажи и критика — это уже не антисоветские проявления, а новая политика руководства КПСС. Характерный для того времени случай вспоминает один из авторов популярной юмористической телепередачи «Веселые ребята» Андрей Кнышев. Когда в декабре 1986 года в эфир вышел музыкальный выпуск программы с участием Жанны Агузаровой, группы «Центр», Бориса Гребенщикова и прочих неочевидных для официальной советской культуры артистов, Кнышева вызвали на «серьезный разговор» к начальству. Время было предновогоднее, начальство было занято, поэтому разговор назначили на один из дней в начале января.

— А в самом конце декабря, — вспоминает Кнышев, — Горбачев приехал в Останкино записывать новогоднее обращение к советскому народу. В присутствии главного редактора музыкальной редакции ЦТ Виктора Шалашова и председателя Гостелерадио (Сергея Лапина к тому времени сменил Александр Аксенов. — Forbes) Горбачев сказал, что сам он телевизор смотрит редко, но из того, что видел в последнее время, ему очень понравились выпуск «Музыкального ринга» про бардов и передача, «где молодые ребята так остроумно и интересно говорили о музыке, это было оригинально». Может быть, он хотел сделать комплимент музыкальной редакции, но в итоге спас нас от себя самого, потому что психология начальства очень проста: не дай Бог огорчить высшее руководство. Наступил новый год, мы ждали вызова к начальству, а его все не было и не было, и только в конце января Шалашов нам пересказал слова Горбачева.

Возможно, Михаил Горбачев действительно хотел сделать комплимент главной редакции музыкальных программ, но в этом случае комплимент был не по адресу — «Веселых ребят» производила не музыкальная, а молодежная редакция ЦТ, которая сыграла, может быть, ключевую роль в преобразованиях на советском телевидении.

— Все очень просто, — объясняет особый статус главной редакции молодежных программ Анатолий Лысенко, работавший в этой редакции с 1968 года. — На Центральном телевидении была главная редакция пропаганды, которая занималась общественно-политическим вещанием, была главная редакция информации, была музыкальная редакция. А молодежная редакция занималась и общественно-политическими передачами, и музыкально-развлекательными, и информационными, и международными — всякими. То есть мы делали все. И на этом мы себе немного развязывали руки. Как только нас пытались ограничить по тематике, мы начинали объяснять, что, мол, понимаете, это же для молодежи, нужен особый подход, ведь это совершенно другая аудитория. И нам это разрешалось. А когда нас начинали давить и говорить: вы занимайтесь своими молодежными проблемами и не лезьте никуда больше, — мы отвечали, что нельзя же делать возрастное гетто, молодежь интересует все. И вот, лавируя между этими ограничениями, мы добились определенной самостоятельности.

[Вика]

Отправленный в отставку председатель Гостелерадио Сергей Лапин стал советником министра иностранных дел СССР, и когда через несколько месяцев в мидовских коридорах его случайно встретит Анатолий Лысенко, Лапин скажет ему: «Лысенко, что вы делаете, вы же губите страну». «Махнул рукой и пошел дальше, не прощаясь», — вспоминает Лысенко. В 1987 году он, 50-летний редактор главной редакции программ для молодежи ЦТ, стал руководителем программы «Взгляд» — ночного общественно-политического шоу в прямом эфире, определившего лицо перестроечного телевидения.

Как вспоминает Кравченко, решение о создании «Взгляда» было принято секретарем ЦК КПСС Александром Яковлевым после того, как Политбюро ЦК КПСС решило отказаться от практики глушения иностранных радиопередач. «Яковлев сказал, что есть такое мнение и нужно предпринять некоторые шаги, чтобы удержать аудиторию, особенно молодежь, у телеэкранов рано утром и поздно вечером — у «голосов» это был самый прайм-тайм», — вспоминает Кравченко. Журналистам было предложено внести идеи по заполнению утреннего и ночного эфира, и главный редактор молодежной редакции Эдуард Сагалаев нашел в своем столе более чем десятилетней давности заявку на программу под названием «У нас на кухне после одиннадцати».

— Эта идея возникла в семьдесят пятом или семьдесят шестом году, — вспоминает Анатолий Лысенко. — Мы как-то решили сделать передачу в виде таких посиделок на кухне: приходят люди в гости, их встречают такие сумасшедшие хозяева, у них в холодильнике лежат пленки, молодые ребята, такой молодежный огонек, но на кухне, потому что кухня — это в любой квартире место сбора.

Не принятая когда-то заявка оказалась очень кстати, программу запустили в производство. Предполагалось, что делать ее будут совместно информационная и молодежная главные редакции, но журналисты конкурирующих редакций вместе не сработались, поэтому на ЦТ появились две очень похожие друг на друга программы — «До и после полуночи» и «Взгляд».

Ведущими «Взгляда» стали радиожурналисты Иновещания. Один из них, Александр Любимов, до «Взгляда» два года проработавший в редакции вещания на датском языке, вспоминает об этом времени со смесью гордости и неловкости:

— Все общество было объединено одной идеей, даже не протестом, а вот этим — «Мы ждем перемен», «Так жить нельзя». Мы были антикоммунистами и по мере сил упражнялись в этом. Иногда нам удавалось что-то сделать, иногда нет, но так уж получилось, что, хотя мы имели в виду многое — и свою любовь к стране, и свою любовь к людям, и свою любовь к музыке, — осталось от нас только вот это, борьба с коммунистами.

Формальным поводом для отставки председателя Гостелерадио СССР Александра Аксенова стало выступление режиссера Марка Захарова во «Взгляде» — Захаров призывал похоронить Ленина, а эта тема по меркам 1989 года еще считалась табуированной. На место Аксенова пришел Михаил Ненашев, который в конце семидесятых был главным редактором газеты «Советская Россия» и пользовался уважением фрондирующей интеллигенции. Ненашев говорит, что «пришел не подавлять, а в какой-то мере унять телевидение», но это ему уже не удалось. По мнению Ненашева, всеми переменами, которые произошли в конце восьмидесятых, страна обязана именно телевидению:

— Получилось так, что коммунистическая партия перестала быть партией политической. Она стала административным органом и утратила многие свои политические качества. И телевидение во многом заменило партию, прежде всего в ее политической работе. Партия не смогла объяснить ни одной из существовавших тогда проблем, и эту роль пришлось брать на себя телевидению.

Может показаться забавным, но такая ситуация — телевидение, замещающее партию, само придумывает слова, которыми она говорит, — существовала задолго до 1989 года. Александр Тихомиров вспоминает, что, когда после триумфального завершения железнодорожной экспедиции программы «Время» он (высшая форма признания для советского тележурналиста) работал на XXVII съезде КПСС в Кремле, ему и его коллегам приходилось заниматься совсем странными и не свойственными «новому мышлению» вещами:

— От нас требовалось давать отклики на доклад Генерального секретаря, мы называли их «каклики». Нужно было показать какого-то рабочего или крестьянку из делегатов съезда, чтобы они давали оценку социально-экономического положения в стране. Людям самим это тяжело, поэтому у каждого корреспондента программы «Время», который работал на съезде, был свой набор говорунов, которым писали на ватмане большими печатными буквами тексты их выступлений. Цинизм был жуткий, как и вообще в стране.

[Вика]

Где цинизм — там и обман. Андрей Кнышев вспоминает, как он сдавал начальству тематические планы «Веселых ребят». Программа, состоявшая из абсурдистских скетчей, видеоарта и рок-музыки, проходила по документам как цикл серьезных проблемных передач:

— Надо было написать, кто в программе принимает участие. На первое место мы ставили Героя социалистического труда Сергея Образцова, или там заслуженного художника РСФСР такого-то, или Андрея Вознесенского. Глаз цензора скользил по ним, он говорил: ну понятно, про что программа. А что между ними — так это что-то молодежное. На деле это было наоборот. В коллаже, фильме появлялись известные люди. Мы их называли великими. «Следующий выпуск — кто великие?»

— Многое строилось на самоцензуре, — уверен Александр Тихомиров. — И перестройка на самом деле значила — выгнать из себя цензора. Журналисты выгоняли из себя цензоров, и это давалось гораздо тяжелее, чем внешнее освобождение. Очень долго это сохранялось, когда люди сами говорили: «Нет, про это мы снимать не будем, это не пропустят».

