Голосуем за Николая II

[doubovitski]

Сообщение от Монархист

...
Я над людьми не смеюсь, тем более над героями, я смеюсь над выкидышами - коммуноидами, потомками эволюционировавших (в худшую сторону) обезьян. Над вами, говоря короче.
Да, отличный сайт этот "Я помню". И вот что я там обнаружил по первой же ссылке в разделе "партизаны".
Исерс Григорий Израилевич

Кто смеётся над этими ребятами? Надо не смеяться над выкидышами - коммуноидами, а пригвозить их к позорному столбу за то, что поставили в такие условия , что собой поджигали танки, и грудью амбразуры... Проклянуть одних и вечную память другим. И это будет хорошо.

[doubovitski]

Да, отличный сайт этот "Я помню". И вот что я там обнаружил по первой же ссылке в разделе "партизаны".

Исерс Григорий Израилевич

Я так думаю, что с рязанским профилем ещё можно в плену выжить, а вот с профилем Григория Израилевича- нет. Отсюда следует, что воевали они не за медали. За жизнь. Отчаянно и безнадёжно. И не дай Бог кому оказаться у них в руках.

[Андрей 57]

Сообщение от Критик

Какая неприятность. Андрюшенька, а как это сочетается с вашим пронзительным текстом про радость умереть "За веру. царя, и отечество"..... а бывший царь мечтал свинтить в Англию или на худой конец в домик в Ливадию, да и война за босфор и дарданеллы к защите отечества имела мало отношения.
.

Критик, вам надо было в советском агитпропе работать ну или на худой конец в советском проекте "В. Пикуль" или в команде Щеголева Павла Елисеевича, о нем см. http://www.forum-history.ru/showpost...postcount=6091

Глубинная сущность всей коммуно-совковой идеологии - это именно отказ от анализа реальных фактов и исследование вымышленных фактов, подмена реальной истории лживо-истеричными агитпроповскими мифами.

Все приведенное вами многократно разбиралось в данной теме. Вам ли этого не помнить, как постоянному участнику этой ветки форума.

Касательно "свинтить",напр.

"Да я лучше буду последней поломойкой, но останусь в России!" - это подлинные слова русской Царицы Александры Федоровны( по поводу возможной эмиграции в 1917 году)

http://www.forum-history.ru/showpost...postcount=3258

От Государыни Императрицы
Александры Феодоровны
А. В. Сыробоярскому.
(Тобольск) 10 декабря (1917 г.)

Один Он спасет, оттого надо беспрестанно Его просить, умолять спасти Родину дорогую, многострадальную. Как я счастлива, что мы не за границей, а с ней все переживаем Как хочется с любимым больным человеком все разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной.
Чувствовала себя слишком долго ее матерью, чтобы потерять это чувство - мы одно составляем, и делим горе и счастье. Больно нам она сделала, обидела, оклеветала и т. д., но мы ее любим все-таки глубоко и хотим видеть ее выздоровление, как больного ребенка с плохими, но и хорошими качествами, так и Родину родную

http://www.forum-history.ru/showpost...postcount=3936

Сообщение от Критик

Андрюшенька, я конечно понимаю вашу печаль по поводу того, что Краснов с фашистами не победили. Так уж получилось, что всякой швали было в нашей стране не место. Был такой счастливый период в нашей истории.

Приведите, Критик, слова мои о том, что я сожалею, что фашисты не победили, иначе я буду считать это очередной вашей голословной лживой инсенуацией (хотя это уже и сейчас можно считать вашей голословной лживой инсенуацией, ибо ничего подобного я не писал по поводу фашистов )

[Андрей 57]

20.03.2009


Государственный архив РФ получил в дар царские реликвии

Потомки Маргариты Хитрово, фрейлины императрицы Александры Федоровны, передали Государственному архиву Российской Федерации (ГАРФ) документы и реликвии, связанные с последними Романовыми. Вчисле бумаг оказались фотографии и письма императрицы.
Среди переданных ГАРФ предметов значатся пасхальное яйцо - дар Александры Федоровны фрейлине и настольный крокет, в который играл цесаревич Алексей.

