ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРУМ

Вернуться   ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРУМ "МИР ИСТОРИИ" > Смотрите на телеканале «Россия 1» > Смотрите на телеканале "Россия 1"

Результаты опроса: Понравился ли Вам документальный телероман "Подстрочник"?
Да 5 45.45%
Нет 0 0%
Не знаю 0 0%
Я не смотрел(а) этот фильм 6 54.55%
Голосовавшие: 11. Вы ещё не голосовали в этом опросе

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
  #21  
Старый 12.07.2009, 10:33
Аватар для Татьяна Николаевна
Татьяна Николаевна Татьяна Николаевна вне форума
Завсегдатай
 
Регистрация: 27.09.2008
Сообщений: 258
Сказал(а) спасибо: 77
Поблагодарили 77 раз(а) в 63 сообщениях
По умолчанию

Этот фильм из тех, просмотрев которые, остаешься с впечатлением, что падаешь в вакуум потерянных смыслов. Фильм закончился, как закончилась целая жизнь, и, как сама Лиллиана Лунгина выразилась о потерях, осталась невосполняемая дыра, черная не по цвету, а по силе поглощения мысли, жаждущей работы и потерявшей её, едва последние строки погасли на экране. Можно долго рассуждать и обдумывать, но нельзя избавиться от мысли, что это было нечто совершенно необычное и почему-то очень нужное. Спасибо каналу "Россия", спасибо авторам фильма. Хотя и лишилась слегка сна, но с благодарностью. Бывает и так.
Думаю, трудно согласиться с фразой Леонида Парфенова "Мне кажется, что все-таки это исключение, которое новое правило породить не может" . А собственно говоря, зачем же сразу придумывать правила? Зачем вгонять свободное творчество в рамки строгих правил? Канал "Россия" уже неоднократно демонстрировал "исключительные ситуации" в жанрах. Скучно, когда всегда вам показывают только ожидаемое в пределах стиля телеканала.
__________________
"Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни".
______________ Ф.М. Достоевский
"Для них это знание - невыносимое бремя, хотя могло бы быть полезной ношей".
______________ Рэй Брэдбери
Ответить с цитированием
  #22  
Старый 12.07.2009, 20:21
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Судьба крупным планом: Анна Качкаева и режиссер Олег Дорман обсуждают фильм "Подстрочник".

Анна Качкаева: Сегодня со мной в студии Олег Дорман, режиссер и автор замечательного фильма. Фильма называется «Подстрочник». Лилианна Лунгина, женщина с удивительной судьбой.Она успела побывать у бабушки в Палестине, когда еще не было Израиля, с мамой заходила к Шаляпину в дом на французской Ривьере. Отец ее был советским коммунистом-романтиком, а ее выгоняли из комсомола, потому что заступалась за детей врагов народа. Ее одноклассниками были Давид Самойлов и будущий помощник Горбачева, друзьями Виктор Некрасов и Александр Галич. Лилианна была замечательной переводчицей, она открыла нам Астрид Линдгрен, а текст книжки про Карлсона разошелся на поговорки. Ее муж легендарный Семен Лунгин – сценарист фильмов «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Жил певчий дрозд», «Розыгрыш», «Внимание, черепаха!», «Агония». Один из ее сыновей – ныне знаменитый режиссер Павел Лунгин. А Олег Дорман, фильм которого 10-11 лет пробивался к зрителю, - ученик Семена Лунгина. Главный оператор «Подстрочника» - знаменитый Вадим Юсов. А отношение к тому, чтобы фильм все-таки мы с вами увидели, имели Борис Акунин и Леонид Парфенов, которых Олег Дорман не знал, но они хлопотали за картину. Олег Добродеев, как я поняла, ее посмотрел и принял решение о показе. И вот сегодняшним вечером мы будем ее смотреть.

Я из 16 серий посмотрела четыре внимательно и поняла, что вы не могли не снимать. Вы просто этой женщиной заболели. Так?

Олег Дорман: Да, конечно. Или, наоборот, я ею выздоровел.

Да, она в самом начале фильма говорит, что все это огромное устное произведение она предпринимает для одной простой цели. Она говорит: «Я знаю, что сейчас много отчаяния живет в душах людей. Я постараюсь показать на примере своей жизни, как многое, что в начале кажется неудачным, в результате ведет к удаче». Так что вся эта затея имеет четкий, как говорит Лиля, мессаж, по-французски послание. Спасибо вам за добрые слова.

Анна Качкаева: Мы будем рассказывать о фильме и о том, как он снимался. Это тоже отдельной истории заслуживает. Меня вот что интересует. Когда живешь рядом с историей, а мы с вами ровесники, у меня тоже были свои учителя университетские из тех , из бывших и с биографией. Когда ты рядом с этой историей живешь и запросто заходишь в такой дом московский к таким людям, ты с этим живешь, радуешься очень, а руки все время не доходят, что надо снять, надо записать, потому что действительно столько рассказывают, столько на полках стоит, столько знают они. Как вы ее уговорили, как снимали?

Олег Дорман: Вы знаете, это удивительно, что вы про это заговорили. Потому что когда я стал писать заявку так называемую - полагается в начале фильма писать заявку, - то я написал, что я понимаю: надо скорее снимать, но все время заставлял себя не торопиться. Потому что в такой журналистской деловитости, мне казалось, есть предательство какой-то волшебной тайны жизни, которую я знал именно в этом доме. Поэтому это все могло и не состояться.

Случилось это так. Я буду для краткости говорить «Лиля», не из фамильярности, я, конечно, при жизни называл ее Лилианой Зиновьевной. Она представляется зрителям так, она говорит: «Меня звали Лиля Лунгина». И все на свете зовут ее Лиля теперь. Я узнал, что во Франции в начале 90-х годов вышла книга ее воспоминаний, которая называлась «Московские сезоны». И книга эта получила по результатам традиционного ежегодного опроса читателей журнала «Elle» премию как лучшая документальная книга года, вышедшая во Франции. Я стал приставать к Лиле с вопросом, во-первых, что это за книга, во-вторых, почему же вы не переведете ее на русский язык и не издадите здесь, и, наконец, почему вы ее не написали по-русски? Она мне ответила, что не писала этой книги, что ее подруга французская журналистка разговорила ее под диктофон, потом стенографировала, редактировала эту запись и издала книжку. Что это все абсолютно адресовано французам. И, как сказала Лиля, для нас, для своих надо говорить абсолютно иначе, вообще иначе, даже не хочу расшифровывать ее слов. И тогда я попросил ее хотя бы пересказать мне, что есть в этой книге. То есть эта книга давала мне такой легальный повод спросить у человека, а как вы прожили. Это довольно трудный вопрос. Несмотря на то, что мы всегда потом жалеем о том, что не спросили, но это бывает трудно. Я довольно долго приставал к ней с этой просьбой, пока однажды она сказала: «Хорошо, давай приходи к нам утром к завтраку, и я буду тебе рассказывать». Я пришел. Она быстро отложила французскую книгу в сторону и сказала, что «я не могу тебе это пересказывать, я тебе буду рассказывать как на самом деле».

Анна Качкаева: А вы уже поставили камеру?

Олег Дорман: Нет, никакой камеры не было, ничего не было. Это был ее рассказ лично мне. Рядом сидел ее муж Сима, Семен Львович.

Анна Качкаева: Ваш учитель.

Олег Дорман: Мой учитель в драматургии, который, конечно, как всякий любящий муж знал ее биографию лучше, чем сама Лиля, все время ее поправлял, говорил, что «нет, у тебя не было вязаных носочков, у тебя были вязаные варежки, именно их ты потеряла. А носочки ты потеряла уже во время войны». И я приходил день за днем, три или четыре дня. Но уже в первый день, когда я возвращался домой, я понял, что сейчас приду и запишу это на бумагу. Просто так, ни для чего. У меня совершенно не было никакой, так сказать, корысти. Я приходил и записывал все эти дни. И когда она закончила свой рассказ, мы с Симой посмотрели друг на друга, и он сказал: «Какое кино, да?» И я сказал: «Какое кино!!!» Но художественный фильм сделать было бы невозможно. Даже не по множеству дурацких причин вроде того, что денег нет, вроде того, что я неизвестно кто, кто мне даст сделать такой фильм, - нельзя человека такого сыграть. А нет героя – нет фильма. Нет человека – нет фильма. И тогда я сказал: «А давайте сделаем как-нибудь какой-нибудь документальный фильм. Понятия не имею как». И, конечно, Лиля как любой нормальный человек возмутилась и сказала: «Ну, ты что! Это все не имеет никакого значения ни для кого. Ну, как это я буду сниматься?»

Прошли годы. Не стало Симы. Для нее тем самым почти кончилась жизнь. Они вместе прожили 49 лет.

Анна Качкаева: Вообще, тема любви удивительно пронзительная в этом фильме, потому что она возвращается на разных кругах. И понимаешь, как это важно было для семьи Лунгиных, как было важно для ее родителей, потому что вот эта связь через Европу, расстояния, времена отца с матерью, несмотря ни на что… А потом это возвращается в любви семейства Линдгрен, которое отвечает на вопросы и говорит, что я выросла в тени большой любви, и поэтому я такая.

Олег Дорман: Лиля часто повторяла историю, которую ей рассказала Астрид Линдгрен: когда умерла ее мама, то отец говорил все время: «Слава Богу, что горе разлуки выпало на меня, а не на нее». И вот горе разлуки выпало на Лилю, и для нее жизнь как-то совсем кончилась, она сама об этом рассказывает в фильме. И вдруг она вспомнила о том моем предложении. «А помнишь?» «Помню». «А давай попробуем». И вот в этом замечательном режиме «Давай попробуем» мы и сделали. Я позвонил Вадиму Ивановичу Юсову, потому что мы до этого сделали с ним фильм тоже документальный, незадолго. Я был уверен, что сейчас еще один документальный фильм, и, наконец, я займусь своим настоящим делом. Я – выпускник мастерской Хуциева, игрового кино, и все прочее, амбиции другие. И я ему позвонил и сказал, что мне неудобно вам звонить, Юсову, не имея ни копейки на съемки этого фильма, и я не могу вам не позвонить, потому что эта женщина из самого лучшего, что я видел на этом свете. Как я вам могу не предложить? Он прочитал ту самую заявку и спросил, когда начинаем снимать. И с помощью моих знакомых, которые дали камеры - на один день две, а на все остальные одну - и четыре осветительных прибора, с помощью которых Вадим Иванович (это два человека в мире умеют, он и светлой памяти Свен Нюквист, который работал с Бергманом), с помощью четырех приборов и отражающих экранов он сделал этот замечательный портрет. И мы начали. С нами были звукооператор и помощник Вадима Ивановича. И через час или через два этих съемок я понял, что мы не ошиблись с Лилей, ни я, ни она, которая страшно смущалась - она сама об этом в фильме говорит. И эти люди потеряли голову на съемочной площадке. Но не Вадим Иванович,конечно, - он никогда не теряет и вообще говорит «я не слушаю, что говорят актеры, я должен смотреть. Я потом переживаю фильм, иначе я не в фокусе сниму». Хотя и он тоже в какой-то момент стал вмешиваться. А они начали задавать ей вопросы, перебивать, хотя это и непрофессионально. И они это знают. Но они вдруг увидели, что перед ними правда. Это производит колоссальное впечатление, огромное впечатление, самое большее из всех. Не просто вдохновение, не просто увлеченность, - правда. Что это такое? Я не знаю. И они стали рассказывать ей, как было у них. Я только иногда говорил: «Надо камеру выключить, у нас пленки не хватит». И вот шесть или семь дней мы приходили, мы вместе обедали. Пока Паша Лунгин, однажды не проснувшись, прошел мимо нашей съемочной комнаты в кухню, увидел там запас сосисок для съемочной группы и весь его съел, уверенный, что это семейные сосиски. Я думаю, что он мне это возместит когда-нибудь. И вот через 6 или 7 дней съемок я понимал, что мы этот фильм закончим еще быстрее, чем я предполагал. Мы договорились, что одновременно я буду его монтировать вчерне, и направлю в разные телекомпании предложения.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #23  
Старый 12.07.2009, 20:23
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Анна Качкаева: Это был 1997 год.

Олег Дорман: Направлю предложения, потому что самостоятельно доснять его нельзя. Там пять или шесть стран, не говоря уже о том, что монтаж очень дорог. Обычный человек не в состоянии финансировать такое дело. Я сам себя перебил. Я хотел сказать, что когда мы приходили на следующее утро, то оно обязательно начиналось с Лилиного расстройства. Она говорила: «Я вам все не так рассказала, все не так. Давайте перезапишем. Это никуда не годится». А иногда, честно говоря, и даже нередко, я ее просил: «А давайте еще раз». Ей было 77 лет. И в какой-то момент, конечно, мы видели, что она устает, и ее потрясающий рассказ вдруг становится чуть менее потрясающим, а мы уже разлакомились, мы просили еще раз что-то. И что значит обратиться в телекомпании?