В этом смысле показательно выглядит еще один случай из практики «Веселых ребят». В одном из выпусков программы звучала песня на мотив We Will Rock You группы Queen — в версии «Веселых ребят» это была как бы реклама пятновыводителя: «Вывел, вывел пятна!»

— И сидит наш главный редактор и говорит: «Я, честно говоря, похолодел, так как в эфире только понял, с каким огнем мы играем, понял вдруг, какие пятна мы имели в виду». То есть он подумал, что кто-то мог решить, что речь здесь идет о пятне на челе Михаила Сергеевича Горбачева. Вот какой еще была сила генетического страха и внутреннего цензора, — говорит Кнышев.

Телевизионный цензор, впрочем, был не только внутренним — даже уже в более свободные годы расцвета перестройки. В 1988 году журнал «Огонек» опубликовал статью кинорежиссера Эльдара Рязанова «Почему в годы гласности я ушел с телевидения». Рязанов жаловался на то, что из его документального фильма о Владимире Высоцком без объяснения причин вырезали стихотворение «Мой черный человек в костюме сером». О цензуре вспоминает и Анатолий Лысенко — по его словам, создателям «Взгляда» даже приходилось идти на подлог:

— Когда начальство вмешивалось и просило снять какой-нибудь сюжет, который уже вышел на «Орбиту», мы иногда соглашались, а сами в выпуске для европейской части страны ставили новый сюжет, еще более скандальный с точки зрения начальства. Это была очень хитрая борьба, со своей специфической стратегией и тактикой.

Одной из жертв этой борьбы весной 1988 года стал и Александр Любимов — после публикации статьи Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами» в Политбюро обострилась борьба между секретарями ЦК КПСС Александром Яковлевым и Егором Лигачевым, и во «Взгляде» поменяли ведущих — вместо Александра Любимова, Владислава Листьева и Дмитрия Захарова программу стали вести Владимир Мукусев и Сергей Ломакин, выглядевшие более умеренными.

[Вика]

Вспоминая об этом времени, Любимов обращает внимание прежде всего на материальные, а не политические обстоятельства жизни «Взгляда» — в штат молодежной редакции его долго не принимали («Кравченко не брал меня на работу, как утверждают, потому что он лично меня не любил — слишком развязный, слишком американизированный»), а гонорары во «Взгляде» были мизерные — от 3 до 7 рублей за эфир:

— Я работал в Иновещании, зарабатывал своим трудом в советское время от 300 до 600 рублей в месяц. Оставался на ночь, перехватывал голоса западных радиостанций. Интервью бесконечные, авторские материалы, смены на выпуске. Все было построено на понятной мне модели: я работал — мне платили. Когда я пришел на телевидение, мне предложили взамен денег славу. Слава меня не устроила, потому что это были чудовищные, неприличные суммы.

По словам Любимова, в первый год существования «Взгляда» основным источником доходов его ведущих были творческие вечера в регионах. «Буквально чес — я, Владик Листьев, Дима Захаров, Толя Лысенко выступали с концертами: на разогреве какая-нибудь малоизвестная рок-группа, которая соглашалась выступать за небольшой гонорар, потом мы. И за это получали деньги». Воспоминания об этом времени у Любимова самые мрачные и абсолютно аполитичные: эфир заканчивался далеко за полночь, а добраться до дома на «прокуренной, страшной» машине удавалось лишь под утро, после чего часто еще приходилось лететь в дальнюю командировку.

Самые неприятные воспоминания Андрея Кнышева тоже связаны совсем не с политической цензурой:

— Мы пережили трех или четырех председателей, точно не помню, а к девяностому году просто развалилось оборудование, на котором мы работали. Видеоинженеры вставляли отвертку в аппаратной в блок и на нее вешали молоток, чтобы плата компьютерная контачила в нужном месте. Или с той же целью нужно было подпрыгнуть в определенном углу комнаты… Я сидел по десять смен в этих компьютерных аппаратных, монтажных, потом с красными глазами появлялся в редакции, а мне задавали вопрос: «Что-то вас не видно на работе».

Политическая обстановка вокруг перестроечного телевидения менялась с каждым месяцем. Леонид Кравченко говорит, что критическое телевидение в первые годы перестройки было выгодно прежде всего самому Михаилу Горбачеву, который с помощью журналистов расправлялся со своими политическими оппонентами.

— Горбачев часто цитировал Петра насчет того, «чтоб дурь каждого была видна», — вспоминает Кравченко, — но когда мы начали показывать прямые репортажи с заседаний Совмина — а дури там было достаточно! — их очень быстро свернули, потому что к тому времени большинство министров были выдвиженцами Горбачева и позорить их было некстати.

«Взгляд» и другие популярные общественно-политические программы к этому времени уже всерьез раздражали власть. Анатолий Лысенко вспоминает, как Генеральный секретарь посещал останкинский телецентр, и председатель Гостелерадио Ненашев привел его в студию, где ведущие «Взгляда» готовились к очередной передаче:

— Я подошел попозже, и кто-то из наших руководителей говорит Горбачеву: вот, мол, руководитель программы, все гадости — это все он. И он говорит: а почему вы критикуете, не поддерживаете меня? Я говорю: вы знаете, Михаил Сергеевич, это не совсем верно, вы, наверное, не смотрите передачу, вам о ней рассказывают. А мы полностью поддерживаем курс Горбачева. Но как только Горбачев начинает отходить от курса Горбачева, тогда мы начинаем его критиковать.

По словам Лысенко, Горбачев, которого Любимов пригласил в передачу, сказал, что придет, когда его взгляды будут совпадать со взглядами «Взгляда». Но по случаю 20-летия «Взгляда» создателям программы дали премию «Тэфи», и вручал ее Горбачев.

Ветераны перестроечного телевидения к тому времени, впрочем, уже пересмотрели свое отношение к самому, может быть, славному периоду в своей жизни. Александр Любимов говорит, что даже не считает то время более свободным, чем теперь:

— Свобода для меня — понятие внутреннее. Я был одинаково свободен и при Брежневе, и сейчас. Масштабы общественной реализации определяет общество. Сегодня идеальное время для развития личности. Период «Взгляда» — это период разрушения, когда довольно просто и понятно. Если у тебя достаточно сил, то ты борешься с коммунистической партией и это дает тебе все твои дивиденды.

Сегодня Александр Любимов — первый заместитель гендиректора телеканала «Россия». Среди последних проектов бывшего ведущего «Взгляда» — скандальное «Имя Россия», фильм «Тарас Бульба», раскрашенная версия «Семнадцати мгновений весны». Проекты гораздо более значительные, чем сюжеты «Взгляда» двадцатилетней давности, но стоило ли бороться за свободу слова, чтобы в конце концов раскрашивать сериал про Штирлица?

— Я был наивный, верил в какие-то идеалы, — говорит Любимов. — А сейчас у меня идеалы другие, с возрастом люди начинают понимать, что главным мерилом общественного развития являются не решения власти, а состояние нравов общества.

«По мере превращения гласности в свободу слова все труднее будет на телевидении добиваться успеха с помощью одной лишь остроты тем, — писали в мае 1989 года авторы книги «Нам возвращают наш портрет» Леонид Парфенов (будущая звезда «Намедни») и Елена Чекалова. — Петушиные наскоки на реальность, пусть самую вопиющую, уже приедаются зрителю. Понемногу ему все нужнее становится разговор вдумчивый и по существу. Словом, телевидение девяностых обещает быть сложней и интересней, чем в конце минувшего десятилетия. И этим оно свой предыдущий этап не отрицает, а продолжает».

Впрочем, спустя двадцать лет российское телевидение соотносится с советским телевидением восьмидесятых совсем не так, как можно было ожидать в 1989 году. Битва журналистов с внутренним цензором закончилась сокрушительной победой последнего, а степень цинизма в освещении партсъездов (которые, в свою очередь, и сами вернулись на телевизионный экран как специфический жанр) пожалуй что и превосходит времена «какликов».

http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast...ono-nachinalos

[Вика]

Жена Леонида Парфенова Елена Чекалова не исключает возможность того, что ее муж может потерять работу на Первом канале после своего выступления на вручении премии имени Влада Листьева.