Маргарита Хитрово (1895-1952) по материнской линии доводилась праправнучкой Александру Суворову. В 1917 году ее подозревали в попытке организовать заговор с целью освободить царскую семью из ссылки, но следствие было прекращено. Фрейлина уехала из России, осела в Америке, где и провела остаток жизни. Она похоронена в Нью-Йорке. Ее живущие в Венесуэле потомки и передали российскому МИДу связанные с Романовыми бумаги.


http://www.lenta.ru/news/2009/03/20/tsar/


МОСКВА, 20 мар - РИА Новости. Россия благодарна потомкам древнего дворянского рода Хитрово, приближенного к царской семье, которые передали исторические реликвии Государственному архиву Российской Федерации (ГАРФ), заявил в пятницу в Москве глава МИД РФ Сергей Лавров.

"Сегодня великий день. Мы сегодня возвращаем на родину реликвии, которые на безвозмездной основе переданы России потомками известной семьи Хитрово", - сказал Лавров на церемонии передачи исторических ценностей Госархиву РФ.

Как сообщила журналистам начальник отдела хранения дореволюционных фондов ГАРФ Елена Чиркова, коллекция, принадлежавшая фрейлине императрицы Александры Федоровны - Маргарите Хитрово, была передана архиву потомками фрейлины, которые живут в Венесуэле.

Коллекция состоит примерно из 100 предметов, документов и вещей. В их числе 27 писем, среди которых написанные императрицей в Тобольске и адресованные Маргарите Хитрово, сказала собеседница агентства.

По ее словам, в коллекцию также входят фотографии, на которых изображены императрица, ее дочери Ольга и Татьяна и Маргарита Хитрово, которые вместе работали в госпитале сестрами милосердия.

Потомки дворянского рода также передали в архив пасхальное яйцо, подаренное императрицей своей фрейлине. По словам Чирковой, сегодня в ГАРФ хранится 50 личных фондов членов императорской семьи

http://rian.ru/society/20090320/165467442.html

[Критик]

"Да я лучше буду последней поломойкой, но останусь в России!" - это подлинные слова русской Царицы Александры Федоровны( по поводу возможной эмиграции в 1917 году)

Напомните мне случай мытья полов))))))) Одна проблема, муженек записочку Керенскому передал, хочу грит в Англи родню навестить, а потом вместе с женой полы мыть в Ливадии.

Один Он спасет, оттого надо беспрестанно Его просить, умолять спасти Родину дорогую, многострадальную. Как я счастлива, что мы не за границей, а с ней все переживаем Как хочется с любимым больным человеком все разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной.

Вот удивительно. Когда он топил, в все кричали "спаси!", ей было пофиг. А когда ее прижало, во как запела.

Приведите, Критик, слова мои о том, что я сожалею, что фашисты не победили, иначе я буду считать это очередной вашей голословной лживой инсенуацией (хотя это уже и сейчас можно считать вашей голословной лживой инсенуацией, ибо ничего подобного я не писал по поводу фашистов )

Ваши "спасибо", ваш национализм, ваши герои в виде Краснова, гебельсовская пурга, это все весьма характерно и красноречиво.

[Критик]

Замечательные воспоминания. Коммунисты морят голодом, ссылают в концлагеря простой народ, объясняя голод войной на другой стороне континента, тем временем отправляя весь хлеб другу - фюреру, избивают и пытают людей, путающеихся сбежать от нацистского террора (помогают коричневым друзьям). С началом войны красна армия драпает что аж пятки сверкают, вместе с совпидараским правительством, оставляя людей на произвол судьбы, тех кто пытается спастись от нацистов - стреляют на месте ******* из заградотрядов (по старой дружбе помогают коричневым истребялть людей). Оставшиеся в живых истинные коммунисты, с приходом коричневых друзей, "ослепленные ненавистью и жаждой наживы" начинают с двойным усердием истреблять людей, особенно евреев

Своеобразная трактовка. Главное влупить свои фантазии. Добавить про весь хлеб, "слова жить лучше не стали", "очереди", назвать морить голодом, отступление назвать "драпать", присочинить о том, что коммунисты начинают истреблять евреев. Браво. Зачем нужно было дергать фрамент, если можно было все самому придумать?
А насчет эвакуации, так было эвакуировано за несколько месяцев почти 20 млн. человек, и немеряно предприятий. Что вообще не имеет аналогов.
Насчет письма терминатора. Глупо смеяться над тем, что человек хотел, что подвиг не пропал зря. Что бы вспомнили того 13 -летнего паренька. А то, что не видели, так это не удивительно. Линейка то голливудская.