Анна Качкаева: Григорий нам пишет: «Любимец детей Карлсон в несравненном переводе Лунгиной – это энциклопедия счастливого детства, не отягощенного телепузиками и прочей патологией». Ну, телепузики – Бог с ними, но что Карлсон замечательный и в самом расцвете сил, это все помнят.

«Думаю, что сериал «Подстрочник» пройдет тихо и незаметно для зрителя. Может, кто-нибудь на скамейке перекинется парой слов о фильме, и то ненадолго. Но все равно спасибо режиссеру». Да,слава Богу, перекиньтесь хотя бы парой слов.

Олег, завершите свою историю телевизионных мытарств, потому что мы знаем, как обычно документальные фильмы тяжело доходят, такого особенно свойства, до нынешнего телевидения. Тем более странно, что 16 серий, которые, как я понимаю, наверное, если бы с вами продюсеры начали разговаривать «подрежьте, урежьте, сократите», подозреваю я, вы бы не согласились. И не потому, что такой капризный. Потому что я смотрела и понимала, что ну либо не резать, либо…

Олег Дорман: Конечно. И тут история - ровно в тот момент, когда она началась для меня - для слушателей заканчивается, потому что начинаются скучные, черные 11 лет. Я ходил по телекомпаниям. Попасть туда невозможно. Любой из нас в том же положении, что любой из вас: я не знаю, где находится вход в телекомпанию. Я искал в интернете, когда он появился, телефоны и прочее. Ответ, чтобы кратко, был всюду один: «Мы посмотрели дома, семья в восторге, жена плакала, дети смеялись. Зрителям это не нужно». 11 лет я получал этот ответ. Через 10 лет из этих 11 съемочная техника ушла далеко вперед японская, и оказалось, что можно купить видеокамеру за чепуховые деньги, которые способны частные люди собрать. И появился действительно такой человек Феликс Дектор, замечательный переводчик, взрослый человек, который давно хотел помочь этому фильму, он помог, я взял эту камеру и пошел...

Анна Качкаева: И, видимо, все эти деликатные подсъемки живые во всяких городах это уже на эту камеру.

Олег Дорман: Да. Я пошел, конечно, к Вадиму Ивановичу и сказал, что вот нам надо, как вы знаете, доснимать. И, конечно, снимать должны вы, и я бы хотел, чтобы вы полетели всюду, но у нас есть деньги только на одного. Он подумал минуты полторы и сказал: «Нет, лететь все-таки должны вы, потому что вы знаете, что снимать». Я полетел. Год назад фильм был готов. Точно так же, не зная, как обращаться к телекомпаниям.

Анна Качкаева: :вы его стали показывать городу и миру.

Олег Дорман: Нет, я стал писать письма в телекомпании. Мне никто никогда не отвечал. И следующий мой шаг был - по настоянию друзей я написал нескольким журналистам, в том числе Анне Качкаевой на Радио Свобода, и ответов никогда ниоткуда не получал. И тогда мы решили провести премьеру в ЦДЛ, чтобы узкий круг людей хотя бы знал, что фильм закончен. Пришел не узкий круг людей, а невероятное их число. И к моей радости, очень много было молодых. Я убедился, что фильм этот нужен тем, кому он нужен, и в общем, успокоился. А потом по цепочке таких дружеских связей от Вари Горностаевой и Сережи Пархоменко фильм попал к Григорию Шалвовичу Чхартишвили, известному более как Б. Акунин, ему понравился, он захотел помочь его судьбе, обратился к Леониду Парфенову. Я действительно их обоих не знаю лично, я их так никогда и не видел до сих пор. Леонид Парфенов посмотрел этот фильм и совершил вслед за Григорием Шалвовичем такой же совершенно немыслимый для сегодняшней ситуации поступок, он тоже захотел ему помочь. Он позвонил мне, мы поговорили замечательно, и передал его куда-то наверх, на канал «Россия». Вот - случилось чудо. Это абсолютное, настоящее, классическое чудо.

Анна Качкаева: Да, я теперь получаю ровно, вы все правильно сделали, сказав нам то, что сказали. Я подозреваю, что большинство моих коллег, если они получали от вас письма, наверное, тоже на них не обратили внимания. Потому что мы привыкли, что нам привозят диски.

Олег Дорман: Теперь я буду знать. Страшно неудобно явиться просто так, и я, конечно, половину письма извинялся, а потом спрашивал разрешения, можно ли показать.

Анна Качкаева: А я, к сожалению, даже вот и не помню. Беру вину, так бывает. Тем не менее, слава Богу, что дошло до экрана. Важнейшая тема этого фильма – тема внутренней свободы. Тема была больной, потому что противостояние было длиной в жизнь. Там есть пронзительные моменты, как она приезжает в Союз 14-летней девочкой, как альпийские лыжники перестают шуметь, и вся эта Европа остается где-то там, и она пересекает границу и видит голодающих людей с детьми на перронах и, рыдая, просит мать вернуться обратно. Там есть истории, связанные со стенограммой процесса Бродского, которую она передавала через своих французских приятелей, про то, как Твардовский читает Солженицына дома. Все это увидят зрители. А было ли что-то, что она сказала вам в камеру, а потом попросила: «Нет, я не хочу, чтобы об этом знали», есть ли такие больные моменты, связанные с людьми, с какими-то тонкими материями, которые не нужно, чтобы про них узнали.

Олег Дорман: Нет. Такого не было. Она такое бы себе просто не позволила сказать. Но очень большая часть, почти треть не вошла в фильм по самым разным соображениям, попросту говоря, потому что у кино какая-то своя природа. И я счастлив, что осенью в издательстве «Корпус» у Вари Горностаевой и Сергея Пархоменко выйдет книга «Подстрочник», в которую войдет, кроме того, что есть в фильме, все то, что не вошло в фильм. Эта книга будет много жестче и в чем-то много горше, чем фильм. И люди, которые сейчас уже это прочитали, - а я не показывал тех дополнительных материалов никому, чтобы не вводить в соблазн и чтобы фильм не превратился в 40-серийный, - они просто потрясены были, даже и те, кто видел фильм. Там гораздо больше, во-первых, примеров и историй, к сожалению, часто грустных, поскольку история - наша, а во-вторых, размышлений о какой-то общей жизни нашей.

Анна Качкаева: А тема еврейства была важна для нее? Такая странная судьба, бесконечное перекати-поле, бесконечный поиск и себя, и родины, и Бога ли, она была для нее важна?

Олег Дорман: Вы знаете, она об этом рассказывает очень подробно и, по-моему, замечательно уравновешенно. Я думаю, что евреи вообще по отношению к другим людям – это метафора. Я думаю, что евреи так многим были в мире, что не обидятся, оказавшись метафорой. Это вообще положение человека в жизни, во всяком случае человека честного и одушевленного – всюду ощущать себя чужим, поскольку ты явился в эту жизнь неведомо откуда, чувствовать себя в ответе за все, что вокруг, и так далее. По-моему, об этом Эйнштейн лучше сказал, чем я. И, конечно, эта тема была для нее важной. Но важной не просто как национальный вопрос, а сам этот национальный вопрос был для нее важен как вопрос человеческого самостоятельного существования среди других людей, очень важен.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #24  
Старый 12.07.2009, 20:25
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Анна Качкаева: Я, поскольку не видела до конца, может быть, вы просто скажете, нет ощущения, что история заканчивается? Потому что уже женщина немолодая, и жизнь… Она как-то говорила о будущем?

Олег Дорман: Я странным образом сейчас вас обманул не нарочно. Есть одна единственная вещь, которую я не вставил в фильм, и я виноват. И теперь, к сожалению, я понимаю, что виноват, а думал, что делаю доброе дело. Лиля была абсолютно оптимистический человек. Это вообще это нормально, человек вообще по природе оптимист, онтологически, извините за научное слово. И вдруг, начиная разговор с того, что она хочет помочь людям, ощущающим отчаяние, она говорит: «особенно сейчас, когда наша страна неизвестно куда катится, по-моему, она катится в бездну, все ускоряя при этом темп движения». Для меня это было совершенно удивительным. Потому что мы с Лилей были и в политическом смысле абсолютно оптимистами, хотя это 1997 год, и поводов для оптимизма было меньше, чем до того. Но наоборот, чем жизнь хуже, тем оптимизм больше нужен. И нам казалось, что в общем, все идет нормально. И вдруг она говорит эти слова. Я подумал, что она это сказала от какого-то сиюминутного раздражения, не подумав. К сожалению. когда монтировал фильм, мне не с кем было посоветоваться, ее не было уже на свете, - ее не стало через полгода после съемок. Мы закончили эти съемки, она сдала перевод книги Микаэля Энде «История, конца которой нет» и романа Ажара «Страхи царя Соломона», потрясающего, и ее не стало. И я подумал: «Неправильно получается. Ведь она начинает с оптимизма. Зачем же я оставлю такую фразу?» И я ее убрал. А теперь пожалел, что убрал. Во-первых, я не имел права, честно говоря. Но я как-то по инерции считал, что она рядом, и она меня одобрит. Так что для нее не было никакого «конца истории». Между прочим, я думаю, что у пожилых людей бывает часто такой грех: заканчивается их жизнь, и приятно думать, что жизнь вокруг тоже уже никуда не годится. У нее не было этого ни в малейшей степени. Но чувство глубочайшей тревоги, если не сказать порой отчаяния от того, что делается у нас, у нее, конечно, было. И в книге это есть. Она рассказывает, как в 1989 году оказалась за границей и не отлипала от телевизора. Там показывали толпы в восточноевропейских странах, это был год падения Берлинской стены, год конца советской империи, во всяком случае в той ее части, зарубежной. А приехав в Москву, она увидела по телевизору события в Румынии, ужасные. И она пишет, что «там пролилась кровь, но люди вышли на улицу не для того, чтобы пролилась кровь, а потому что они хотели отстоять свою свободу». И дальше подводит итог этим своим наблюдениям, говорит, что там вышли защищать свободу, там люди заплатили за свободу, а у нас никто не выходил. И поэтому, она говорит, я воспринимаю перемены, которые происходят у нас, с огромной тревогой. «Мы все время с Симой друг другу напоминаем знаменитую цитату из Пушкина о русском бунте, бессмысленном и беспощадном. Я очень надеюсь, - говорит она, - что все-таки не будет гражданской войны».

Анна Качкаева: Юрий из Кемеровской области, вы в эфире.

Слушатель: Вопрос такой: как вы относитесь к такому явлению – ложь во имя добра?

Олег Дорман: Никак. Я вообще не обо всем на свете думал. Мне кажется, что это всегда частный случай. Мы же знаем самую ужасную ситуацию человека – болезнь страшная, неизлечимая. Есть люди, которые хотели бы знать и просят своих близких, а есть люди, которые не хотели бы знать. И близкие понимают, что не помогут им, сказав правду. И не надо. Так что такого общего ответа, мне кажется, нет. Для меня во всяком случае.

Анна Качкаева: Владимир Алексеевич, Москва, мы вас слушаем.

Слушатель: Я давно хочу выразить вам свое соболезнование по поводу того, что вам приходится много фильмов смотреть.

Анна Качкаева: Нет, вот это как раз тот случай, когда вы просто не представляете, какое же удовольствие я получила.

Слушатель: Анна, так я вот об этом и говорю, доверяю абсолютно вашему вкусу, я очень жалею, что я не смогу посмотреть этот фильм, потому что я человек незрячий.

Анна Качкаева: Но вы послушайте. И я вас уверяю, это тот случай, когда, конечно, картинка дает настроение, ощущение, там деликатные детали, там говорящие черно-белые фотографии, которых немного, но эти девочки, эти женщины, эти рисунки из этих 30-х годов, вот эти все вещи, конечно, важны для глаза. Но невероятно завораживает речь, манера, темп, энергия этой женщины. Вы просто включите и слушайте.

Слушатель: Обязательно. Так вот это меня и подвигло на звонок, поблагодарить и Олега за такой чудесный фильм, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Анна Качкаева: Вы сначала посмотрите, а вдруг еще что-нибудь вам не понравится.

Слушатель: Такого не может быть! Если позволите, каждому человеку жизнь что-то дарует, вот мне жизнь подарила знакомство с изумительным человеком – Анной Борисовной Никольской, она сотрудничала в журнале «Простор» в Алма-Ате, дворянского происхождения человек, человек удивительной судьбы трагической, шесть лет отбарабанившая, с 1937 по 1943 год в лагерях. И тот факт, что в этой книге «Простор» у нее есть потрясающая вещь – «Человек густого цвета». Нателла Болтянская года четыре назад афишировала эту книгу Никольской, но она назвала другую вещь.

Анна Качкаева: Спасибо, мы вот таким образом вспоминаем людей, которых надо вспоминать. Это действительно уже уходящая Атлантида. Мы, наверное, последние, кто помнит этих людей с дворянским происхождением и всеми теми драмами и потрясающими биографиями, которые им пришлось пережить благодаря этому веку.