«Всякое может быть, и это вполне возможный вариант. Мы тоже это обсуждали. Тем не менее когда Лёню спросили: не считает ли он, что всех подставил, а он на это ответил: ну тогда можно было Мамонтова наградить»,— сказала Чекалова в интервью «Московскому комсомольцу».

«Но вы же видели, что многие даже не хлопали после его выступления, сидели, опустив глаза, и ушли понурые, грустные. А когда речь закончилась, была тишина, пауза, люди не знали, как на это реагировать, особенно чиновники. Да тот же Швыдкой или Сеславинский могут подойти потом: „Лёня, как ты здорово всё сказал“. Но что будет потом, никто не знает. Ведь случись что, никто и не поддержит. В этом весь ужас нашего общества»,— добавила женщина.

Сама Чекалова ведет на «Первом канале» кулинарную передачу «Счастье есть».

gzt.ru

[Вика]

Глава дирекции информационных программ «Первого канала» Кирилл Клейменов считает, что произнося речь о состоянии информационного вещания основных телеканалов страны, Леонид Парфенов «наверняка предполагал», что у главы «Первого канала» Константина Эрнста «из-за этой речи могут быть проблемы».

В четверг Леонид Парфенов был объявлен первым лауреатом премии имени Владислава Листьева. На церемонии вручения награды, где присутствовали руководители российского ТВ, Парфенов раскритиковал информвещание гостелеканалов, назвав его «не информацией вовсе, а властным пиаром».

«У меня крайне неоднозначное отношение к этой истории. Многое из того, что сказал Парфенов – правда, и я с чем-то согласен», - сказал Клейменов в интервью журналу GQ.

«Леонид Геннадьевич прекрасно знал, что Константин Эрнст очень за него боролся, отстаивал его право быть в эфире и поддержал как раз в тот момент, когда многие от него отвернулись. При этом, он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы – в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем», - отметил глава дирекции информационных программ «Первого канала»

«Для меня в этой истории очень многое остается неясным. Парфенов всегда был достаточно отстранен от политики, это человек исключительно творчества. У него много раз была возможность в острых ситуациях заявить о своей позиции, но он этого не делал. И мне интересно – почему сейчас? Почему человек с феноменальной памятью, о которой знает весь цех, читал эту речь по бумаге? И почему у него дрожали при этом руки, – хотя эфирные люди умеют справляться с волнением?», - сказал Клейменов.

«Газета.Ru»

[Вика]

Выступление Леонида Парфёнова на церемонии вручения ему премии имени Владислава Листьева может вызвать серьёзный скандал и даже стоить известному журналисту места на «Первом канале».

Так супруга Леонида Парфенова Елена Чекалова не исключает, что её муж может быть уволен с работы. Как напоминает газета «Московский Комсомолец», в четверг Леонид Парфёнов был объявлен первым лауреатом этой новой, но уже считающейся среди российских журналистов очень престижной награды. На церемонии вручения премии присутствовали почти все руководители отечественного ТВ. Несмотря на это, Парфенов не побоялся резко раскритиковать информационное вещание основных телеканалов страны, назвав его «не информацией, а властным пиаром».

«Вы же видели, что многие даже не хлопали после его выступления, сидели, опустив глаза, и ушли понурые, грустные. А когда речь закончилась, была тишина, пауза, люди не знали, как на это реагировать, особенно чиновники. Но что будет потом, никто не знает. Ведь случись что, никто и не поддержит. В этом весь ужас нашего общества, - цитирует издание Елену Чекалову. – Теперь можно ожидать всего, даже увольнения. Мы тоже это с ним уже обсуждали. Тем не менее, когда Лёню спросили: не считает ли он, что всех подставил, он ответил: ну тогда можно было Мамонтова наградить».

В свою очередь, глава дирекции информационных программ «Первого канала» Кирилл Клейменов считает, что произнося свою скандальную речь Леонид Парфенов «наверняка предполагал», что у главы «Первого канала» Константина Эрнста «из-за этого могут быть проблемы».

«У меня крайне неоднозначное отношение к данной истории. Многое из того, что сказал Парфенов – правда, и я с чем-то согласен, - сказал Клейменов в интервью журналу GQ . – Леонид Геннадьевич прекрасно знал, что Константин Эрнст очень за него боролся, отстаивал его право быть в эфире и поддержал как раз в тот момент, когда многие от него отвернулись. При этом, он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы – в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем».

Также Клеймёнов намекнул, что Парфёнов действовал не самостоятельно: «Он всегда был достаточно отстранён от политики, это человек исключительно творчества. У него много раз была возможность в острых ситуациях заявить о своей позиции, но он этого не делал. И мне интересно – почему сейчас? Почему человек с феноменальной памятью, о которой знает весь цех, читал эту речь по бумаге? И почему у него дрожали при этом руки, – хотя эфирные люди умеют справляться с волнением?».

Леонид Геннадьевич Парфёнов, родился 26 января 1960 года в городе Череповец, Вологодская область. Российский журналист, телеведущий, автор популярных телепроектов и документальных фильмов. С 6 ноября 2010 года вместе с Татьяной Арно ведёт программу «Какие наши годы» на Первом канале. Выступая 25 ноября 2010 года на церемонии вручения ему премии имени Владислава Листьева, подверг резкой критике ситуацию, сложившуюся на российском телевидении.

«ИД Свободная пресса»

[Вика]

В четверг Леонид Парфенов на церемонии вручения премии имени Владислава Листьева, где присутствовали руководители российского ТВ, раскритиковал информвещание гостелеканалов, назвав его «не информацией вовсе, а властным пиаром».

«У меня крайне неоднозначное отношение к этой истории. Многое из того, что сказал Парфенов – правда, и я с чем-то согласен, - сказал глава дирекции информационных программ «Первого канала» Кирилл Клейменов в интервью журналу GQ. - Леонид Геннадьевич прекрасно знал, что Константин Эрнст очень за него боролся, отстаивал его право быть в эфире и поддержал как раз в тот момент, когда многие от него отвернулись. При этом, он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы – в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем».

В то же время, Клейменов удивился выступлению Парфенова: «Парфенов всегда был достаточно отстранен от политики, это человек исключительно творчества. У него много раз была возможность в острых ситуациях заявить о своей позиции, но он этого не делал, - рассказал Клейменов. - И мне интересно – почему сейчас? Почему человек с феноменальной памятью, о которой знает весь цех, читал эту речь по бумаге? И почему у него дрожали при этом руки, – хотя эфирные люди умеют справляться с волнением?».

"МК"

[Вика]

Известный российский телеведущий Владимир Познер заявил Русской службе Би-би-си, что он полностью согласен с мнением своего коллеги Леонида Парфенова, Нажать подвергшего резкой критике состояние современного телевидения в России на церемонии вручения ему премии имени Владислава Листьева.

Познер, а также еще один известный российский журналист - Андрей Лошак - обсудили выступление Парфенова в эфирепрограммы "Вечер на Би-би-си". Программу вела Анна Дементьева.

Би-би-си: Первый вопрос Вам, господин Лошак. Вы согласны с тем, что говорил Парфенов?

Андрей Лошак: Да, абсолютно, Леня выразил то, что все работники Останкина и зрители телекомпании прекрасно понимают и ощущают на своей шкуре. Ничего нового для нас не прозвучало, ничего нового для большинства думающих людей.

Мне кажется, это был, скорее, "месседж" не для нас, а для власти. Вот чтобы они услышали, наконец, что мы о них думаем.

Би-би-си: А в чем заключается это послание? Ведь то, что телеканал обслуживает власть, сама власть прекрасно осознает.

А. Л.: Конечно, знает. Но, возможно, у них возникает иллюзия, что долгое отсутствие подобного заявления от лица журналистов создавало ощущение, что все готовы под эту власть лечь. На самом деле после отставки Лужкова появился такой небольшой "сквознячок", когда начали разрешать делать такие сюжеты, которые еще полгода назад невозможно было делать. И, например, на НТВ, где работает много моих друзей, моментально все ожили, все "включили журналиста" и начали делать какие-то острые сюжеты.
Би-би-си: Теперь вопрос к господину Познеру. Владимир Владимирович, много лет пока длится эта ситуация с вертикалью власти на российских государственных телеканалах, говорили о том, что вот эти молодые журналисты искренне верят в вертикаль, в то, что они делают, и вообще не испытывают каких-то внутренних проблем, обслуживая Кремль и правительство. Эта ситуация продолжается или в их рядах ощущается недовольство?