[Критик]

Почему такая плесень, оставшаяся с тех пор, внучки и правнучки будут в восторге от перемен? Есть тут один из внуков партноменклатуры. БОРЗОЙ!!!.

Не захлебнитесь завистью Дубовицкий. Когда долго пресмыкаешься, это входит в привычку)))))

[doubovitski]

Сообщение от Критик

Не захлебнитесь завистью Дубовицкий. Когда долго пресмыкаешься, это входит в привычку)))))

Хоть и дальний, но родственник очень известного русского писателя НИКОГДА не завидывал никому. Тем более- людям не собственными талантами добившихся положения и благ.

[Kemet]

Сообщение от tutchev

Должен вас еще раз огорчить, Кемет. Еще в самом начале реформ Мэйдзи (не позже 1870-х годов) самураи потеряли право на ношение мечей:

Для "солдат Империи" это право сохранили.

Сообщение от tutchev

Вам, Кемет, придется найти и приобрести теперь обычную полицейскую японскую саблю 19-го века (эпохи Мэйдзи) и повторить свои замечательные эксперименты

А зачем? Любому разумному человеку давно понято, что версия с двумя ударами, или даже одним, но с целью убить, не состоятельна. Потому сразу же и появились версии о том, что стукнули либо бамбуковой тростью или саблей в ножнах. Потому как чем заканчивается соприкосновение ледоруба с головой широко известно, и это отнюдь не царапины.
Даже песенки и стишки на эту тему про похождения Ники сочинили. Напомнить?
А так, есть воспоминания американских солдат, о том, как в рукопашной схватке, когда они пытались прикрыться винтовкой от удара полицеской саблей, эта сабля перерубала винтовку и часто хватало еще на то, чтобы снести голову.
Есть воспоминания и русских солдат, ещё с той, японской войны.
Так что Тутчев, я вам изложил наиболее правдоподобный вариант получения Ники двух царапин.

Сообщение от tutchev

Или совершить харакири.

Вынужден вас огорчить - сеппуку должен был совершить японский император. Но сеанс коллективной эвтаназии лишил его этого удовольствия.
Вот ведь какое дело-то, Тутчев, Ники то под личную ответсвенность японского императора был допущен к "прогулкам" по Японии. И в храмы его пускали по той же самой причине. И вот на тебе, "нападение". Как император облажался. Ай-яй-яй. И кто же его так жестоко подставил? Верный служитель. Потомственный самурай. За что же он так с императором-то?

[doubovitski]

Сообщение от Kemet

Для "солдат Империи" это право сохранили...

Ребята, бросьте. Разве не ясно, что если бы полицейский ХОТЕЛ убить, он бы убил. Но если он на самом деле- самурай, то в этике самурая оскорбление оружием звучит хуже смерти. "Потерять лицо" для него самое худшее состояние, очищение от которого только харакири.

[Андрей 57]

Сообщение от Критик

Ваши "спасибо",.

Например? Критик, вы бы за своими "спасибами" следили.

Сообщение от Критик

ваш национализм,.

теперь что, так называется антикоммунизм?

Сообщение от Критик

ваши герои в виде Краснова.

Критик, приведите пример, где я писал, что Краснов мой герой? А привести его воспоминания,касающиеся Царя,царских офицеров, первой мировой- я совершенно не считаю это зазорным

Сообщение от Критик

,гебельсовская пурга, это все весьма характерно и красноречиво.