Олег Дорман: Спасибо вам, Владимир Алексеевич дорогой, что вы позвонили. И я вас прошу, послушайте этот фильм, его действительно хорошо слушать. Послушайте его. А насчет названия «Передай дальше» - это абсолютно то, чем мы все жили 11 лет, могу вам сказать точно.

Анна Качкаева: А «Подстрочник», понятно, много ассоциативных рядов в связи с тем, как это называется, вы согласовывали его с Лилианой?

Олег Дорман: Это единственное, что я с ней согласовывал. Она меня все просила показать заявку: «Ну, покажи, что ты там написал». Я говорю: «Зачем же я вам буду показывать? Я испорчу всю радость».

Анна Качкаева: То есть она считала, что это правильно, это про то, что она говорит?

Олег Дорман: Да.

Анна Качкаева: Иван из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Во-первых, большое вам спасибо за передачу, жалко, что я не успел посмотреть фильм.

Анна Качкаева: Вы успеете. Его еще никто не видел. С сегодняшнего дня.

Слушатель: Но впечатления, к сожалению, только предварительные. Во-первых, какое ваше личное впечатление? Женщина по существу без родины, она же где только ни была и росла без родины. Как она вам просто по интуиции показалась? И второе, чем она обосновывала вот это ощущение катастрофы российской? И повторите название книги, я не успел расслышать.

Олег Дорман: Книга называется «Подстрочник», как и фильм. Что касается понятия родины, мне кажется, это так же, как отношения детей и родителей, как отношения человека и неведомого, абсолютно интимная вещь, о которой бессмысленно разговаривать. И есть что-то глубоко оскорбительное и пошлое в людях, которые говорят о родине, для меня. Но что касается, вы спросили, как она обосновывала:

Анна Качкаева: :вот это ощущение катастрофы. Наверное, вы не успели ее об этом спросить, у меня есть ощущение.

Олег Дорман: Катастрофу никто не обосновывает. Читайте книгу Иова. Она старалась себя достойно и гордо вести в этой ситуации. И мне кажется, преуспела.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #25  
Старый 12.07.2009, 20:26
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Анна Качкаева: Сергей, Москвы, вы в эфире.

Слушатель: Вы сказали тут одну фразу: везде быть чужим и за все отвечать. Какой-то нонсенс, мне кажется, парадокс. Вы не могли бы как-то развить эту мысль?

Олег Дорман: Развить ее я бы, наверное, мог. Но будет ли это всем интересно? Это, по-моему, естественное состояние человека в жизни. Так и есть. Мы проходим по ней, придя неизвестно откуда и идя неизвестно куда. Мы не рождаемся говорящими на языке, мы берем язык напрокат и делаем его своим, пользуемся им, мы научаемся себя вести так или иначе, но тоже берем эти вещи напрокат, нам придется их сдать в свое время, каждому – в свое. И вместе с тем, я думаю, многие из нас ощущают, что жизнь – это не случайность, это не перерыв между двумя вечностями, а это состояние какого-то труда и даже, может быть, творчества, в ходе которых мы отвечаем за то, что мы здесь находимся. Я думаю, что это очень просто, как-то даже неловко про это говорить.

Анна Качкаева: Скажите, а сыновья видели этот фильм?

Олег Дорман: Да. Вот вы сказали про знаменитого сына Пашу, а есть не знаменитый, но не менее замечательный сын Женя.

Анна Качкаева: О котором, мне кажется, она говорит больше в фильме, или просто я серии эти видела.

Олег Дорман: Потому что он младше на десять лет, и она о нем больше беспокоилась к тому моменту. Женя – тоже режиссер, и я думаю, что он себя еще покажет. И он сделал несколько фильмов, из которых мне очень нравился фильм «Ангелы в раю», совместный с Францией.

Анна Качкаева: Видели оба?

Олег Дорман: Видели оба. И я жалел, что Лиля не может увидеть их реакции.

Анна Качкаева: Как они смотрят.

Олег Дорман: Она была потрясающая. Кроме того, у Жени двое маленьких детей, в том числе девочка Лиля, которой всего два годика. И когда мы думаем о том, что когда-нибудь она увидит бабушку вот так, то мы завидуем ей, потому что у меня нет ни от одной из моих бабушек ничего.

Анна Качкаева: Нечего показать. Да, это такое важное ощущение. То есть это осталось, но ты понимаешь, что оно исчезает. Это удивительно в этом фильме. Уходит такой какой-то пласт культуры, истории, чего не будет. Это если перекидывать тот же мостик к поколению Обамы и Медведева, а в общем, к нашему с вам поколению. Это люди 1965-1967 года рождения. Мы хвост вот этой какой-то уникальной эпохи застали, и вы нам их оставили.

Олег Дорман: Вы знаете, мой ВГИКовский мастер и мой старший друг Людмила Владимировна Голубкина, киноредактор, которая вела курс вместе с Семеном Львовичем Лунгиным сценарный, а теперь я имею честь вместе с ней вести этот курс, она, слушая эти мои рассуждения, всегда мне говорила: «Ну, что вы! ЧтО мы? Вот вы бы видели тех, кто был перед нами!».

Анна Качкаева: Ну, да, да…

Олег Дорман: Я, к сожалению, не думаю, что и мы, и она заблуждаемся. Я думаю, что так и есть.

Анна Качкаева: Как вы думаете, может, и на дисках выпустят фильм? Ничего вам продюсеры не говорили?

Олег Дорман: Дисковые компании тоже аккуратно мне все ответили той же формулой: нам дома очень понравилось, но зрителям фильм не нужен. Кроме того, они еще ссылаются на маркетологов, которые якобы говорят, что документальное кино не пользуется интересом. Это, по-моему, наглое вранье. Вот у меня документальное кино пользуется интересом. Я не знаю, например, где купить фильмы замечательного Алексея Габриловича. «Футбол нашего детства», скажем. Я мечтал бы его показать тем, кто еще не видел. Но купить нельзя нигде, только у «пиратов». К вопросу о поддержке «пиратства».

Анна Качкаева: То есть, может быть, после премьеры что-нибудь и случится, так бывает. Или канал «Россия» вдруг решит из репутационных соображений, иногда каналы так делают в виде таких подарков, сделать диски фильмов, а не только фильмы про большую воду или про плесень. Это случается иногда.

Олег Дорман: Вы знаете, я 11 лет- то верил только в чудо, а теперь для меня вообще ничего, кроме чуда, не существует. Конечно, могут и выпустить. Вообще, мне кажется, что это редкий фильм - не по моим способностям, просто так получилось, - предназначенный именно для такого просмотра, дискового, интимного, без рекламы, по желанию. И я знаю, что многие люди, у которых оказался комплект этих дисков, посмотрели фильм не раз.

Анна Качкаева: Да, и это, наверное, как ни странно, такая вещь вместо урока истории в школе, как сейчас говорят, вместо нескольких лекций про новейшую историю, можно поставить эти 16 серий.

Олег Дорман: Я думаю, во всяком случае, для души это существенный урок.



06.07.2009
Радио "Свобода"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
Пользователь сказал cпасибо:
  #26  
Старый 13.07.2009, 10:46
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Истории в деталях. Лилиана Лунгина в телефильме "Подстрочник"

Почему-то в голову лезет начало «Мюнхгаузена» Распе: «Маленький старичок с длинным носом сидит у камина и рассказывает о своих приключениях». В телевизионном фильме «Подстрочник» (режиссер – Олег Дорман), который с понедельника по четверг показывал канал «Россия», правда, был не герой – героиня, немолодая, можно даже сказать, старая женщина. Она сидела, и – как и у Распе – крупный план, лицо, краем – плечи, сидела и рассказывала о своей жизни. Редко-редко – короткие проезды по квартире, фасад дома, средние и общие планы тех мест, куда забрасывала жизнь (часть операторской работы сделана Вадимом Юсовым).

Для нашего (да и не нашего) телевидения – нечто, казалось бы, совершенно невозможное: по два с половиной часа, с без четверти одиннадцать и до без четверти час, то есть с захватом вечернего прайм-тайма, без перемен (почти без перемен). Спокойный рассказ. Неспешный, негромкий. Узким специалистам-переводчикам хорошо известно ее имя – Лилиана Лунгина, переводившая Белля и Бориса Виана, Стриндберга. Все остальные, может быть, не обращая внимания на фамилию, знают ее по переводу «Малыша и Карлсона». Но именно эту историю – работы над переводом и знакомства с Астрид Линдгрен, Лунгина проговорила коротко, можно сказать, между прочим. Больше – о войне, о том, как со страхом ждали указа о переселении евреев, которым, как и другим народам, грозила депортация. Но повезло, умер Сталин, не успели...

Судьба Лунгиной, ее семьи, знакомых, друзей ее семьи – обыкновенная, в общем, судьба, выпавшая на долю почти всякой семьи, которая свою часть ХХ века прожила на пространствах бывшего СССР, с поправкой на национальные особенности, поскольку Лунгина рассказывает о себе. И хотя, по-моему, национальному в фильме уделено внимания чуть больше, чем оно того заслуживает (мне ближе понимание этого вопроса, высказанное Солженицыным в книге «Двести лет вместе», то есть – без умиления перед национальными страданиями), – ну что же, таким вышел рассказ... В его искренности сомнений нет. Тем более даже когда Лунгина говорит о страшном, уголки рта разъезжаются в полуулыбке, часто – смеясь. И этот смех, непозволительный, если бы речь вела актриса, здесь добавлял естественности и без того живому рассказу (в какой-то момент подумалось: рассказы Лунгиной напоминают литературную манеру Маргариты Хемлин, у которой тоже всегда – чужая жизнь крупным планом).

Обыкновенная жизнь – длинная, порой утопающая в подробностях, – захватывала, приковывала к экрану.

Почему еще? Может быть, потому, что говорит Лунгина о том, чего почти нет в нашей жизни, напоминая немного иные по интонации и пафосу стихи: «Есть в наших днях такая точность, что мальчики иных веков, наверно, будут плакать ночью о времени большевиков». Пафос Лунгиной местами прямо противоположный. Зависть вызывает время, в которое книга или журнальная публикация (как раз Солженицына – в «Новом мире», «Один день Ивана Денисовича») становились событиями всесоюзного значения, ломавшими лед, и – как когда-то одного читателя перепахала книга Чернышевского, – тут книги Дудинцева и Солженицына перепахивали целый народ. Или – вроде бы сказанное между прочим, но очень важное замечание Лунгиной о том, что интеллектуальное мужество дается куда труднее, чем мужество физическое. Смелые во время войны, не боявшиеся пуль и смерти смотревшие в лицо, пасовали в мирном 1956-м. Мысль рождается в кадре, на глазах у зрителей. Это, конечно, не может не увлечь.

"Независимая газета"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #27  
Старый 15.07.2009, 13:19
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Подстрочник к "Подстрочнику"

Нечаянная радость

Документальный "Подстрочник" Олега Дормана - фильм, о котором много говорили на предыдущей неделе и, надо полагать, будут еще не раз поминать в последующие недели и месяцы.

В советское время мерилом успеха кинопроизведения (или телепередачи) был не Гэллап - были разговоры о фильме или о передаче в очередях за колбасой, в курилках учреждений, а также в трамваях и автобусах. Критерий не научный, но более или менее достоверный. Сейчас такое мерило - разговоры в Интернете: на форумах и в блогах. И тоже совершенно не научная метода определения степени интереса аудитории. Но опять же достоверная, если говорить все-таки о качестве успеха.

Опыт подсказывает, что качественный успех как раз безразличен рекламодателям и несколько смущает рекламоносителей, поскольку противоречит их убеждению, состоящему в том, что среднестатистическому пиплу он без надобности. Что качество либо пятое колесо в их проектах, либо тормоз.

А тут такой общественно-культурный подъем... Все говорят, все удивляются, восхищаются... Попробуем понять, в чем дело.

Сомнения

Профессиональные кинодокументалисты вроде бы вправе указать режиссеру художественного кино Олегу Дорману, что он слишком демонстративно проигнорировал выразительные возможности киноязыка: где изобразительная экспрессия, почему нет элементов реконструкции, острых монтажных стыков, словом, всего того, что позволяет поднять эмоциональный градус повествования.

Действительно, режиссер пришел в дом к героине, посадил ее перед камерой, включил звукозаписывающую аппаратуру и погнал пленку; затем что-то подрезал, видеоряд оснастил натурными съемками, иконографикой, цитатами из фильмов - вот нам и кино. "Плохое кино", - недоуменно пожимают плечами высокие мастера документального кинематографа.

"Но очень хорошее телевидение", - говорю я.

Телевидение более чем какая-либо иная коммуникация в силу своей природы предрасположено интересоваться подстрочниками как реальных, так и вымышленных судеб.

Подстрочники часто содержательнее и богаче смыслами, нежели законченные переводы художественных произведений или реальных житейских историй с одного языка коммуникации на другой.

Документальная художественность

У историков к сериалу свои претензии. С их точки зрения, в повести Лилианны Лунгиной нет никаких новых фактов. Все уже сказано и про репрессии, и про войну, и про диссидентов, и про Солженицына, и про Шаламова, и про советский антисемитизм, и про многое другое, что упомянуто героиней.