Владимир Познер: Мне трудно судить о том, что думают остальные журналисты, тем более молодые журналисты, я не совсем понимаю о ком идет речь...

Би-би-си: Например, те, кто не работал на НТВ в 1990-е годы, те, кто пришел на телевидение в 2003-4?

В. П.: Мне кажется что определенная часть журналистов, безусловно, стала циниками и готова исполнить ту работу, которую им поручат. Такие есть на всех каналах, включая НТВ. Разумеется, на Первом канале и на России, да и не только там. Эти люди решили: зачем рисковать? Зачем подвергать себя какой-то опасности и возможности потерять работу? Им это не нужно.

Тем не менее, с тем, что вчера сказал Леонид Парфенов, спорить никто не станет, а если станут, то только формально. Все понимают, что это абсолютнейшая правда, что сегодня в России существует очень своеобразное отношение власти к свободе СМИ, которое сводится к следующему: чем меньше аудитория, тем больше свободы. То есть - чем меньше людей читают и смотрят тебя, тем больше у тебя свободы о чем-то говорить.

А поскольку федеральные каналы - первый, второй и четвертый - рассчитаны на многомиллионную аудиторию, там серьезнейшие ограничения и довольно много самоцензуры, когда люди думают: "Зачем мне куда-то лезть, лучше не надо".

[Вика]

Отвечая на вопрос, для кого произносил свою речь Леонид Геннадиевич, я думаю, он понимал, что это выйдет за сферу студии Первого канала, это попадет в интернет, на радио и будет широко комментироваться в России. То есть, это какой-то "стэйтмент", на который придется реагировать.

Би-би-си: А что изменится теперь? Есть разные варианты развития событий: или Парфенов больше не появится на Первом канале, и эту премию больше не будут вручать столь независимым людям, или руководство Первого канала прислушается к его голосу, или же даже в высших эшелонах власти решат что-то изменить. Возможно ли, что положение вещей изменится?

В. П.: Я убежден, что положение вещей изменится так или иначе. Оставаться таким, каким оно является сегодня, оно не может. Вопрос в том - в какую сторону? Это мы увидим в течение ближайшего времени, где-то года-полутора. Либо будет еще большее ужесточение, либо наоборот, будет какое-то послабление, будет другой подход. Я полагаю, что это будет видно очень скоро. Сильно сомневаюсь, что сейчас будут делать какие-то громкие оргвыводы сверху, будь то относительно Парфенова или Первого канала в целом, и я не думаю, что это возымеет какой-то негативный эффект.

Такова ситуация на сегодняшний день. Но стоит очень внимательно присматриваться к тому, что вообще сейчас происходит в России, в частности, между так называемым "тандемом", которого на самом деле давно уже нет, чтобы понять, что многое изменится.

Би-би-си: Господин Лошак, складывается такая ситуация, что в сфере развлекательного телевидения российское - в числе лидеров. Оно технически "продвинутое", оно обладает огромными рейтингами, выглядит современно и, зачастую, интересно. Но в сфере политического телевидения оно далеко отстало. Вот такая китайская ситуация, когда существует однопартийная власть. Но в Китае с точки зрения экономики существует капиталистическая модель. Они уживаются, и модель считается стабильной. Стабильно ли такое устройство для российского телевидения и если нет, то почему такая модель не может существовать и дальше?

А. Л.: Нет, оно и дальше может существовать, просто оно смертельно для российского телевидения - по тем самым причинам, которые озвучил Парфенов и которые уже давно обсуждаются в интернете и в прессе: думающая аудитория телевизор просто выключила, она про него забыла. В моем личному кругу нет ни одного знакомого, который бы смотрел телевизор и, тем более, узнавал новости по телевизору.

Би-би-си: Ну ведь зрители смотрят "Танцы со звездами", другие шоу...

А. Л.: Да, но, как любит говорить тот же Парфенов, исчезла "цивилизованная привычка включать телевизор", даже те развлекательные программы,не скажу, что их много, но редкие удачные тоже смотрят где-нибудь в интернете, на Youtube, например. Это то, что мы получили в результате этой политики жесткой цензуры и попытки создания эдакой геббельсовской "альтернативной реальности", которая не имеет ничего общего с тем, как живут люди. Люди ушли в интернет; интернетизация по стране идет просто семимильными шагами, а основные каналы просто никто не смотрит, кроме бабушек.

Би-би-си: Владимир Владимирович, но вот сам же Леонид Парфенов сказал, что самое страшное - это то, что самим россиянам и не нужно, чтобы телевидение вернулось к независимости, к общественному гражданскому служению. Может, это действительно не нужно? Кто-то уйдет в интернет, а кто-то этим никогда и не интересовался...

В. П.: Все-таки интернетом пока пользуется меньшинство населения, причем абсолютное меньшинство. Тот круг, о котором говорил Андрей, он является чрезвычайно важным, как говорят в России, наиболее "продвинутым". Но если говорить о населении страны в целом, то оно, конечно не сидит в интернете, а смотрит телевизор. И я не могу согласиться с тем, что у него больше нет потребности в телевизионной журналистике.

Я думаю, что как только появится программа, в которой отражается настоящая жизнь, которая будет иметь социальное, политическое и экономическое значение - у такой программы будет невероятный рейтинг. Я убежден, что люди по этому скучают. Им просто обрыдло то, что они видят на экране, в так называемых информационных программах. Всякий человек жаждет информации.

Кстати, советские люди, которые в своей массе гораздо больше доверяли своей власти, чем нынешнее население, и которые, казалось бы, гораздо меньше были открыты для настоящей журналистики, оказались невероятно открытыми, как только началась гласность. В современной России сложилась точно такая же ситуация.

Дайте людям возможность получать информацию - настоящую, о своей стране, своей жизни, услышать настоящие дебаты, их не оторвешь от телевизора. В этом смысле телевизор сильнее интернета: большая, живая картинка имеет совершенно поразительное воздействие и притягательность. Поэтому мне кажется, что Леня не прав. Может быть, я ошибаюсь, но вот такое у меня ощущение.

Аудио:

http://www.bbc.co.uk/russian/russia/...reaction.shtml

[Вика]

Когда речь Леонида Парфенова на вручение первой телевизионной премии имени Владислава Листьева появилась в текстовом варианте в блогах, её хотелось прочесть, но не хотелось перепостить. Да, речь грустная, да, она актуальна, но чего-то не хватало. Ночью на YouTube появилось видео выступления, которое не решился дать в эфир ни один из телеканалов. Но зато перепостило подавляющее большинство российских политизированных блогеров. В российском интернете пока еще царит свобода слова, даже если там иногда и банит абьюз-тим.

Самое интересное в этом выступлении даже не то, что всегда прекрасно и непринужденно говорящий Леонид волновался и читал по бумажке, как школьник из Череповца, перед взрослыми и серьезными дядями в дорогих галстуках. Гораздо интересней реакция сидящих в зале Эрнста, Добродеева, Демидова и компании.

Они были похожи на мрачных каменных истуканов, не ожидали от Леонида Геннадьевича нарушения корпоративных стандартов. Все они в начале 90-х стояли у истоков нового российского телевидения, но время и компромиссы, не с властью, а с самим собой, сделали своё дело, превратив революционеров в телебоссов и цензоров. За что боролись… Как сказал сам Парфенов: «Я здесь вижу множество людей, которые из молодежной редакции, из которой, в общем, мы вышли все». И только старый мудрый Познер грустно улыбался со сцены, он видел и не такое.

Когда тебе вручают приз "за яркое воплощение на экране творческих принципов" и признают тебя первым среди равных, ты обязан поблагодарить родителей-жену-коллег, пофотографироваться в обнимку с премией, сказать торжественный тост на банкете и совсем не обязательно толкать речь а-ля Шон Пенн на церемонии «Оскара». Москва не Лос-Анджелес, на российском телевидении нет места оппозиционерам и левакам.

