Михаил Барщевский о проекте "Имя Россия"

[Вика]

Цитаты из интервью Михаила Барщевского на радиостанции "Эхо Москвы" о проекте "Имя Россия":

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Прокомментируйте, пожалуйста, популярный проект "Имя Россия". Кого Вы бы назвали Героем России?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, я начну с критериев. С моей точки зрения, это точно будут не политики. На мой вкус. Это будут люди, которые что-то делали для людей. Значит, кто делал для людей больше всего? Ну, наверное, ученые, врачи, не юристы…

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не юристы, - скромно сказал Михаил Барщевский.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не экономисты, как уже было понятно из первой части нашей программы. И второй критерий – это люди, которые делали что-то высоконравственное, кто обогащал культуру, дух России.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ох, ну разве ж можно это как-то оценить?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, оценить это можно, естественно, соответственно своему вкусу. Вряд ли кто-то скажет, что Сталин внес что-то нравственное в историю России или Петр I был образцом нравственности. Хотя для культуры он что-то сделал, потому что открыл двери в Европу. Так вот, у меня есть кандидат, который объединяет оба этих начала в себе. Это был практикующий врач и это был великий писатель. Это был истинный интеллигент и человек, точно никогда не думавший, что он что-то делает для истории России, что его имя войдет в историю России, человек с очень несчастной судьбой. Это Чехов. Поэтому для меня имя России – это Чехов. И более того – Чехов какой-то и похожий на Россию. Вот у него судьба какая-то… что-то там есть… Ну не американский он. Да? не французский он.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, что можно вас поправить. У Чехова все хорошо с чувством юмора – у России как-то с чувством юмора как-то не особо.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну да! а как бы мы тогда жили здесь? Без чувства юмора-то? Да ну что вы! С чувством юмора у нас все нормально. Со злостью все в порядке в последнее время, последние лет 20. При социализме было что хорошо – у тебя была черта сверху, выше которой тебе никто не даст подняться, потому что получишь по башке, но и была черта снизу, ниже которой тебе не дадут упасть, и поэтому люди чувствовали себя стабильно. Стабильно плохо. Но зато стабильно. А сегодня – вот представьте себе, миллионеры августа-месяца сегодня, в октябре, нищими не стали. Но перестали быть миллионерами очень многие. Это мы берем тех, кто наверху. А те, кто внизу, сейчас, если Кудрин окажется неправ и будет инфляция, то что будут делать наши пенсионеры? Ведь пенсионная реформа провалилась полностью, с треском. Никто этих слов не произносит, но фактически то, что Голикова рассказывала, и те новые законопроекты, которые вносятся, которые, кстати, не нравятся бизнесу, но это же свидетельство полного провала пенсионного реформы. Пенсионеры – люди, ушедшие на покой, которые должны себя чувствовать стабильно, спокойно, этой стабильности не имеют. Поэтому без чувства юмора… ну что вы…

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как вы вообще оцениваете этот проект? Как вам такая затея?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Очень опасный проект.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Столько уже было всяких, если не скандалов, то микроскандалов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вообще нельзя Россию… знаете, умом Россию не понять, дальше помните по тексту, да? Нельзя Россию свести к одной персоне. Это в любом случае оскорбительно для России, даже если этой персоной будет мой любимый Чехов, например. Россия очень многолика и в разные времена разная. Россия периода Великой Отечественной войны – это одна страна, Россия периода Первой Мировой войны – по психологии это другая страна, Россия, родившая столько гениев в области культуры, - это одна Россия, и Россия, которая при колоссальных просторах, пространствах, возможностях, сырьевых запасах никогда почему-то не может выбиться в экономические лидеры, это другая страна.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну так а в чем главная опасность?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нельзя все примитизировать. Любое одно имя – это некоторое упростенщечество. Это сведение к какому-то общему знаменателю. Мне кажется, что Россию к общему знаменателю, наверное, сводить невозможно. Наверное, Монако или Андорру или Сан-Марино все-таки можно, а вот Россию, по-моему, невозможно.