Тогда, может, нова индивидуальная судьба, вобравшая в себя все трагические повороты истории?.. Но разве одной Лунгиной довелось все это прожить и вынести? Разве ей одной достало интеллектуального мужества, чтобы осознать и объяснить прочувствованное?

Тогда, может, индивидуальная магия личности самой Лилианны Лунгиной объясняет некоторый ажиотаж телезрителей?..

В какой-то степени - да, она, магия. Точнее - обаяние и личности, и характера героини. И все-таки что-то еще.

Смею предположить, что это органическая художественность биографии души, которую режиссер углядел в своем персонаже, которой он проникся и догадался передать на телеэкране наиболее адекватно.

Самородку потребовалась деликатная огранка, что, собственно, режиссер-художественник и сделал.

Он догадался не сбивать факты и подробности ее богатой и разнообразной жизни в единый сюжет, не драматизировать реальную судьбу, не обобщать обстоятельства, не развивать характеры, не выписывать роли, не приглашать актеров...

Он догадался пригласить великого оператора, нашего современника - Вадима Юсова, который очень просто и неуловимо нежно снял разговаривающую пожилую женщину, ее фотографии в детстве, в юности...

Пушкинская строка "гений чистой красоты", адресованная А.П. Керн, сразу всплывает при взгляде на снимок юной Лили Лунгиной.

Эффект художественности возникает еще от того, что понятно почти осязаемо: она жила, подсматривая за собой, оглядываясь на вчерашний день, обдумывая череду дней и десятилетий.

Как и полагается в подобных случаях, в фильме помимо фабулы, под покровом фабулы таится внутренний сюжет взаимоотношений героини с самой собой, а не только со временем.

А к этому еще - отношения с отцом, с матерью, с мужем, с учителями, с друзьями... И замечательное признание человека минувшей эпохи: характеры оттачивались во взаимодействии. Как шлифуются камушки, перебираемые волнами на морском берегу.

Лилианна Лунгина не устает благодарить судьбу за то, что ей повезло именно с теми - со своими близкими, со своими друзьями. Уход каждого из них, признается она, это как образовавшаяся поблизости черная дыра. С годами их становится все больше.

Это нынче так понятно и так остро чувствуешь... И особенно в последние годы, когда не стало Александра Абдулова, через год - Олега Янковского, на днях - Василия Аксенова.

Может быть, миссия подстрочного телевидения в том состоит, чтобы одушевить прошлое в его противоречивости.

Возможно, в этом увидела свою задачу сама героиня фильма, согласившись рассказать собственную жизнь, похожую на многоплановый роман.

Когда же ее самой не стало 10 лет назад и на ее месте образовалась черная дыра, то ведь "Подстрочник" Олега Дормана хотя бы отчасти компенсировал нам утрату. Хотя бы в назидание.

И с последними кадрами до тебя доходит главное достоинство увиденного - личное достоинство той женщины, которая всего лишь говорит.

Заканчивает она свой рассказ с чувством исполненного долга перед теми, кто будет жить дальше.

***

Те, кто жил дальше, долго не желали показывать картину, полагая, что широкому зрителю она не интересна.

Теперь по поводу того, что она появилась на канале "Россия", все в один голос говорят: "Чудо, чудо..." Объяснить, впрочем, его не трудно. У федеральных каналов настолько скверные в культурологическом отношении репутации, что они рады любой возможности ее как-то исправить. У Первого на этот случай есть Парфенов. И еще Ургант. "России" подфартило с Лунгиной благодаря Парфенову.

А тут и рейтингового риска никакого не было: сезон кончился, зритель бежит с каналов... Что остается вещателям? Кидать в эфир бросовый в смысле качества продукт - это раз. Два - вбросить что-то высокое, но не для широкого зрителя. Рейтинговый результат, считается, - один. Зато на высокохудожественном произведении можно заработать имиджевые очки, что, собственно, в данном случае и произошло. За что, собственно, мое искреннее спасибо телеканалу "Россия".

Резонанс, вызванный "Подстрочником", говорит еще о том, на каком голодном пайке исторической подлинности держат телезрителей довольные собой начальники ТВ.

"Российская газета"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #28  
Старый 15.07.2009, 13:24
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию "Новая газета" о фильме "Подстрочник"

В течение четырех вечеров на «России» демонстрировался 16-серийный документальный фильм «Подстрочник». 77-летняя Лилианна Лунгина, почти не меняя позы, рассказывала под телекамеру историю своей жизни. Фильм не отличался богатством изобразительных средств: одни и те же ракурсы «говорящей головы»; съемки мест, важных для ее жизни; ненавязчивая музыка. Но от неспешного повествования веяло чем-то таким настоящим, нездешним, несегодняшним, что оторваться было невозможно. Попытка проанализировать уникальное для нашего трэшевого времени явление вряд ли обернется удачей. Да, Лунгина замечательная рассказчица и отличная переводчица. Да, у нее муж известный сценарист, а сын еще более известный режиссер, который и «Остров», и «Царь». Да, она всегда дружила с лучшими — от Дэзика Самойлова до Вики Некрасова. Да, у нее экзотическое детство — жила в Германии, Палестине, Франции.

Но фильм — не об этом. Он — о внутренней биографии Л.Л. Подбирая слова, шлифуя мысль, уточняя как бы про себя формулировки, она тщательно фиксирует этапы духовного становления. Важнейший для себя вывод повторяет не раз и не два — интеллектуальное мужество дается труднее физического. На пересечении личности с историческим временем и рождается основная мелодия фильма. Лилианне достались людоедские времена. Но они не смогли задушить тот жгучий интерес к жизни, каждую минуту которой она проживала с максимальной полнотой. Для меня столь сильное впечатление от фильма — штука удивительная. Я знакома с Лилианной, бывала у нее на Арбате, знала многое из того, о чем она рассказывает. Ее чудесный дом считала одним из лучших в Москве. Открытость, веселость, любовь к людям, вписанность в культурный контекст хозяйки дома неизменно радовали и восхищали. Но только жанр подробного документального романа в бережном исполнении режиссера Олега Дормана помог увидеть подлинный масштаб личности.

"Новая газета"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #29  
Старый 15.07.2009, 13:26
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Неформат

Самое интересное на ТВ — это крупный человек крупным планом. Новый документальный проект " Подстрочник " , показанный на канале " Россия " , именно таков. Тут представлена крупная личность — Лилианна Лунгина крупным, на целых 16 серий, планом. Просмотр предваряли восторженные отклики Бориса Акунина и Леонида Парфенова, но действительность превзошла ожидания.

В течение четырех вечеров 77-летняя женщина, почти не меняя позы, рассказывала под телекамеру историю своей жизни. Простые слова, очень бережный изобразительный ряд, ненавязчивая музыка — почти декларативная отстраненность от господствующей сегодня на ТВ трэшевой стилистики, а оторваться от экрана невозможно. В чем же дело?

В первую очередь — в человеческом масштабе Лунгиной, позволившей себе роскошь в самые людоедские годы оставаться свободной в несвободной стране. Так сложилась ее жизнь, что детство прошло в Германии, Палестине, Франции, юность совпала с войной, ранняя молодость — с антисемитскими сталинскими кампаниями, поздняя — с крушением оттепельных надежд, середина жизни — с болотным застоем, финал — с гибелью перестроечных иллюзий.

Она дружила с достойнейшими людьми эпохи — от Давида Самойлова и Галича до Виктора Некрасова и Твардовского. Ее муж — известный сценарист Семен Лунгин, ее сын — режиссер Павел Лунгин, чей " Остров " и " Царь " у всех на кончике языка. Наконец, она сама — блистательнейшая переводчица, открывшая нам, с одной стороны, Карлсона, с другой — Бориса Виана.

Впрочем, все эти и многие другие выразительные вехи внешней биографии не заслоняют главного — ее сосредоточенной внутренней биографии, той неустанной работы души, которая и делает " Подстрочник " событием. Л. Л. фиксирует не столько этапы жизни, сколько этапы духовного становления. Она не случайно в очень раннем возрасте почувствовала свою противопоставленность окружающему миру — Лилианна действительно была другой и по образу мыслей, и по образу жизни.

Меня всегда удивляло, когда современники Сталина из числа порядочных людей признавались в том, что искренне верили в вождя, потому что ничего не понимали. Лунгина с младых ногтей понимала все. Тем не менее она как мало кто умела ощущать полноту бытия в каждую отпущенную ей минуту. Именно эта феноменальная витальность, этот жгучий интерес к жизни во всех ее проявлениях на фоне страшной истории ХХ века и составляет главный нерв фильма.

Лунгина — человек культурного контекста. Таких уж нет, а скоро и совсем не будет. Оттого интересно следить за путешествием ее мысли, наблюдать, как она шлифует формулировки, уточняет слова. Двумя тремя фразами Л. Л. дает выразительные портреты известных людей — чего стоит один только Евтушенко! Сквозь ее рассказ прорастает время. Л. Л., внимательная к деталям, тонко передает хоть звук скребка, убирающего лед в московских дворах образца 34-го; хоть запах Парижа, куда она вновь после долгого перерыва выехала в конце 80-х. Поразителен по нынешним мотыльковым временам и лейтмотив фильма, сформулированный его героиней: интеллектуальное мужество дается труднее мужества физического.

Одним словом, Лунгина — не формат, и жанр, выбранный режиссером Олегом Дорманом, тоже неформат. Оттого " Подстрочник " 11 лет не мог пробить себе дорогу: канал " Культура " не счел его достойным эфира. И только вмешательство Парфенова, передавшего фильм лично Добродееву, сдвинуло дело с мертвой точки. Впрочем, это уже совсем другая тема.

www.gzt.ru
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #30  
Старый 16.07.2009, 02:01
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Показ документального фильма о Лилиане Лунгиной — беспрецедентное явление

Это вообще впервые — чтоб не по воле божественной и без молитв, а, наоборот, с сарказмом сверхчеловека, который есть альфа и омега, взять управление в свои руки.

Дослужился до царя зверей, а начинал бактерией — с этим чувством сапиенс вступил в ХХ век.

Французская революция, конечно, стряслась ещё в конце XVIII века, но захлебнулась, монархии только голову отрубили, а хребет уцелел. XIX век нашёл баланс, который до тех пор не находился, и всё выровнялось: в России только первый университет в XVIII веке открыли, первых импортных учёных завезли, а уже и на равных с Европой.

США возникли с чистого листа, опровергнув постулат о том, что государственность и цивилизация зреют веками.

Светлому будущему оставалось решить одну проблему: рабства. Для России она была самой драматической — в рабстве состоял свой же народ, у других империалистов — народы чужие и как бы ничейные.

ХХ век решил проблему: лозунг французской республики «Свобода, равенство, братство» воплотился в жизнь как минимум законодательно. ХХ век — первая эра демократии.

Можно, конечно, вспомнить демократию древнегреческих полисов, но это как арифметика по сравнению с высшей математикой: составить в одно общество десятки и сотни миллионов душ грекам не снилось.

Естественно, что Российская империя взорвалась более кроваво, чем прочие: бывший раб и бывший хозяин не могут стать добрыми соседями, если они из одного теста. Они будут ненавидеть друг друга в качестве красных и белых, раскулаченных и номенклатурных, палачей и жертв, и остановить «красное колесо» окажется непросто.

И то — держать силой, само оно и сегодня не готово застыть как музейный экспонат. Разница в демократизации России и Европы выразилась лингвистически: там бывшие Маньки и Ваньки стали господами и дамами, каждый другому априори — монсеньор, сэр, леди, у нас — бесполое «товарищ».

Ворчали: «Тамбовский волк тебе товарищ» и «Гусь свинье не товарищ». Какой тебе товарищ написавший донос, посадивший, расстрелявший твою семью? Подсыпавший дуста в твой борщ на коммунальной кухне, ибо «квартирный вопрос испортил»?

Да и москвич, ближе всего расположенный к Кремлю, пусть не обладал иммунитетом, как в своё время римлянин в Римской республике, но принадлежал по умолчанию к высшей касте и снисходительно называл обитателей братских республик чурками, чучмеками и нацменами.

Анекдот 60-х: «Дочь вышла замуж за грузина». — «А что он делает днём?»

Провинциалы тоже были москвичам не ровня, близлежащие назывались *** — человек Московской области, остальные — лимитчиками. В Москву ездили за колбасой и за глотком жизни, как позже за границу.

По естественности — при ослаблении языкового режима — стали обращаться: «эй», «извините», «мужчина», «женщина», чаще — «девушка», «молодой человек».

Это как дань уважения, поскольку только молодым, пока не испорчен жизнью, быть не стыдно. Жизнь в России — по умолчанию — портит. Душа, если не волк она по крови своей, сворачивается клубочком и просто ждёт, когда можно будет покинуть тело, а оно долго, несмотря на смертельные дозы спирта или нокауты дедовщины и безотцовщины, проявляет мышечную активность.