Казалось бы, у Парфенова есть все: книги, проекты на телевидении, любящая жена, тоже ставшая ТВ-знаменитостью. Зачем ему, пережившему развал НТВ, уход из Newsweek, эти баррикады? Неужели действительно накопилось? Неужели нападение на Олега Кашина стало последней каплей...

После выступления Леонида, Владимир Познер на правах ведущего церемонии, пообщался с Парфеновым прямо на сцене, и предложил залу задать вопросы Леониду. Зал ответил гробовой тишиной. Теленачальники растерялись, не зная, как оценить выступление. Как выстраданный шаг или как возможность для личного пиара героя вечера?

Самое главное в речи то, что Парфенов по сути не сказал ничего нового. Леонид Геннадьевич, как Капитан Очевидность, лишь констатировал общеизвестные факты. Всем все прекрасно известно, и про экстремизм, и про цензуру, и про телезаказы на мочилово, и про накрученные рейтинги, и про отсутствие политического телевидения в принципе. Известно всем и про то, что на современном российском телевидении дело Брежнева живет и побеждает.

Кто из нас не знает про то, что «после подлинных и мнимых грехов 90-х в двухтысячные в два приема - сначала ради искоренения медийных олигархов, а потом ради единства рядов в контртеррористической войне – произошло огосударствление федеральной телеинформации. Журналистские темы, а с ними вся жизнь окончательно поделились на проходимые по ТВ и непроходимые по ТВ. За всяким политически значимым эфиром угадываются цели и задачи власти, ее настроение, отношение, ее друзья и недруги. Институционально это и не информация вовсе, а властный пиар или антипиар - чего стоит эфирная артподготовка снятия Лужкова - и, конечно, самопиар власти».

И то, как отреагировали телеканалы на его речь (лишь НТВ вскользь упомянуло, что речь была нестандартной для подобных мероприятий), подтверждает тот факт, что телебоссы не готовы к свободным дискуссиям на телевидении. Сериалы - пожалуйста, бесконечные дискотеки 80-х – да сколько угодно, передачи про самолечение керосином, танцы на коньках и без коньков - в прайм-тайм. Лишь бы народ не задумался, а что там дальше, за пределами экрана. 2012 выборный год совсем скоро. В Багдаде все спокойно и незачем знать, что там, за красивым фасадом. Буратино однажды неосторожно ткнул любопытным носом в котелок и пробил холст, за которым была дверь в приключение. А приключения нынешнему телевидению ни к чему.

У классика советской поэзии Евгения Евтушенко было стихотворение «Три минуты правды» про кубинского школьника Хосе Антонио Эчеварилья, прорвавшегося в радиэфир, чтобы рассказать стране о том, что скрывала цензура в докастровские времена. Школьнику договорить не дали, расстреляв прямо в студии. Хорошо, что мы живем не на Кубе и у нас пока раздают премии и не выключают микрофоны во время произнесения торжественной речи, констатирующей смерть российского телевидения. Даже если эту речь потом можно найти только на YouTube и в блогосфере.

"Русский Журнал"

[Вика]

Елена Чекалова, супруга Леонида Парфёнова, опровергла свое интервью газете «Московский комсомолец». По ее словам, предположений об отстранении ее мужа от эфира она не делала.

Об это Чекалова рассказала в интервью «Эхо Москвы». Также супруга известного журналиста заявила, что выступает против нарушения правил профессиональной этики журналистики. Чекалову возмущает когда сказанное в частной беседе, публикуется без разрешения и истолковывается по-своему. Ранее "МК" опубликовала интервью в котором жена Парфенова заявила, что «Первый канал» уволит ее мужа после его речи на церемонии вручения премии имени Владислава Листьева.

Аргументы.ру

[Вика]

Глава дирекции информационных программ Первого канала Кирилл Клейменов считает, что произнося речь о состоянии информационного вещания основных телеканалов страны, Леонид Парфенов «наверняка предполагал», что у главы Первого канала Константина Эрнста «из-за этой речи могут быть проблемы».

В четверг Леонид Парфенов был объявлен первым лауреатом премии имени Владислава Листьева. Во время церемонии вручения награды, где были руководители российского телевидения, Парфенов подверг критике информационное вещание государственных телеканалов, окрестив его «не информацией вовсе, а властным пиаром», сообщает РИА Новости.

«У меня крайне неоднозначное отношение к этой истории. Многое из того, что сказал Парфенов – правда, и я с чем-то согласен», – сказал Клейменов в интервью журналу GQ.

«Леонид Геннадьевич прекрасно знал, что Константин Эрнст очень за него боролся, отстаивал его право быть в эфире и поддержал как раз в тот момент, когда многие от него отвернулись. При этом, он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы – в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем», – отметил глава дирекции информационных программ «Первого канала».

«Для меня в этой истории очень многое остается неясным. Парфенов всегда был достаточно отстранен от политики, это человек исключительно творчества. У него много раз была возможность в острых ситуациях заявить о своей позиции, но он этого не делал. И мне интересно – почему сейчас? Почему человек с феноменальной памятью, о которой знает весь цех, читал эту речь по бумаге? И почему у него дрожали при этом руки, – хотя эфирные люди умеют справляться с волнением?» – сказал Клейменов.

Разные мнения

«Это честная гражданская позиция. Леонид Парфенов не сказал ничего нового, но новое вообще трудно говорить. Америка давно изобретена, и велосипед тоже», – сказал тележурналист, член Общественной палаты Николай Сванидзе РИА Новости. Другой известный теледеятель Владимир Познер считает, что речь Парфенова касалась в первую очередь власти, а не телевидения. «Но в одном случае это государство и власть, как, скажем, у нас в России, а в других это хозяин. Попробуйте у Мердока (Руперт Мердок, американский медиамагнат) выйти с новостями, которые ему не нравятся. Я вам говорю по личному опыту: он звонит, говорит «Вы как смели?» – подчеркнул Познер.

В то же время известный журналист Евгений Киселев, который сейчас работает на Украине заявил, что «при всей отточенности речи Парфенова, при том, что в его тексте, как всегда, каждое слово выверено и каждая фраза отшлифована, все это настолько очевидно, что похоже на банальность».

«Но вопрос не в содержании, а в самом факте появления этой речи. В том, что она вывешена на сайте «Первого». В том, что руководители государственных каналов, которые ей внимали, не встали и не вышли из зала. Это, конечно, признак каких-то разрешенных перемен. А вообще, давайте называть вещи своими именами – Парфенов выступает перед узким, элитным клубом руководителей российского телевидения. Перед ним сидят Добродеев, Эрнст, Миткова и вежливо слушают, как он рассказывает им, что они сделали с телевидением. Это лучшая иллюстрация пословицы «хоть плюй в глаза, все Божья роса». Хотя именно эти люди создавали либеральное телевидение 90-х годов. И я абсолютно уверен, что на следующем витке истории они же, засучив рукава, начнут делать новую перестройку», – считает Киселев.

Журналист Андрей Лошак в свою очередь заявил, что Парфенов – «один из немногих людей, кто реально живет не по лжи. Он никогда не соврал, он просто органически не способен фальшивить».

«Может, и рад бы был – ведь он действительно не боец по натуре, – но вот не может. И он сказал все то, о чем давно думают тысячи закадровых работников. Потому что реально достало уже. Я вот только вчера был в «Останкино», и там все те же истории – делали какой-то сюжет, обратились к министру Голиковой за комментариями, та, вместо того, чтобы прокомментровать, позвонила Путину, а Путин, в свою очередь – генеральному директору канала, и сюжет со скандалом сняли. Ну сколько это может продолжаться?» – заявил Лошак.

Супруга Парфенова Елена Чекалова предполагает, что телекомпания может его уволить, пишет «Московский комсомолец». «Вы же видели, что многие даже не хлопали после его выступления, сидели, опустив глаза, и ушли понурые, грустные. А когда речь закончилась, была тишина, пауза, люди не знали, как на это реагировать, особенно чиновники. Да тот же Швыдкой или Сеславинский могут подойти потом: «Лёня, как ты здорово всё сказал». Но что будет потом, никто не знает. Ведь случись что, никто и не поддержит. В этом весь ужас нашего общества», – сказала Чекалова.