Весьма характерно то, что не вписывается в рамки курса ВКП(б) и лживой советской историографии вы и другие ваши товарищи называете геббельсовской пургой, при этом забывая, что советский агитпроп работая в рамках очернения Царской России, ее истории и достижений, в рамках очернения Государя, его Семьи и окружения- действовал совершенно аналогично, в духе ведомства геббельса. Только геббельсы пропагандировали против чужой страны-противника в годы ВОВ, а здесь советские помойщики-историки и "ученые" лили грязь на прошлое своей Родины.
Хотя нет, про Родину я погорячился, недаром еще Бьюкенен писал,что большевика нет ни Родины ни Отечества, что совершенно очевидно.

А русофобы, вроде Критиков поддерживают старые и лживые човетские мифы, при этом еще и что-то смеют трындеть про геббельсов.

__________________________________________________ _____

Про чехословацкий корпус я писал уже на http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=6706 ).

Статья:

Когда-то они считались врагами, а теперь им воздвигнут монумент. С инициативой установить в Самаре памятник чехословацким военнослужащим — участникам событий Гражданской войны, погибшим и похороненным в областной столице в 1918 году, выступила чешская сторона. С визитом в Самаре на днях побывали сотрудники Министерства обороны Чешской республики Имрих Ветрак и Павел Филипек.

По соглашению между Правительством России и Правительством Чешской республики в последние годы захоронения чехословацких легионеров были реконструированы во Владивостоке, Красноярске и Бузулуке Оренбургской области. Переговоры об установке мемориалов ведутся в Новосибирске, Екатеринбурге и Челябинске. Теперь дошла очередь и до Самары.
Чехи готовы потратить на установку в Самаре мемориала порядка 1 миллиона рублей. Такая сумма заложена в бюджете Чехии на 2009-ый год.

Комиссия по увековечиванию памяти выдающихся личностей и исторических событий Самары возражать против появления в городе памятника белочехам возражать не стала.

По договоренности с чешской стороной, самарская мэрия взяла на себя выбор подрядной организации, которая изготовит и установит памятник. Совместно с представителями Чешской республики будет разработан эскиз будущего мемориала.

«Монумент появится в Самаре в 2009 году», - заявил «Новым известиям» руководитель Департамента международного и межрегионального сотрудничества Сергей Самарцев.

Чехословацкий корпус- численность формирования составляла более 30 тысяч человек. В 1918 году советское правительство решило вернуть чехов в Европу и отправило корпус по железной дороге через Владивосток, чтобы они оттуда уже морским путем добирались до родных краев.

Чехословацкие солдаты ехали в 63 железнодорожных вагонах. По одной из версий, во время стоянки в Челябинске произошел конфликт чехов с бывшими пленными венграми, чей эшелон оказался на соседнем пути. Потасовка закончилась убийством.

Советское правительство распорядилось разоружить и расформировать чехословацкий корпус как остатки царской армии. Чехи разоружаться отказались и, когда против них были высланы части Красной Армии, разгромили их и перешли в наступление.

В конце мая 1918-го года чехи подошли к Сызранскому мосту через Волгу. Под прикрытием артиллерии и пулеметов на левый берег прорвался бронепоезд. С помощью него началось прямое наступление на Самару.

Утром 8 июня чехи вошли в город. Вместе с ними в Самару пришла и новая жизнь. В этот день власть в Самаре перешла к Комитету Учредительного собрания («Комуч»), который представляли И.М. Брушвит, П.Д. Климушкин, В.К. Фортунатов, В.К. Вольский, И.П. Нестеров.

Приказ Комуча №1 гласил: «Все ограничения и стеснения в Свободах, введенные большевистскими властями, отменяются, и восстанавливается свобода слова, печати, собраний и митингов...» Приказ №2 от 8 июня 1918 года был посвящен вопросам создания Добровольной народной армии. Территория Комуча увеличивалась, и ее надо было защищать. Его власть распространилась на Самарскую, часть Саратовской, Симбирской, Казанской, Уфимской губерний, территории Оренбургского и Уральского казачьих войск. К июлю 1918 года в Самару съехались более 70 членов разогнанного Учредительного собрания, а к сентябрю их число приблизилось к сотне. .