Те, кто не волк и кого не портит, — исключительные личности. С одной такой женщиной мне повезло дружить в конце её жизни, недавно её узнали все.

Показ по второму каналу 15-серийного документального фильма о Лилиане Зиновьевне Лунгиной — беспрецедентное явление на телевидении.

Олег Дорман снял в 1987 году за те же четыре дня, что мы смотрели фильм, монолог Лунгиной, а в январе 1988-го её не стало. Я помню Олега у неё в доме, когда он примеривался к этим съёмкам, я видела этот фильм кусками на протяжении лет, год назад — целиком на диске, который Олег записал и дарил друзьям.

Хоть мне и казалось, что я и так знаю, и сколько было бесед с Лилианой Зиновьевной на её кухне, какие-то её рассказы я записала и опубликовала ещё при её жизни, а вскоре писала некролог…

Несмотря на всё это, я сидела как заворожённая перед телевизором и слышала всё новыми ушами. Собственно, чудо показа этого фильма (Олегу отказывали с порога все, да и понятно, что никто не стал бы сидеть у телевизора эти четыре вечера ни десять, ни пять, ни даже год назад) заключается в том, что настал час.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #31  
Старый 16.07.2009, 02:02
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

В 2009 году ХХ век стал отделяться от нас, породив вопросы, которые прежде мало кому приходили в голову.

Гитлер и Сталин — равное зло или неравное? И почему «восстание масс», высвобождение демоса, привело к тому, что демос этот стали массово уничтожать?

Вожди приняли на себя роль Бога, который уничтожал или миловал целые города в силу причин, иногда понятных задним числом, а иногда нет. Свобода выбора в мире под началом богов-людей оказалась гораздо меньшей, чем при невидимом Боге.

Атеизм в России принял радикальные формы: его декретировали, церкви стирали с лица земли, в то время как во Франции не переименовали ни одного местечка, ни одной улицы с приставкой Saint («святой») и к атеизму люди если приходили, то своим умом.

Атеизм был связан с самочувствием self-made. Созданы собственные, рукотворные свет, холод, тепло, металлическая лошадь, вечная жизнь — кино. Божественные функции стали доступны сапиенсу, и весь ХХ век — это оголтелое свержение того, кого нет, десакрализация неба, которое человек взял и пронзил — и чего было смотреть на него вопросительно шпилем собора?

В ХХ веке «данное Богом» — всего лишь материал для собственного творения: поменять пол, цвет кожи, черты лица, внутренние органы, скоро уже и гены. Радикальная революция — эта. И перманентная жизнь на публике, перед вмонтированными там и сям видеокамерами.

Раньше говорили: «Бог всё видит», но мало кто принимал это в расчёт. Своё всевидящее око (тот же глаз божий, но очеловеченный) действеннее: каждый живёт в двойной экспозиции, видя себя и изнутри, и со стороны. Потому и блоги возникли. В ХХ веке всё тайное стало явным, а новому веку придётся разбираться с тайнами совсем другого порядка.

ХХ век принёс неразличение жизни и искусства, сам фильм «Подстрочник» и рассказанное в нём — памятник этому слиянию. По отдельности они больше не существуют.

ХХ век принёс новое ощущение материальной жизни. Одноразовые предметы вместо фамильных, сделанных на века, отели, которые ненадолго становятся твоим домом, попробовать — важнее, чем иметь.

Селф-мейд-люди, проведшие первую половину века в мясорубке, после окончания Второй мировой почувствовали себя хозяевами мироздания. Эпоха возрождения, освобождения охватила Россию, Европу и Америку. Василий Аксёнов, один из её глашатаев, ушёл последним узнаваемым, не искажённым жизнью лицом — век исчезает визуально.

Параллельно с социальной эйфорией развивалась научная фантастика, не только в книгах и кино — в самой жизни.

«Тарелки» зачастили. И что поразительно: оказалось, сверхлюди чувствуют себя во Вселенной муравьями. Есть другие цивилизации, возможно, параллельные измерения, со дна морского всплывают и взлетают НЛО , многие видят их в небе, кто-то чертит круги на полях — почему не представляются, не знакомятся?

Да потому что мы для них — муравьи, представляющие чисто энтомологический интерес, они столь выше нас, что диалог невозможен, говорят те, кто не отрицает в принципе «сверхъестественное».

Мне кажется, тема «пришельцев», сегодня почти неприличная, станет мейнстримом XXI века. Потому что сверхчеловеку, скукожившемуся вдруг до муравья, надо будет расти. Не шпилями соборов, но тем же притяжением неба.

ХХ век оставил после себя реального сверхчеловека (оснащённого глазами телескопа «Хаббл», крыльями самолётов, плавниками космических станций, мгновенной, почти телепатической, связью), но и авгиевы конюшни.

Призраки Сталина и Гитлера возвращает бывшее рабство. Игральные карты третьего мира и третьего сорта в большой игре тех, кто равнее других, оказалось некому сдать. И пока напряжение в этой сети не упадёт, силы зла не покинут наш мир. 2009 год — всё ещё кода ХХ века.

Внутренних резервов, глубин, валентностей у детей селф-мейда меньше, чем у тех, кто хранил ценности ХIХ века на бойне ХХ, кто экспериментировал на себе, отвоёвывал права, опирался на трость, которую считал нравственным императивом.

Сейчас мы — как бы в междуцарствии, в полуобмороке, движемся вместе с тектоническими плитами, а сами пока сводим в один код нажитое всемирной историей.

"Частный корреспондент"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #32  
Старый 16.07.2009, 20:32
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию ЧЕЛНИНСКИЙ ПОДСТРОЧНИК

Известная московская переводчица рассказывает о годах, проведенных в эвакуации в Челнах.

На днях телеканал «Россия» завершила показ документального фильма «Подстрочник». В основе этого поистине эпического произведения лежат воспоминания переводчицы Лилианны Лунгиной о своей жизни. Широкой общественности она известна как переводчица мегапопулярной в нашей стране книги «Малыш и Карлсон» Астрид Лингрид, хотя в Швеции, надо заметить, коротыш с пропеллером на спине не стал такой уж большой литературной звездой, а это значит, что именно перо переводчицы сделало Карлсона любимцем российских малышей. Кроме того, Лилианна Зиновьевна является матерью культового кинорежиссера нынешнего времени Павла Лунгина, что тоже, несомненно, прибавляет интерес к ее личности. А в фильме она раскрывается еще и как талантливая рассказчица, которая через мельчайшие детали своей жизни способна передать дыхание эпохи. Историческая канва ее повествования в какой-то мере известна: детство, проведенное в Германии и Франции, возвращение семьи советского торгпреда в СССР, начало сталинских репрессий, война, государственный антисемитизм, массовая эмиграция после крушения СССР. И кто бы мог подумать, что в повествовании Лунгиной найдется место и Набережным Челнам. Оказывается, во время войны Лилианна Зиновьевна вместе с матерью была эвакуирована в наш город, провела здесь два года, часть из которых работала ответственным секретарем в газете «Знамя коммунизма». Правда, ее воспоминания о здешней жизни довольно мрачны и пронизаны горечью. Однако, как говорится, из песни слов не выкинешь. «Вечерка» решила создать свой «подстрочник» – опубликовать выдержки из воспоминаний Лилианны Лунгиной, касающиеся нашего города.

ОТЪЕЗД ИЗ МОСКВЫ

После начала войны передо мной встал выбор: пойти на трудовой фронт или подумать о маме, которая после начала бомбежек стала рваться из Москвы. К великому разочарованию моих товарищей, я выбрала маму. Я пошла в газету «Московский комсомолец» – благо, до этого я стала его автором, рассказала о сложившейся ситуации и получила возможность уехать с одним из эшелонов, идущим в Казань. Собирались мы в дорогу исключительно бездарно, взяли с собой мало вещей, правда, в последнюю минуту кто-то меня уговорил взять зимнее пальто. Кое-как закрыли дверь. И уехали, подхватив по чемоданчику. Очень скоро я оказалась в Казани. Вокзал в Казани на меня произвел ужасное впечатление. Степень его забитости людьми была неимоверной – люди могли только стоять, и их качало, как в прибой. Выбралась я оттуда кое-как и пошла в профсоюз журналистов – там шло распределение по редакциям. Задумываться долго было нельзя – куда мне предложили, туда я и поехала. Мне предложили пост ответственного секретаря в районной газете в Набережных Челнах. Газета называлась «Знамя коммунизма». Чтобы попасть в Набережные Челны, нужно было сесть на пароход. Двое суток мы спали на пристани – когда стоя, когда сидя, даже чемодан стоял торчком, потому что его некуда было поставить. В Челны мы ехали на пароходе четверо суток. Но в этой поездке на пароходе было что-то романтичное – звездные ночи, широкая река Кама создавала пленительное чувство нашей затерянности в огромном мире. Было страшновато... И вот мы приехали в Набережные Челны. Лишь на одной улице были несколько двухэтажных домов – первый этаж каменный, второй деревянный, остальные дома наподобие деревенских. Челны стояли на высоком берегу, окруженные лесами. Было красиво. Осмотревшись, я пошла искать районную газету. И тут еще раз жизнь мне улыбнулась. Редактор этой газеты оказался замечательным человеком. Степан Даричев – настоящий самоучка. Он даже грамоте сам учился. Очень умный, талантливый, яркий человек, да к тому же обладал даром художника-примитивиста. Мне его работы очень нравились. Устроившись на работу, пошли искать комнату. Но никто не хотел нам ее сдавать – боялись москвичей. Я обошла, наверное, двадцать домов, но никто не пускал... И вот наконец-то на главной улице мы сняли комнату на втором этаже одного из домов. Хозяйка согласилась при условии, что мы будем отдавать каждый месяц ей какую-то из своих вещей. Деньги были никому не нужны. «А когда вещи закончатся?» – спросила я. «Тогда ты уедешь», – был ответ. Выбора не было. Мы поселились в этой комнатке.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #33  
Старый 16.07.2009, 20:34
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

«ЗАБУДЬ ВСЕ, ЧТО ТЫ ВИДЕЛА...»

В первый день выхода на работу Степан Даричев меня спросил: «Ты лошадь запрягать умеешь?» Я удивилась: «Господь с вами, откуда мне знать, как запрягать лошадь!» Оказалось, без этого здесь нельзя просуществовать. «Ты должна каждый день ездить по колхозам и собирать данные», – сказал редактор. Целый день он учил меня запрягать лошадь. Оказалось, что не так уж это безумно сложно. И буквально на третий день я поехала на лошади в ближайшую деревню. Я дико волновалась, потому что все ждала, что лошадь распряжется. Так я оказалась в татарской деревне. В правлении еле-еле разговаривали на русском, но этого оказалось достаточно, чтобы понять – урожай не убран, поскольку основная рабочая сила мобилизована в армию, а женщины находятся на торфяных разработках. В общем, нарисовали мне страшную картину упадка хозяйства. Я записала все это и поехала назад. На обратном пути в глухом лесу моя лошадь остановилась. Уже темнело, стал завывать ветер, становилось страшно. От отчаяния я начала с лошадью разговаривать, трепать ее ласково, в конце концов, со слезами уткнулась в ее загривок. Она посмотрела на меня своими огромными глазами, и, мне кажется, ей стало меня просто жалко. И лошадь пошла... Потом я с лошадью уже обходилась очень даже ловко. Великая формула – все достигается упражнениями – подействовала и в этом случае. В общем, пришла я в редакцию и начала рассказывать Даричеву о колхозных бедах. «Надо бить тревогу!» – говорю я ему. А он мне в ответ: «Забудь все, что ты там увидела. Сейчас мы вместе напишем статью. Пиши: «Вовремя убран хлеб...» По словам редактора, в газете должны быть только жизнеутверждающие, полные надежд и хороших перспектив, материалы. «Зачем же вы меня посылали в колхоз?» – спросила я в недоумении. Даричев сказал: «По колхозам надо ездить – с нас это требует начальство. А писать будем только о положительном». Я была чертовски растеряна. Он, заметив это, сказал: «Меня поначалу это тоже смущало. До войны позволялись какие-то критические вещи, но очень мало. А сейчас на совещании нам сказали – в газете должен быть только оптимизм». Надо отметить, что жизнь в Набережных Челнах и работа в районной газете для моего понимания сути советской системы сыграло огромную роль. До этого я думала, что все аресты по политическим мотивам происходят только в городах. А тут я обнаружила, что вся страна находится под тем же гнетом. Каждый второй, в лучшем случае третий человек «изымался» из общества. Аресты шли повсюду. В близлежащих деревнях не было фактически ни одного дома, из которых не уводили бы по ночам. Сажали за пустяки – за горсть пшеницы, за опоздание (был специальный декрет – по нему сажали за 20 минут опоздания на работу). Как мне потом объяснил Даричев, существовала даже разнарядка на район – сколько в этом месяце должно быть взято под стражу людей. Был план на аресты – такое, думается, забывать не стоит.