На вопрос, может ли Парфенов потерять работу на «Первом канале» из-за речи в четверг, его жена ответила: «Всякое может быть, и это вполне возможный вариант. Мы тоже это обсуждали. Тем не менее, когда Лёню спросили: не считает ли он, что всех подставил, а он на это ответил: ну тогда можно было Мамонтова наградить».

Первый лауреат

В телецентре «Останкино» был объявлен первый лауреат премии имени Владислава Листьева – обладателем награды стал Леонид Парфенов. Высокое жюри, в которое входят руководители крупнейших телеканалов страны, единогласно выбрали первым лауреатом премии Листьева именно его. «Выбор для всех, кто принимал участие в обсуждении, был совершенно очевиден», – так прокомментировал это награждение руководитель государственной телекомпании Олег Добродеев. Ему вручили статуэтку, которую придумала вдова Владислава Листьева Альбина Назимова, – сидящий мальчик, смотрящий вверх и обхватывающий руками колени – и премию в 1 миллион рублей.

Парфенов произнес на церемонии вручения речь, в которой заявил, что российское телевидение полностью утратило способность объективно информировать о ситуации в стране и занимается лишь обслуживанием власти. Ролик с выступлением журналиста доступен на Youtube, так как он не попал в ротацию российских телеканалов.

Вот небольшой отрывок из речи знаменитого журналиста: «За тележурналистику вдвойне обидно при очевидных достижениях масштабных телешоу и отечественной школы сериалов. Наше телевидение все изощреннее будоражит, увлекает, развлекает и смешит, но вряд ли назовешь его гражданским общественно-политическим институтом. Убежден, это одна из причин драматичного спада телесмотрения у самой активной части населения, когда люди нашего с вами круга говорят: чего ящик включать, его не для меня делают.

Куда страшнее, что большая часть населения уже и не нуждается в журналистике. Когда недоумевают: ну побили, подумаешь, мало ли кого у нас бьют, почему из-за репортера-то такой сыр-бор, миллионы людей не понимают, что на профессиональный риск журналист идет ради своей аудитории. Журналиста бьют не за то, что он написал, сказал или снял, а за то, что это прочитали, услышали или увидели».

Начал свою речь Леонид Парфенов с того, что он сегодня был в больнице у Олега Кашина, где брал у него интервью для телеканала «Дождь». Он говорил о гражданском долге журналиста, о засилье цензуры в телеэфире и невозможности давать информацию в эфир. Свою речь Парфенов читал по бумажке и сильно волновался. Парфенов, принимая награду, отметил, что, так как это профессиональная премия, он разделяет ее со своими коллегами – соавторами и командой, которая трудится над телепроектами.

Лауреатами премии могут быть признаны представители любой телевизионной специальности: телеведущие, продюсеры, режиссеры, операторы, авторы, дизайнеры. Это могут быть создатели программы, цикла программ или фильмов, производящие компании, продюсерские центры, каналы-вещатели. Особенностью будет лишь то, что вручать ее будут только одному человеку в год.

Идея статуэтки, которую получил Парфенов, – сидящий мальчик, обхвативший руками колени и смотрящий ввысь, – принадлежит декоратору, вдове Владислава Листьева Альбине Назимовой.

Генерального директора телекомпании ОРТ Листьева убили в подъезде его дома в Москве в 1995 году. Были сделаны и опубликованы фотороботы предполагаемых убийц, однако поиск по горячим следам не дал результатов. По основной версии следствия, убийство связано с профессиональной деятельностью журналиста. Оно все еще не раскрыто.

[Вика]

Биографическая справка

Известный телеведущий, журналист Леонид Парфенов родился 26 января 1960 года в городе Череповце Вологодской области. В 1983 году он окончил факультет журналистики Ленинградского государственного университета (ЛГУ) им. А. А. Жданова. Публиковался в центральной периодической печати (журнал «Огонек», газеты «Правда», «Советская культура»), в газете «Вологодский комсомолец». После окончания университета работал корреспондентом газеты «Вологодский комсомолец», затем Вологодского областного телевидения. В 1986 году Парфенов был одним из организаторов рок-фестиваля в Череповце. В том же году он начал работать специальным корреспондентом в Главной редакции молодежных программ ЦТ Гостелерадио СССР. Работал в программах «Мир и молодежь», «Пресс клуб». В 1987 году Леонид Парфенов вместе с Андреем Разбашем создал трехсерийный документальный фильм о поколении шестидесятников «Дети XX съезда». В 1988 году он начал работать в телекомпании «Авторское телевидение» (ATV), где с 1990 по 1991 выпускал еженедельную авторскую программу неполитических новостей «Намедни». В 1992 году Леонид Парфенов участвовал в создании продюсерской фирмы «Мастер-ТВ». В 1992-1993 годах он создал цикл передач «Портрет на фоне».

С ноября 1993 года Леонид Парфенов перешел работать в штат телекомпании НТВ. С октября 1995 года он вел на НТВ информационное ток-шоу «Герой дня». В 1997 году Парфенов выпустил масштабный проект «Намедни: 1961-1991. Наша эра», в котором впервые выступил в роли историографа. «Наша эра» явилась своеобразной энциклопедией эпохи советских лет. Первый выход программы в эфир состоялся 1 марта 1997 года. Затем «Наша эра» периодически появлялась на ТВ до апреля 1997 года, после чего последовал продолжительный перерыв. Выход программы в эфир был возобновлен в декабре 1997 года. С 1997 по 2001 год Парфенов был автором и ведущим этой еженедельной публицистической программы. С 18 апреля 1997 по март 1999 года Леонид Парфенов был главным продюсером ОАО «Телекомпания НТВ»; с декабря 1997 года по февраль 2003 года – членом Совета директоров телекомпании НТВ. В январе 2001 года стал ведущим рубрики «Особый взгляд» в программе Евгения Киселева «Итоги» (НТВ). 3 апреля 2001 года на общем собрании акционеров ОАО «Телекомпания «НТВ», созванного по инициативе ОАО «Газпром Медиа», Леонид Парфенов был избран в состав Совета директоров ОАО «Телекомпания «НТВ» Однако в тот же день он отказался участвовать в заседаниях этого управленческого органа. 6 апреля 2001 года в открытом письме он осудил позицию руководителя компании Евгения Киселева и уволился из НТВ. В том же месяце Парфенов возвратился на телеканал НТВ с новой администрацией (Борис Йордан, Владимир Кулистиков). 16 апреля 2001 года он вошел в состав редакционного совета телекомпании «НТВ» и стал членом Правления ТК «НТВ». С сентября 2001 по июнь 2004 года Парфенов был руководителем и ведущим информационно аналитической программы «Намедни» (НТВ). Помимо «Намедни», на обновленном канале он руководил ежедневной вечерней программой «Страна и мир». 6 февраля 2003 года Леонид Парфенов заявил, что программа «Намедни» больше выходить не будет. А 1 июня 2004 года он был уволен из телекомпании НТВ. Увольнению Парфенова предшествовал скандал, разгоревшийся на НТВ в связи со снятием с эфира сюжета «Выйти замуж за Зелимхана», запрещенным к показу на европейскую часть России. В основе сюжета – интервью с вдовой Яндарбиева Маликой, которое вышло в эфир, невзирая на прямой запрет руководства. Непосредственно после этого, 5 июня 2004 года, Леонид Парфенов, уволенный из телекомпании НТВ, был выдвинут на соискание Лейпцигской премии средств массовой информации за 2004 год. В начале декабря 2004 года Леонид Парфенов принял предложение компании «Axel Springer Russia», издающей еженедельник «Русский Newsweek», стать главным редактором журнала. Ровно через три года, в декабре 2007 года, он покинул свой пост. Леонид Парфенов был автором идеи и соавтором сценария первых и вторых «Песен о главном» (ОРТ), автором сценария новогодней программы «НТВ-Новогоднее телевидение». Парфенов – автор телефильмов «17 мгновений весны. 25 лет спустя» и «Место встречи. 20 лет спустя», выходивших на НТВ в цикле «Новейшая история», а также циклов «Намедни. 1961-1991», «Намедни. 1991- 2000», телефильмов «Весь Жванецкий», «Жизнь Солженицына», «Век Набокова», «Живой Пушкин», «Птица Гоголь», «Российская империя», «Жизнь как песня», «Геннадий Хазанов. Жил был я», «Современница» , «Крымская война», «Люся», «Гамбит. На месте событий», «И лично Леонид Ильич», «Вечный Олег» и др. Леонид Парфенов был автором и продюсером проекта новых российских денежных купюр (1997). С конца 2007 года Парфенов занимался подготовкой иллюстрированной книги «Намедни» (по материалам одноименного телевизионного проекта), которая вышла в свет в 2008 году. В сентябре 2009 года книга «Намедни. Наша эра. 1961-1970, 1971-1980» стала «Книгой года». Парфенов получил главный приз одноименного национального конкурса. В 2009 году Парфенов начал работать над проектом про Владимира Зворыкина (русского и американского физика, изобретателя телевидения). Леонид Парфенов – член Академии российского телевидения (с 1998 года). Он частый гость в жюри Высшей лиги КВН и телепрограмме «Минута Славы» (ОРТ). В 1994 году Парфенов был признан «самым элегантным» ведущим телевидения. По итогам журналистского конкурса «Экономическое возрождение России» Леонид Парфенов назван лучшим журналистом 2000 года и награжден премией «Золотое перо» за цикл передач на телеканале НТВ. Лауреат премии Союза журналистов РФ, награжден Специальным призом Академии российского телевидения «ТЭФФИ» (2000, 2002, 2004). Жена, Елена Чекалова, журналист и ведущая рубрики «Счастье есть» телеканала «Доброе утро» (Первый канал). Сын Иван и дочь Маша.