Набережные Челны стоят на старом кандальном пути в Сибирь. И по-прежнему по этому кандальному пути гнали людей. Там я первый раз увидела колонну заключенных. Это был женский этап – измученные, босые или в обмотках, они стояли с жалкими котомками, и вокруг них бегали своры собак. У меня было впечатление, что я смотрю дикий фильм. Никогда не думала, что такое можно увидеть в жизни. Тогда в 21 год я остро почувствовала, что мне не хочется жить. Возникало ощущение, что злодейство настигло такого накала (одни люди равнодушно смотрят на других истерзанных под пытками людей), что ты больше в этом действии под названием «жизнь» участвовать не хочешь. А потом эту картину я наблюдала регулярно. И стала привыкать. Человек ко всему привыкает...

ДВА ЛЕДЯНЫХ БРЕВНА

В середине зимы оказалось, что нам платить нечем за комнату. К тому моменту дочка хозяйки уже щеголяла в моих нарядах. И это ее нисколько не смущало. Она мне говорила: «Раньше вы жили хорошо в Москве, а теперь мы за ваш счет хоть немножко хорошо поживем». Тем не менее, вещи закончились, и нам надо было куда-то съезжать. То, что я зарабатывала, едва хватало на полуголодную жизнь. Были карточки, по которым полагалось немножко сахара и водки, их мама меняла на хлеб. Снимать комнату нам было просто не на что. И тут нас выручил Даричев. Наша редакция состояла из трех комнат. Даричев «изъял» одну из них, прорубил отдельный вход и поставил там две раскладушки для нас с мамой. Надо сказать, что это был акт великой милости. Но комнату нечем было еще и топить, ведь редакцию почти не топили. Положение было ужасное – от холода у нас зуб на зуб не попадал, по утрам невозможно было встать с раскладушки. И тогда Даричев в какой-то конторе выписал для нас два бревна, которые остались вмерзшими в Каму. Их надо было как-то вырубить из льда. И целую неделю после работы, в сумерках, мы с редактором ходили выколачивать эти бревна из Камы. Я все время плакала, мне было стыдно, что редактор после тяжелого дня шел к этим бревнам. Мне кажется, он очень меня жалел. Даричев еще успел довезти эти бревна до редакции и даже расколол одно на дрова. А потом он ушел на фронт.

Зимой Челны были абсолютно оторваны от мира. Поэтому, когда начиналось судоходство, все челнинцы выходили на пристань – встречать первые пароходы. Я тоже пошла встречать пароходы. И вот однажды на верхней палубе я увидела Асю Гольден, подругу одного из моих товарищей. Она тоже заметила меня. Она схватила свой чемоданчик и сошла. Эта встреча была немыслимым счастьем. Но Ася мне сообщила, что два моих товарища погибли в первых боях. Ася Гольден собиралась ехать медсестрой в ту военную часть, в которой служил ее жених. А сейчас направлялась в Чистополь, к своим родителям, чтобы проститься. Я напросилась проводить ее и уехала в Москву на два месяца. Вернувшись в Челны, я нашла свою маму в отчаянии. А жизнь в Челнах стала еще тяжелее. Даричев ушел на фронт. Вместо него была поставлена номенклатурная тетка, которая во время моего отсутствия уволила меня и требовала освободить помещение. Надо было как-то зарабатывать на жизнь. Мама пыталась делать куклы – что-то типа дедов морозов. Но эстетическому представлению жителей Челнов они не соответствовали. Куклы не продавались. Нам пришлось переехать с мамой в деревню, в которой был заводишка, перегонявший из картошки спирт. Туда меня взяли лаборанткой. Но в первый же день работы я установила, что анализы не делаются. Потому что картошка тут же в печке пеклась, и она шла на еду. А цифры об изготовленном спирте брались просто из потолка. Так удалось продержаться еще одну голодную зиму. А потом нам прислали пропуск, и мы вернулись в Москву.

КОММЕНТАРИЙ ПО ПОВОДУ

Как сообщил «Вечерке» краевед Анатолий Дубровский, вызывают сомнения сведения о заключенных, которые, по словам Лунгиной, останавливались на улице Центральной в здании тюремного типа. Могло ли такое заведение находиться на одной улице вместе горкомом партии и исполкомом Челнов – большой вопрос. Что же касается масштабов эвакуации, то известно, что во время войны численность населения Челнов увеличилось в полтора раза – с 9 тысяч до 13 тысяч человек. Это произошло за счет приезда людей из Москвы, Ленинграда, из бывших областей Польши, вошедших в состав Белоруссии. Среди эвакуированных также были жители Тулы, Могилева, Витебска, Калинина, Мурманска и т. д.



На снимке: Лилианна Лунгина (на фото слева) была одной из четырех тысяч эвакуированных в Челны

"Вечерние Челны"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #34  
Старый 16.07.2009, 20:35
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Против течения. Фильм "Подстрочник": с ТВ сняли политическую удавку?

В новом выпуске программы "Против течения" публицист Александр Архангельский рассказывает о фильме "Подстрочник", который 11 лет пролежал на полке, потому что большинство каналов отказались от него.

Недавно документальный сериал о судьбе переводчицы Лилианне Лунгиной был был показан на телеканале "Россия". Для многих фильм стал откровением, потому что, по мнению Архангельского, "в центре был не герой, не властитель, не оппозиционер, а частный человек, проживший яркую, драматическую, но не сверхисторическую жизнь".

"Подстрочник" стал примером того, что "как только с телевидения на миг снимают политическую удавку, экран самонастраивается на новый, неформальный разговор об истории".

Подробнее о фильме "Подстрочнике" – в программе "Против течения".

Видео:

http://www.rian.ru/videocolumns/20090716/177469772.html
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #35  
Старый 01.08.2009, 11:05
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию «Подстрочник». Продолжение следует?

ТЕЛЕСОБЫТИЕ

Исповедальный сериал «Подстрочник» (канал «Россия») особый восторг вызвал у либеральной общественности. Подробный, честный, пристрастный, простодушный (даже до саморазоблачительности) рассказ Лилианы Лунгиной для тех, кто не ослеплён гением Троцкого и Чубайса, подтвердил кровную связь нынешних либералов с большевиками. Она в отделённости от остального народа и неуёмном желании переделать мир (не себя, но мир). Я полемизирую, конечно, не с замечательной переводчицей «Карлсона» (умершей в 98-м году), а с теми, кто её рассказ беспрекословно восхищённо и «мудро» интерпретирует.

В книге «Крутой маршрут» Евгения Гинзбург, человек, действительно мудрый, приходит к выводу, что лагерь это – божья кара. Она, как и многочисленные «дети Арбата», жила в коммунистическом раю с соответствующими грёзами и интригами, влюблялась, веселилась, ездила беззаботно отдыхать на Чёрное море… а в это время (многие с 1917-го года) остальная страна голодала, корчилась, харкала кровью революционных экспериментов. И только после немыслимых (особенно для женщины) колымских мук она осознала свою ответственность за принадлежность к большевикам. А значит, за расказачивание по приказу Свердлова и Троцкого, за сотни тысяч тамбовских крестьян, уничтоженных Тухачевским и латышскими стрелками, за кровавую продразвёрстку, за трагические судьбы тех, чьи квартиры на Арбате после революции заняли «комиссары в пыльных шлемах». К сожалению, этого осознания в фильме нет. Возможно, Лилиана Зиновьевна об этом говорила, но в фильм подобные размышления не вошли.

Обаятельная, остроумная женщина замечательно рассказала свою жизнь, но это должны сделать – и телевизионщики обязаны для этого расстараться – тысячи ныне ещё живущих свидетелей эпохи, они дополнят её летопись. Например, моя мама, ровесница Лилианы, часто рассказывает о своей голодной юности; о том, как рано умерла от испанки её мать; как погиб дядя Кузьма, после того как он, церковный староста, стал во главе выступивших против разрушения староверческого храма в Новозыбкове; о рытье траншей на подступах к Москве в 41-м; о тушении зажигалок на крышах; о гибели отца в блокадном Ленинграде; да и о финской войне, когда она, как и другие студентки, приходила в госпиталь ухаживать за тяжелоранеными… Об этом не рассказала студентка ИФЛИ, она не была тогда в полной мере «с моим народом, там, где он к несчастью был». Впрочем, Лилиана Зиновьевна самокритично вспоминает о непонимании друзьями-ифлийцами её бегства в Набережные Челны в самом начале войны. Кстати, мою маму в ИФЛИ «смотрящий» энкаведешник Яша точно бы не пропустил. Как не пропустил бы никого из детей уничтоженных классов: дворян, купцов, духовенства, да и из крестьян (не из кулаков ли?)…

Но тем не менее сериал, повторяю, удивительный. Крайне интересна затронутая в фильме тема большевистских контор «Экспорт-импорт», в одной из которых в Берлине в 20-е работал отец героини. ТВ должно продолжить это исследование, масштабы воровства и предательства в этих конторах сравнимы с преступлениями приватизаторов 90-х. Открытием для меня стало то, что Лунгина была видным членом диссидентского движения, её рассказ о деятельности тех, кто, как потом выяснилось, метил в коммунизм, а попал в Россию, крайне познавателен.

Светла и трогательна часть повествования, посвящённая мужу Лилианы Семёну Лунгину, их «весёлой любви», длившейся 49 лет. Когда инициатор показа Леонид Парфёнов в анонсах к фильму говорит о том, что после «страшного русского XX века» останется только культура, то он, я полагаю, ошибается. Не только культура, останется и любовь, которая, думаю, покорила всех слушателей монолога…

Неожиданная, даже мистическая удача сериала и всей семьи Лунгиных – нянька Матрёна. Эта малограмотная крестьянка, беззаветно служившая семье, на тех фото, что нам показали в фильме, удивительно похожа на Григория Распутина (Семён Лунгин потом написал о нём сценарий «Агонии») и… на Петра Мамонова, который впоследствии стал альтерэго Павла Лунгина. Рассказ же о похоронах Матрёны в её родной деревне, организованных вынянченным ею, уже взрослым Пашей, – повествовательный шедевр, исполненный нежности и вместе с тем неразгаданности тайны этой простой русской тётки, в конце сериала ставшей чуть ли не главной его героиней. Уверен: не было бы Матрёны, не было бы «Острова». Жаль, что ни она, ни Лилиана Зиновьевна до него не дожили…

Удача «Подстрочника» говорит о необходимости его продолжения с новыми героями (необязательно диссидентами-эмигрантами). Хорошо бы услышать исповедь яркого человека не с арбатскими, а скажем, с иркутскими корнями. Хватит ли для такого подвига нашему ТВ смелости – обыкновенной, человеческой, а не той интеллектуальной, о которой много говорилось в сериале, приводящей подчас к Гражданской войне и ваучерной приватизации?

"Литературная газета"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #36  
Старый 21.09.2009, 23:21
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
Arrow

Уважаемые дамы и господа!

17 сентября состоялась Церемония вручения призов «Клуба телепрессы».

По традиции накануне Торжественной Церемонии награждения победителей Национального телевизионного конкурса «ТЭФИ», при содействии Фонда «Академия Российского телевидения», журналисты, пишущие о телевидении в ведущих изданиях, вручили свою премию.

Итоги подводились по итогам телевизионного сезона 2008–2009 годов.

«Клуб телепрессы» - неформальное объединение журналистов, рассказывающих о телевидении в 12 изданиях и на радиостанциях. Приз вручается в том случае, если претендент набирает более 50% голосов.

Победители определяются в трех номинациях: «Событие», «Программа», «Персона». Победители получают дипломы Академии Российского телевидения.

Телевизионным событием года был признан документальный фильм «Подстрочник» (О.Дорман, телеканал «Россия») - «За прорыв Личности на экран и магию уникальной интонации».

Члены Клуба – представители СМИ:

«Коммерсантъ», «Российская газета», РИА Новости, «Телескоп», «МедиаПрофи», Радио «Свобода», «Огонек», «Эхо Москвы», «Московский комсомолец», Slon.ru, «Известия», «Труд»

АРТ "ТЭФИ"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #37  
Старый 10.02.2010, 09:55
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию "Оставь любопытство толпе"

"Пережитое дорого каждому, а особенно - тому, кто вспоминает и размышляет о нем на склоне лет в отрадной уверенности, что этого-то у него никто не отнимет", - рефлексию Гёте в переводе Бориса Заходера я вспомнил, когда смотрел фильм Олега Дормана "Подстрочник" (оператор Вадим Юсов). Полгода назад летом пятнадцать серий этой картины представил телеканал "Россия", в феврале 2010 года "Культура" ("Россия К") демонстрирует рассказ Лилианны Зиновьевны Лунгиной в полном авторском объеме. Сразу предупрежу читателя, привыкшего все угадывать между газетных строк, что различие телеверсий не связано с цензурной необходимостью. То экранное пространство, которое Олег Добродеев предоставил этому документальному сериалу в прошлом году на общественно-политическом канале, уже само по себе было королевской щедростью. Для современного телевидения показ такого фильма вне канала "Культура" - аристократическая роскошь.

Олег Дорман начал работать над этой картиной еще при жизни мужа Лилианны Зиновьевны Семена Львовича Лунгина, который почти всю жизнь работал вместе с Ильей Нусиновым. С ним вместе они написали много очень известных в 60-80-е годы прошлого столетия пьес и киносценариев (среди них самые знаменитые, наверное, "Тучи над Борском", "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", "Гусиное перо"); без Нусинова была сочинена лишь одна выдающаяся киноповесть - "Жил певчий дрозд" для Отара Иоселиани, этот фильм вышел в 1971 году. Вспомнить Семена Львовича в данном случае важно. Мы встречались с ним в редакции журнала "Театр", в ЦДЛ, в разных театрах, и мне, быть может, по неведению казалось, что он - глава и опора всей семьи. Понятно, что все знали Лилианну Лунгину как первоклассную переводчицу, но известность и даже слава Семена Лунгина была заметнее. Впрочем, дело было даже не в этом: прожившие вместе сорок девять лет, Лунгины как бы взаимодополняли друг друга, они создали счастливый и открытый дом, что во многом и предопределило и их собственную судьбу, и судьбу их детей, Павла и Евгения. Дом был защитой от обжигающих государственно-ледяных ветров, бушующих за его пределами. Они научились сохранять свободу и заниматься любимым делом в заведомо несвободных, а часто в жестоко-несвободных обстоятельствах. Это было особое умение многих интеллигентов, попавших волею судеб в жернова советской истории, на чью долю выпала и война, и тюрьма, и сума. Прошедшие фронт и лагеря, как, например, Юлий Дунский и Валерий Фрид, они сохраняли веру в людей и не утрачивали умения радоваться жизни. Они твердо знали, что никакая власть не может отменить представления о добре, зле, чести и порядочности. Они знали цену жизни, но и смерти тоже. Они знали, что такое страх, но знали и счастье бесстрашия. Многие из них были значительно талантливее, чем все, что они оставили после себя в творчестве, - об этом свидетельствуют не только воспоминания очевидцев, но и их письма, и дневниковые записи. История распоряжалась жестоко. Тем важнее было сохранить себя, свой внутренний мир и свою внутреннюю независимость от внешних обстоятельств. Приехавшая с мамой в отрочестве в Советский Союз, Лилианна Лунгина попала в страну, раздираемую внутренними противоречиями, и одновременно в удивительную среду, соединявшую в себе дореволюционную культуру, революционные иллюзии и свинцовые мерзости сталинщины. И, наверное, провидение - пусть и в лице Бориса Грибанова, ее однокурсника, заведующего зарубежной редакцией "Детгиза", - устроило так, что она переводила сказки Астрид Линдгрен и пьесы Ибсена, в которых личное достоинство и свобода ценятся превыше всего.

Глядя на экран, я думал: "Какое счастье, что Олег Дорман вместе Вадимом Юсовым сняли этот фильм, и как горько, что уже невозможно услышать телерассказ об ушедшем веке многих людей - великих и невеликих. Представьте, что - и как! - могли рассказать Анна Андреевна Ахматова или Борис Леонидович Пастернак, Надежда Яковлевна Мандельштам, Виктор Платонович Некрасов или Александр Трифонович Твардовский... (назвал лишь некоторых, кто застали телевизионную эпоху). Они оставили после себя тома невероятно важных для нас сочинений, но живого слова уже не вернуть. Понятно, что не все были такими рассказчиками, как Лилианна Зиновьевна, но порой и косноязычие - выдающийся документ времени".

Лилианна Лунгина рассказывает подробно, тщательно вспоминая детали минувшей эпохи и подробности поведения людей, которые ушли из жизни. При этом в ее повествовании (не хочу разделять ее с режиссером Олегом Дорманом) есть сквозной сюжет, есть то, что в театре называют сверхзадачей. Фильм - о трагедии, славе, подлости и радости ушедшего двадцатого столетия и о тех, кто жил в эту великую и проклятую пору. Жил, разделяя ее заблуждения, но не примиряясь с ее подлостью.

Впрочем, напрасно я увлекся высокопарными журналистскими штампами - и жизнь сама по себе, и ее версия в изложении Лилианны Лунгиной прозаичнее и сложнее. Как писал Александр Кушнер в 1976 году: "Времена не выбирают./В них живут и умирают./Большей пошлости на свете/Нет, чем клянчить и пенять". Лунгина не пеняет, даже тем, кто принес ей страдания. Но помнит всех, кто сделал ее жизнь добрее и осмысленнее. Кто научил не путать истинное и мнимое. Неспешное, несуетное ее повествование оказалось столь важным в сегодняшнем стремительно мелькающем на экране телевизора мире, где люди и картинки меняются быстрее, чем ты их можешь разглядеть и запомнить, еще и потому, что она - не призывая остановить мгновение, тем не менее старается раскрыть его в максимальной сложности, многопричинности. Она сама принадлежит той культуре, которая неукоснительно различала высокое и низкое, и не сводила жизнь человеческую лишь к примитивным инстинктам материально-телесного низа. Для нее, при всей ее проницательности, человек - это некая тайна, почти сакральная, которую никогда нельзя разгадать до конца.

Примечательно при этом, что, по признанию Олега Дормана, которое он сделал в одном радиоинтервью, Лилианна Лунгина не говорила ему в камеру ничего такого, о чем она бы сожалела назавтра. Она никогда не просила его убрать из записи некую смущающую ее подробность, способную нарушить тайную жизнь человека. Наверняка она знала много чужих секретов, о которых могла бы рассказать, но не рассказала. Потому что ей важно было представить ушедший век и ушедших людей в их подлинной сложности и глубине. И в этом смысле она следовала пушкинскому завету, который он оставил в одном из писем Вяземскому: "Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? Черт с ними! Слава богу, что потеряны. (...)

Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. (...) Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскрешающей Греции. Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению всего высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок - не так, как вы, - иначе".

"Подстрочник" Лилианны Лунгиной и Олега Дормана рассчитан не на любопытных - на страждущих.

Михаил Швыдкой, доктор искусствоведения

"Российская газета"
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #38  
Старый 03.03.2010, 10:56
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Подстрочник: послесловие

Документальное кино в поисках утраченного героя



Лилианна Лунгина

С 1 по 26 февраля телеканал "Культура" каждый вечер в 23.00 собирал у экрана пусть не самую большую, но самую преданную телеканалу часть аудитории. В чем феномен монолога неспешной седой женщины, "крестной мамы Карлсона" (и родной мамы Павла и Евгения Лунгиных), переводчицы Лилианны Лунгиной в многосерийном фильме Олега Дормана "Подстрочник"?

Своеобразным послесловием к картине стал Совет экспертов, на который в "РГ" собрались: "крестный отец" "Подстрочника" Сергей Шумаков - главный редактор канала "Культура", Анатолий Лысенко - президент Международной академии телевидения и радио, режиссер-документалист Виталий Манский, заместитель главного редактора "РГ" Ядвига Юферова, телеобозреватель нашей газеты Юрий Богомолов.

Труд кинематографического монаха

Российская газета: "Подстрочник" стал своеобразным прорывом в документальном кино, телевизионным событием. Вдруг на экране востребованным оказался человек думающий, человек на уровне эпохи, а не на уровне шоу. В чем секрет "Подстрочника" в эпоху легких жанров?

Сергей Шумаков: Обобщать довольно сложно. Я могу лишь признаться, что до конца не понимаю феномен "Подстрочника" и реакцию публики. Не знаю, можно ли сделать что-то похожее, клонировать, поставить на поток. Для меня "Подстрочник" - это профессиональное и человеческое чудо, которое объяснить сложно. На экране человек - Лилианна Лунгина, - который не очень внятно артикулировано, артистично и пафосно говорит. Знаете, есть правило: на третьей минуте человек, который говорит по телевизору, каким бы он златоустом ни был, вызывает отторжение. Зритель начинает уставать, ему хочется чего-то другого. А тут странная загадка: человек с такой дикцией и интонацией завораживает, и оторваться от него невозможно.

РГ: Говорят, монолог Лунгиной записывался только три дня по несколько часов. Но фильм снимался при этом почти 10 лет…

Шумаков: Это авторская работа Олега Дормана, который совершил в известном смысле профессиональный подвиг, потому что мало кто сегодня может решиться столько лет сидеть и копаться в этих пленках, пытаться их выстроить в композицию. Он это сделал и, надо сказать, без всякого кокетства. Он - кинематографический монах. Даже не подвижник. А именно монах: встал, помолился… И поэтому он, кстати, не так контактен, как очень многие нынешние персонажи.

РГ: Сегодня многие молятся на Дормана, но сам он, излагая предысторию "Подстрочника", писал: "Телевизионный мир представляет собой крепость. Оказаться внутри можно только, если тебя позовут, никак иначе. Нет такого окошка, куда автор мог бы протянуть свой замысел. Чтобы узнать телефон того человека в телекомпании, который неохотно, неприветливо, но все же согласится полистать твои бумаги, чтобы потом через секретаря многократно напомнить о себе, и наконец получить ответ, требовались месяцы. Телеканалов, как вы знаете, очень немного. За год я как раз успевал обойти все".

Шумаков: Это художественное преувеличение. Есть правда в том, что трудно добраться. Но, с другой стороны, огромное количество фильмов, и не плохих, запускается. Значит, добираются.

Анатолий Лысенко: Я бы не сказал, что "Подстрочник" - это прорыв. Подобные работы были в большем или в меньшем объеме. То, что это сегодня показывает возросший уровень нашего зрителя, - не очень-то в это верю. Это мне напоминает знаменитую фразу из спектакля "Эстрадные кляксы", когда Мария Миронова говорила, что "зрителю нельзя доверять, потому что он еще не вырос до такой степени, чтобы понять, насколько он вырос".

Я не хочу обидеть руководство канала "Культура", но я рассматриваю этот канал с самого начала его работы, как создание своеобразного гетто для интеллигенции. Вы сами прекрасно понимаете, что канал "Культура" смотрели 4-5 процентов аудитории и будет смотреть столько же. Это мы себя утешали, что живем в стране, где все читают в метро Белинского и Гоголя… Когда пришла возможность, "с базара понесли" Дарью Донцову, а не Белинского и Гоголя. То же самое сегодня происходит на телевидении. Да, прекрасная работа. Да, поразительная женщина. Но сказать, что это уникальное кино… А работа Игоря Шадхана? Это уже даже не монашеский труд, а чистый постриг. Тридцать лет, начиная с первого класса, собирать факты, держать информацию в голове, знать, кто куда уехал из России. Это же чудо!

Для телевидения, на мой взгляд, залог успеха - герой, личность. Мне довелось однажды слышать лекцию о текучести нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга. Кроме местоимений и отдельных союзов я ничего не понимал из того, что он говорил. Но это было потрясающе интересно - его слушать. Или вспомним Юрия Лотмана. Мало кто знает, что записи Лотмана были первой работой ВГТРК, которую мы сняли на чужой камере, с плохим оператором понимая, что это - уходящая натура. Ужас в том, что есть огромное количество людей таких же, как Лунгина, которые ушли, к сожалению, и ничего не рассказали.

Мы в свое время сделали 23 фильма. Потрясающий Добрынин - наш посол в Америке. Он рассказывал такое... Но, к сожалению, никому это оказалось не нужным. Я показал фильм в Канаде, где он произвел эффект разорвавшейся бомбы. На мой взгляд, телевидение и было создано для того, чтобы предоставить зрителю возможность встретиться лицом к лицу с удивительным человеком.

"Подстрочник" сегодня, может быть, просто толчок к тому, что телевидение должно заниматься, если хотите, сохранностью этих людей. В свое время мы делали "Наши биографии". Я записал три часа воспоминаний командующего парадом Москвы - генерала Павла Артемьева. Он отказывался, работал в ЖЭКе, можете себе представить, потому что его выкинули из армии при Никите Сергеевиче. Его привезли в генеральском мундире. И он стал рассказывать, что такое парад, как организовывался, что говорил Сталин. Память - фантастическая. Потом мы спросили: почему вы это не запишете? Он говорит: слушай, чтобы я это написал, а потом кто-нибудь из ГлавПУРа мне стал бы объяснять, что я неправильно трактую? Да не буду!



Лилианна Лунгина и Семен Лунгин

В те времена, когда мы это записывали, пленки не было. Через три дня мы все стерли, оставив одну минуту. Я написал письмо Сергею Георгиевичу Лапину с предложением создать государственный фонд и записывать воспоминания. Мы тогда выяснили, что немцы дали на подобный проект по 10 часов на каждого фельдмаршала. А у нас - на Жукова 12 минут, на Рокоссовского - 10.

Лапин ответил очень интеллигентно. Он позвонил и спросил, есть ли решение инстанции по этому вопросу? А мы уговорили к этому моменту Молотова, Микояна, они были не против. Я написал, давайте в Гохран сдадим, в спецхран. Когда разрешат, тогда покажем. Но надо сохранить, они же уходят. На что Лапин ответил: в инстанции работают люди значительно более умные, чем мы с вами. Если они не считают это необходимым, значит, это и не нужно.