"Новые Известия"

[Вика]

Первый лауреат премии имени Влада Листьева «похоронил» российскую тележурналистику.

25 ноября, в «Останкино», на вручении учрежденной фондом «Академия российского телевидения» и «Первым каналом» премии, Леонид Парфенов произнес речь, в которой констатировал воцарение политической пропаганды на современном российском телевидении.

Получив статуэтку, символизирующую награду, Парфенов поблагодарил своих коллег, после чего достал из кармана пиджака бумажку и выступил с достаточно жесткой речью в адрес всех федеральных телеканалов. В частности он сказал, что после «огосударствления» российского телевидения, темы для репортажей «окончательно поделились на проходимые по ТВ и непроходимые по ТВ», а «за всяким политически значимым эфиром угадываются цели и задачи власти, ее настроения, отношение, ее друзья и недруги».

Парфенов также заметил, что новости превратились в «старости», во «властный пиар или антипиар», а власть на телевидении стала «дорогим покойником» — о ней либо хорошо, либо ничего, притом что у аудитории явно «востребованы другие мнения».

Леонид Парфенов:

— Возможны показы и вовсе без инфоповодов — на прореженной эфирной грядке любой овощ будет выглядеть фигурой просто в силу регулярного появления на экране.

При этом Парфенов отметил, что он не вправе винить никого из коллег, так как сам «никакой не борец», и от других подвигов не ждет. «Но надо хотя бы называть вещи своими именами», — заключил он.

Ни один из федеральных телеканалов, включая учредителя премии - «Первый канал» - не решились выпустить в эфир речь Парфенова, ограничившись показом безобидных фрагментов. Ролик с выступлением тележурналиста доступен в интернете, в том числе в его Живом Журнале.







Видео:

http://properm.ru/news/society/20727/

[Вика]

Дело Листьева вплетается в «тамбовскую эпопею»

История сенсационных показаний по делу об убийстве Владислава Листьева, неожиданно всплывших в сентябре, — пример того, как не следует работать следствию. Особенно если оно уже основательно заработалось.



Владимир Кумарин

Шок и траур

Поздним вечером 1 марта 1995 года Владислава Листьева, возвращающегося с затянувшихся съемок «Часа пик», в подъезде на Новокузнецкой встретили киллеры. От полученных ранений Влад скончался на месте.

Листьев был не просто популярным общественным деятелем, он успел заслужить народную любовь, и его убийство вызвало неподдельное горе у тысяч простых людей. В стране фактически начался национальный траур. Власти твердо пообещали «привлечь преступников к ответственности в кратчайшие сроки». Президент Ельцин не скрывал, что готов на самые жесткие меры в отношении убийц, упомянув даже узбекских правоохранителей, якобы расстреливающих бандитов на месте…

Поначалу казалось, что «относительно кратчайшие» сроки действительно будут соблюдены. В том же 1995-м Генеральная прокуратура сообщила, что заказчики и исполнители выявлены и от ответственности им не уйти. Неизвестно, что предприняли в ответ преступники, но, как бы то ни было, громкое заявление было тихо аннулировано. В прессу тем не менее утечки информации из органов следствия просачивались с завидной регулярностью.

Наиболее перспективным подозреваемым вначале представлялся преуспевающий столичный бизнесмен Игорь Дашдамиров, по совместительству авторитетный представитель солнцевской ОПГ по прозвищу Душман. В августе 1996 года он был задержан в Грузии. Дашдамирова много раз допрашивали, однако до конца дело не довели, наказав незначительным сроком по бытовой статье. Протоколы допросов остались — характерно, что в них так или иначе упомянуты практически все, кто впоследствии проходил по этому делу. Например, солнцевские Андрей Скрылев и Михаил Кудин (прозвища Скрыл и Квака), которые подозревались в том, что могли обеспечить уход от ответственности потенциальных исполнителей убийства. А также печально известные братья Агейкины, бывшие десантники, предположительно участвовавшие в силовых действиях ОПГ.

Но после того как Александр Агейкин скончался в Тель-Авиве — якобы от передозировки наркотиков, — работа над самой горячей и содержательной версией была фактически свернута. Дальнейшее расследование свелось к бессистемным метаниям, направление которых зависело от настроения верхов. Дело Листьева регулярно реанимировалось в ходе политических либо финансовых столкновений.

Например, о громком убийстве вспомнили сразу же, как только началась опала прежде всемогущего Березовского. По одной из неожиданно возникших версий, Бориса Абрамовича взволновало намерение Листьева навести порядок в рекламной политике канала ОРТ. Якобы не найдя с Листьевым общего языка, Березовский нашел его с Дашдамировым — заказав от имени неких рекламных посредников расправу над Владиславом Николаевичем. Примечательно, однако, что для раскрутки этой версии, несмотря на ее явную политическую мотивированность и обилие свидетельских показаний, следователям не хватало конкретики.

Ушла в небытие линия расследования, связанная с Сергеем Лисовским, ныне сенатором. Между тем внимание на хозяина «ЛисС» следователи обратили с самого начала. Интерес к рекламе на ОРТ Лисовский имел непосредственный — он владел эксклюзивными правами на размещение роликов, в то время как Листьев намеревался практически ликвидировать рекламу, переведя телеканал на бюджетное финансирование.

Были и экзотические версии, например подозрения в адрес видовцев Александра Любимова и ныне покойного Андрея Разбаша, якобы не поделивших с партнером акции успешного предприятия.

В конце 1997-го велась также оперативная работа с еще одним солнцевским авторитетом — предпринимателем Сергеем Михайловым (кличка Михась), однако по делу Листьева ему в конце концов ничего конкретного не предъявили. Хотя перед этим следователи в очередной раз успели заявить, что преступление «фактически раскрыто».

[Вика]

Влад Листьев

Ужас олигарха

Обилие предположений соседствовало с дефицитом достоверных фактов. Между тем ажиотаж постепенно спадал (хотя бы потому, что у киллеров, по словам поэта, «нет перекура» — из года в год убийства следовали одно за другим, в итоге реакция на них общества несколько притупилась). В новом тысячелетии следствие заглохло. В апреле прошлого года его приостановили. В нынешнем марте истек 15-летний срок давности. Но еще полгода спустя, в сентябре, о деле Листьева неожиданно вспомнили вновь, что сопровождалось мощной информационной кампанией, хоть и в новом контексте. Правда, по прежнему принципу — принципу «своевременности».