Это по сей день так. Кто может сказать, что у нас есть сегодня программные записи? Ушел Гинзбург… А сколько их ушло? На полуслове. Мы записывали Юрия Федоровича Гальперина, блестящего журналиста, радиожурналиста, потрясающая судьба, он умер прямо перед камерой, не договорил...

На мой взгляд, должна быть государственная система записи воспоминаний.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #39  
Старый 03.03.2010, 11:01
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Телевидение как книга памяти

РГ: Документальное телевидение как книга памяти? Аналоги какие-то существуют или это будет наше ноу-хау?

Лысенко: Вообще во всем мире люди интересуются историей своей страны. А у нас это очень опасное дело. Нигде в мире занятия историей столь не опасны для здоровья и жизни. У нас каждое поколение переписывает свою историю.

РГ: Недавно в интервью нашей газете вы говорили о том, что интерес к биографиям невероятно высок.

Лысенко: Гигантский.

РГ: Но телевидение этот интерес трактует по-своему.

Лысенко: Сегодня снимают докудрамы. Но хочу сказать не о них, а о том, что я потрясен был "Очарованием зла" Михаила Козакова - циклом, показанным на "Культуре". Я увидеть такое мечтал лет 20. Мне повезло, я знал Эйтингона (генерал-майор НКВД), я знал Райхмана (чекист-профессионал) - людей, о которых в какой-то мере рассказывает этот фильм. Потрясающая история трагизма. А когда Эйтингон сказал, что Вера Гучкова была агентом ОГПУ! Как-то мы его попросили рассказать про это во "Взгляде", но он сказал: "Вы что с ума сошли? Я для вас это рассказываю". При включенной камере замолкал намертво. А сколько еще таких биографий? Кто снял фильм о Бартини? Потрясающем авиаконструкторе?

Шумаков: Мы сделали такой фильм. Жаль, что вы его не видели…

РГ: А Виталий Всеволодович Манский успел и крупных политиков заснять. А по какому принципу вы выбираете героя? Если он не Владимир Путин и не группа "Тату", то кто он должен быть? Кого надо оставить для вечности из современников?

Виталий Манский: Мне кажется, что это выбор каждого автора. А по какому принципу выбрана была Олегом Дорманом Лунгина? Кто заказывал ему? Уверен, это его индивидуальная авторская потребность. Я возражу против идеи создания корпорации по съемкам воспоминаний. Потому что я не очень в это верю. Я уже вижу человека, который приходит на съемочную площадку и говорит: сегодня мы вам задаем вопросы. Сняли? Сдали? Деньги - в кассу!

Без художника, без Дормана не было бы Лунгиной. И без изначального посыла художника вообще ничего в творчестве не бывает. Бывает только фабричное мануфактурное производство, коим завалено телевидение.

РГ: Виталий Всеволодович, вы чувствуете, что меняется политика на каналах по отношению к документальному кино, возникает качественно иной зрительский интерес?



Лилианна Лунгина во Франции

Манский: Действительно, если российское документальное кино находится в критическом состоянии, то документальное форматное телевизионное кино становится качественнее. Уходит от изначальной поверхностности, становится более вдумчивым, более внимательным к предмету повествования.

Факт появления "Подстрочника" на канале "Россия 1", который для многих зрителей является "каналом Петросяна", много значит. На этом канале есть потрясающие проекты, которыми он справедливо гордится. Это и "Имя - Россия", и "Штрафбат", и "Исторические хроники с Николаем Сванидзе". Но если в процентном соотношении рассмотреть развлекательные пустые форматы и немногие прорывные вещи, то, может быть, и возникает у многих ощущение, что все-таки преобладает "Кривое зеркало".

Появление на федеральном канале абсолютно неформатной истории - пример другим. Я думаю, что Первый канал во многом с оглядкой на "Подстрочник", вставил в воскресный дневной прайм "Анастасию" - тоже моноисторию, фильм Виктора Лисаковича. Монолог потрясающей судьбы женщины. Эта картина в прошлом году получила "Нику".

С другой стороны, стал ли феноменом "Подстрочник"? На мой взгляд, телевидение по своему определению просто обязано показывать такие картины. А канал "Культура" для этого создан! Для него "Подстрочник" - вообще не прорыв, не феномен, а первородная обязанность. Более радикальные поступки должен совершать канал "Культура", в том числе и в контексте документального кино. Потому что если приводить аналоги существования франко-германского канала ARTE, он предъявляет своей аудитории, которая, к сожалению, столь же невелика, как и в России, действительно настоящее документальное кино.

Что любопытно, культурные аудитории в России и, условно говоря, во Франции одни и те же. Они читают одну литературу, слушают одну музыку. думают в одном векторе. Но от своих каналов "Культура" они получают разные продукты. Те картины, даже российские, которые показываются во Франции (фильмы Расторгуева, Сокурова, и других), не демонстрируются на канале "Культура" в России. То есть, по сути, существуют две разные культуры для одной аудитории. Поэтому мы ждем от канала "Культура", от нового руководства реально прорывных вещей.
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #40  
Старый 03.03.2010, 11:03
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию

Отрефлексированная жизнь

РГ: Сергей Леонидович, заступив на пост, формулировал в интервью "РГ" некоторые принципы. Скажем, 100 миллионов смотрят "Кармелиту", и один миллион - "Подстрочник". И в принципе сегодня телевидение, как считает главный редактор телеканала "Культура", это общий знаменатель, который держит, объединяет Россию. Когда Дмитрий Сергеевич Лихачев сидел в тюрьме, вся камера, в которой он сидел, заговорила по-итальянски. А соседняя камера "ботала по фене". Поэтому так важно, "кто сидит в камере". Поэтому может у нас такое завышенное ожидание от телеканала "Культура". Поэтому признательность за появление документального кино, сериала "Черчилль".

Шумаков: Я хотел бы предостеречь Вас от подобного рода аналогий. Они очень коварны…

Юрий Богомолов: Я хотел бы сразу подхватить мысль Виталия Манского по поводу того, что можно еще предложить той культурной аудитории, которая чего-то ждет. Мы смотрим "Подстрочник", а я знаю, что лежит уже много лет сериал Майи Меркель про первого президента Российской академии наук Екатерину Дашкову. Она показала один фрагмент, и это не просто просветительский фильм. Там есть материя кино.

Вот говорят, если есть интересный человек, проживший сложную жизнь, то достаточно поставить камеру и снять его рассказ. Это не так. Очень много есть людей, которые прожили сложную жизнь. Очень немногие ее отрефлексировали. Особенность и уникальность "Подстрочника" в том, что нам показали человека, который не просто вспомнил череду событий в своей жизни, а который всю жизнь себя осознавал, отдавал отчет, что с ним и внутри него происходит.

Одно воспоминание о том, что она, Лилианна, все время чувствовала себя ребенком своей мамы, а в какой-то момент вдруг почувствовала, что мама - это ее ребенок. Момент воспоминаний об отношениях с отцом. Все было внешне в порядке, но она понимала и сознавала, что не отдает тех душевных сил, которые хотел бы чувствовать отец. И она себя корит этим всю жизнь. И корит, что оставила свою маму там, в глубинке, а сама поехала в Москву.

В чем обаяние "Подстрочника"? И почему мы видим такой простой видеоряд, а вместе с тем все время находимся в состоянии внутреннего напряжения, не в силах оторваться от этого процесса. Этот документальный фильм в известной степени художественный. И не случайно Олег Дорман по профессии - не документалист, а режиссер художественного кино. Поэтому "Подстрочник" - это тот особенный специфический фильм, у которого трудно определить формат.



Лилианна Лунгина в Москве

Важно и то, как "Подстрочник" вступает во взаимодействие с контекстом нашей жизни и телевизионного репертуара. Не случайно его соединили в сетке вещания с "Очарованием зла". И со "Школой", которая идет на Первом канале. Лунгина рассказывает про свою школу и про другое зло. Посмотрите, какая драма: ее одноклассники живут своей полной юношеской душевной жизнью. А из этой жизни, из этой школы выдергивают родителей этих детишек. Их куда-то отсылают, их отстреливают, они сжимаются, пытаются сопротивляться. Это сопротивление очарованию зла. И вместе с тем, с другой стороны, современная школа, где зло растворено. Там оно внешнее по отношению к этим молодым душам. А здесь оно внутри разъедает неокрепшие души. И лишь тогда возникает ощущение того, что фильм не просто смотрится, он работает.

Лунгина - это российский Пруст конца XX века

РГ: От фильма Дормана пошли большие круги. Вы получили ожидаемую зрительскую реакцию?

Шумаков: Я прежде всего хотел бы поблагодарить Юрия Богомолова за то, что он так сразу угадал болевую точку "Подстрочника". Я очень давно живу с этим фильмом, и обостренный интерес к нему у меня уже пропал. Но постоянно возрастает мой интерес к тому, как фильм смотрят и как его обсуждают.

Я возьму сейчас самые крайние, но показательные точки зрения. Одна из них звучит так: "Ну и что, в нашей стране с такой трагичной, непредсказуемой историей тысячи героев. А выбрали Лунгину. Неужели другой не нашлось?" И это говорят просвещенные люди. Они искренне убеждены, что мы живем в стране, в которой каждый день огромное количество граждан в разном возрасте готовы вот так тщательно, подробно восстанавливать жизнь страны, своих соседей, близких. Наконец, быть такой беспощадной к себе и ко времен. Они не видят или не хотят видеть, что "интеллектуальное мужество" заключается не в смелом выкрике, а в детальной, изматывающей работе человеческой памяти. Мне стыдно, но я иногда с трудом могу вспомить, что мне говорили два часа назад. А здесь Жизнь и Судьба…
Возможно поэтому мне Лунгина представляется этаким русским Прустом конца XX века..

Сейчас так осмыслить собственную жизнь не сможет в нашей стране никто. Потому что даже когда мы пытаемся посмотреть на свою собственную жизнь художественно, так обязательно получается какая-нибудь гадость! А ведь Лунгина говорит в "Подстрочнике" о вещах, о которых не всякая приличная женщина даже упомянуть решится. О таких сложных и нечеловечески драматических ситуациях в жизни женщины, матери… И при этом она безупречна. Вот в чем чудо.

Картина для меня уникальна не как телевизионный проект и не как документальное кино. Это потрясающий социальный тест, после которого мы можем себе позволить роскошь все-таки спросить: а кто мы такие? И я думаю, что ответ будет очень грустный.

Богомолов: Лилианна Лунгина - это знаменитое поколение ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), которое, к счастью, получило посыл от старой интеллигенции и сохранило его на всю жизнь. Оно было альтернативным. Я работаю в Институте истории искусств в Козицком переулке. В нем же трудится мой коллега, замечательный ученый Георгий Степанович Кнабе, которого упоминает Лилианна. Она в своем рассказе его называет Юрочкой. Ему 92 или 93 года, но при таком почтенном возрасте он удивительно ясно мыслит! Полиглот, владеет двадцатью языками. На вопрос, как это возможно, отвечает: "Надо только первые три четыре языка одолеть, дальше -- само пойдет". Я думаю: вот его отрефлексированная "под телекамеру жизнь тоже могла бы стать подстрочником к той эпохе, что позади.

Теперь по поводу Лунгиной. Вы представьте, как человек приехал с Запада, свободный, достигший внутренней независимости, и вот он погружен в реальность, в которой все маршировали, и где был принят хоровой принцип отношения ко всему. И как она сосуществовала с этим, как она сумела сохранить себя. Вот это самое поразительное.

Лысенко: Если можно, одну реплику по поводу ИФЛИ. Ведь это абсолютная загадка. Что такое ИФЛИ? Мой отец учился на рабфаке. И, когда я смотрю его альбом, я вижу тех, кто ему преподавал. Это были действительные статские советники, профессора Московского корпуса инженеров путей сообщения. И в этом было чудо поколения ИФЛИ.

Шумаков: Конечно, проблема-то не в одичании молодых людей, а в том, кто их учит. Можно вспомнить Карла Маркса, который утверждал: проблема в том, кто учит учителей.

Лысенко: Мне повезло в жизни. Помню, мы снимали фильм о миллиардере из Панамы - Иосифе Розеле. В годы войны он был отбойщиком - забойщиком - на шахте. Ударник труда сталинского призыва. А жена его была студенткой ИФЛИ, попавшей в плен. И вот сидели мы с ней и разговаривали. Она мне рассказывала о ИФЛИ: помнила все фамилии своих преподавателей, собирала все их книги, сложившиеся со временем в настоящую библиотеку.

А вот сегодняшние профессионалы даже не замечают своих элементарных ошибок в русском языке. Вот в чем трагедия. То же самое и в школе. Я недавно пересмотрел "Доживем до понедельника": "хочут, ложут…". Такие ошибки в то время казались ужасом. Так ли сегодня?
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
Ответ

Закладки

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

2011 год 2012 год 2013 год

Часовой пояс GMT +4, время: 13:37.


Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Яндекс цитирования CY-PR.com