База новой версии была заложена сентябрьским допросом в питерских Крестах. Показания дал Юрий Колчин — главный обвиняемый на процессе по делу об убийстве Галины Старовойтовой, приговоренный пять лет назад к двадцати годам лишения свободы. Прошлой осенью он был доставлен в Петербург из ИТК, расположенного под Котласом. По имеющимся сведениям, с Колчиным велись длительные разговоры о возможности сотрудничества со следствием по совершенно разным делам… И вот через год он внезапно заговорил о Листьеве!

Рассказанное Юрием Колчиным, если коротко, сводится к следующему. Заказчиком убийства Владислава Листьева назван все тот же Борис Березовский, с которого, собственно говоря, следствие и начинало — в этом пункте сенсаций нет. Новшества начинаются, когда речь заходит об организаторах. Первым из них провозглашается бывший смотрящий по Северо-Западу от воров в законе Константин Яковлев (он же Костя Могила). Вторым, хоть и косвенно, — Владимир Кумарин-Барсуков (прозвище Кум), часто называемый в прессе «ночным губернатором Петербурга», год назад осужденный на 14 лет за «рейдерские захваты петербургских предприятий» и ожидающий дальнейших судов.

По новой версии Березовский обратился к Яковлеву за помощью в устранении Листьева. Костя Могила принял заказ, заручившись предварительным согласием Кума. Непосредственное исполнение, как заявляет Колчин, осуществили боевики ОПГ Эдуард Канимото, Василий Владыковский и Валерий Суликовский. При этом вскоре после убийства Яковлев и Кумарин… наехали на Березовского! На глазах у потрясенного Колчина в одной из московских гостиниц два криминальных авторитета безжалостно шантажировали беззащитного олигарха (в те времена, заметим, Борис Абрамович был финансистом Семьи, а в скором будущем занял пост заместителя секретаря Совета Безопасности РФ; его же принято считать создателем надежной схемы, приведшей к власти самого Владимира Путина). И дожали-таки Бориса Абрамовича, вынудив ежемесячно платить им за молчание.

Могила и Канимото давно мертвы. Суликовский значится пропавшим без вести. Местонахождение Владыковского не установлено. Остается Владимир Барсуков. Что и требовалось доказать.

Абсурд forever

1 марта 1995 года Владимир Кумарин очнулся, выйдя из комы в Германии, где проходил курс лечения после покушения 1 июня 1994 года. В Россию он вернулся только в конце 1996-го, почти через год после убийства Листьева… Вспоминается бородатый анекдот: «Почему не стреляли?» — «О, причин масса! Во-первых, не было патронов…»

Однако мы, в отличие от автора анекдота, продолжим перечисление. Во-вторых, как могли смертельно враждовавшие Кумарин и Яковлев вести совместные дела? В-третьих, кто и чем мог в середине 1990-х напугать Бориса Березовского? Наконец, каким ветром могло занести Колчина, еще даже не возглавлявшего мелкое охранное предприятие, на такую встречу? А главное, кому и зачем могло понадобиться это сочинение, вызывающее у любого, кто разбирается в вопросе, в лучшем случае улыбку?

Надежно подтвердить данные показания сложно, хотя бы уже потому что мало кто из упомянутых персонажей остался в живых. «Колчин не дал ни одной зацепки, которая помогла бы раскрыть преступление», — резюмируют правоохранительные органы. Иначе говоря, во всей сенсации нет ни слова достоверной конкретики. Но она, вероятно, и не требовалась. Главное — прозвучало имя Владимира Барсукова. В наивном расчете на правдоподобие добавлено имя Константина Яковлева.

Понятно, для чего эти показания понадобились тому, кто их дал. Юрий Колчин не прижился на зоне, куда был определен для отбытия 20-летнего срока. Игры в «новые факты», «вновь открывшиеся обстоятельства», «сенсационные разоблачения» и т. п. позволяют ему кочевать между Петербургом и Москвой, проживая в более комфортных условиях столичных изоляторов. В перспективе он, возможно, рассчитывает даже сменить место отбывания наказания. К тому же нельзя сбрасывать со счетов «главного тамбовского силовика» Михаила Глущенко, который курировал бригаду Колчина, а ныне ожидает суда по обвинениям в особо крупном вымогательстве и тройном убийстве…

Еще понятнее мотивы тех, кто принимал показания Колчина. Оперативно-следственная группа МВД и прокуратуры, добившаяся первого осуждения Владимира Барсукова, теперь повсюду собирает «эпизоды». Недавние столпы тамбовского ОПС Вячеслав Дроков, Андрей Рыбкин, Альберт Старостин, Александр Баскаков — все они так или иначе повязаны «рейдерским делом», и все пошли на сотрудничество со следствием после первого приговора. Именно от этих людей исходят теперь фантасмагорические показания в отношении главного обвиняемого. Поднимаются криминальные эпизоды многолетней давности, всплывают забытые имена и жуткие подробности… Всему этому, очевидно, будет дан ход. А ведь гораздо проще запустить новые дела под прикрытием совсем уж безумных (и столь же безумно распиаренных в СМИ) воспоминаний Колчина.

Итак, явно абсурдная «новая версия убийства Листьева» призвана оттенить несообразности других обвинений, предъявленных Барсукову и подлежащих скорому судебному рассмотрению.

В обвинительных приговорах заинтересована также сама оперативно-следственная группа во главе с полковником Геннадием Захаровым, рассчитывающим в ореоле «победителя тамбовцев» возглавить одно из управлений реорганизуемого МВД.

Сергей Афанасьев, адвокат Владимира Барсукова, прогнозирует следующее обвинение своему клиенту — новую версию убийства Джона Кеннеди. Родился гражданин Барсуков в 1956 году, а криминальный эпизод в Далласе (штат Техас) имел место в 1963-м. Так что физическая возможность у будущего подозреваемого имелась. Да и потенциальный заказчик был уже жив — с Кеннеди разобрались в ноябре, тогда как Ходорковский родился в июне. Неслучайное совпадение! Правда, исполнители и большинство свидетелей мертвы. Но ведь всегда найдется кто-нибудь, кто все видел своими глазами и согласен дать признательные показания?

"Новая газета"

[Вика]

Несмотря на многочисленные заявления правоохранительных органов о том, что дело близко к раскрытию, ни убийцы, ни заказчики не были найдены.

Владислав Николаевич Листьев родился 10 мая 1956 года в Москве.

Окончил школу-интернат спортивного профиля (кандидат в мастера спорта по легкой атлетике), работал инструктором по физической культуре спортивного общества «Спартак», служил под Москвой в Таманской гвардейской дивизии. После рабфака закончил международное отделение факультета журналистики МГУ.

С 1982 года работал редактором радиовещания на зарубежные страны главной редакции пропаганды Гостелерадио СССР. В 1987 году перешел на работу в Молодежную редакцию ЦТ одним из ведущих программы «Взгляд». Вместе с коллегами основал телекомпанию ВИД, которая делала телепрограммы для ОРТ.

С 1991 года Листьев – генеральный продюсер телекомпании, а с 1993 года – ее президент. В течение своей деятельности в телекомпании «ВИD», Листьев был создателем и ведущим множества телепроектов, среди которых «Поле чудес», «Тема» и «Час пик». Приглашался в жюри Высшей лиги КВН.

В 1995 году Листьев перешел из телекомпании «ВИД» на канал ОРТ, где был назначен Генеральным директором. Он возглавил «первую кнопку» в непростое для телеканала время. У Листьева было громадье планов, великолепный опыт, талант. За несколько постперестроечных лет он создал на «Останкино» массовое развлекательное телевидение. Его популярность зашкаливала. Если бы журналисту удалось осуществить задуманное, то, возможно, в России было бы совсем другое телевидение.

Вечером 1 марта 1995 года, через 34 дня после назначения, Влад Листьев был убит в подъезде собственного дома. Смерть и похороны Листьева сопровождались широким общественным резонансом. На похоронах присутствовали десятки тысяч человек, телепередачи были остановлены, весь день 2 марта на экранах демонстрировался портрет журналиста и слова: «Владислав Листьев убит». Заявление по поводу убийства Листьева сделал Президент России Борис Ельцин. Несмотря на многочисленные заявления правоохранительных органов о том, что дело близко к раскрытию, ни убийцы, ни заказчики не были найдены. Срок давности по делу истек в 2010 году.

Похоронен В.Листьев на Ваганьковском кладбище.

tatar-inform.ru