Помня, кому они обязаны свободой, самарцы отпраздновали 28 сентября чехословацкий национальный день. По информации издававшегося тогда «Вестника комитета Всероссийского Учредительного Собрания», в 11 утра состоялось торжественное Богослужение в Воскресенском Соборе, затем прошел парад войск Народной армии, а вечером - праздник народов в театре «Олимп» и массовые гулянья.

Однако это яркое событие стало как бы прощанием российской демократии.

7 октября Самара оказалась в клещах красных отрядов. С севера, со стороны Ставрополя надвигалась 24-я Железная дивизия под командованием Г.Д. Гая из состава частей 1-ой армии. С юга к реке Самарке шла 1-ая дивизия, входившая в 4-ую армию. Одним из первых к 5 часам вечера в город вошел полк И.С. Кутякова. 8 октября 1918 года в самарском «Олимпе» была провозглашена советская власть.

http://www.newizv.ru/lenta/96907/

[Андрей 57]

Статья мыслителя, публициста, Генерального штаба полковника Е.Э. Месснера (1891-1974) Кстати, Месснер был ближайшим помощником Михаила Гордеевича Дроздовского («Через гибель большевизма к спасению России.Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем»
Генерал Дроздовский)

ЦАРЬ И ОФИЦЕР

Царский офицер в пятилетие, предшествовавшее Великой войне, находился — неприметно для общественности — в состоянии высокого духовного подъема. Опыт Японской войны уже был достаточно изучен и уложен в параграфы уставов и наставлений, в книги, издававшиеся Березовским, в статьи, новизной мысли оживлявшие военные журналы. Армия — офицеры в первую голову — училась, переучивалась, стремясь к восстановлению военной мощи России, которая была поколеблена не столько неудачными для нас сражениями в Маньчжурии, сколько фактом, что бой у Тюренчена наши храбрые полки вели в стиле XIX в., в то время как японцы шагнули в своем военном искусстве в XX в.
В национальном, в военно-национальном порыве молодежь устремилась в военные училища, чтобы, ставши офицерами, творить основу будущей славы России. Эта молодежь отказывалась от возможности стать инженерами, юристами и избирала военную карьеру, обрекая себя на полунищенство. Уже в последние десятилетия XIX в. обнаружившийся наплыв в корпус офицеров так называемых разночинцев усилился, и перед войной в нем было лишь 40% дворян потомственных. В область преданий отошел тот стиль офицерской жизни, когда дворянско-помещичье сословие содержало своих детей-офицеров. Теперь 90% офицерского состава — и дворяне и разночинцы вели жизнь, отдавая все свои силы, все свое время службе царской. Гордилось этой службой, любя Царя и Россию.И еще гордилось офицерство тем, что оно своей Верой и Верностью помогло Государю подавить революцию 1905-1906 гг. Не поколебавшись в своей преданности Верховному Вождю Армии, не смутившись от оскорблений со стороны общественности и прессы и некоторых ораторов в Государственной думе, офицер был тверд и в строевых действиях по охране или по восстановлению порядка, законности, и в военных судах, каравших революционное, террористическое противозаконие. Были офицеры, с колыбели в доме отца-воина получавшие воинское воспитание, и оно продолжалось в кадетских корпусах и военных училищах; но большинство офицеров было «со стороны», то есть из гимназий и даже из университетов, поступившие в военные училища, не подвергшись, как кадеты, семилетнему воспитанию. Обе категории были равны в сознании офицерского долга, в преданности Царю: крепко было военно-училищное, полковое воспитание. Преданность эта становилась естеством офицера.
В злой эпиграмме на Аракчеева Пушкин назвал временщика — «преданный без лести, просто фрунтовой солдат». Офицеры не были аракчеевыми, но были «фрунтовыми солдатами», преданными без лести, без аффектации, без позы Его Императорскому Величеству Государю Николаю Александровичу.
Земной бог
На наших скромных офицерских пирушках мы пели песню кавказских полков:
Когда наш Гость Отец Державный —
Земному богу кто не рад? —
Подъемлют кубок свой заздравный
Казбек, Эльбрус и Арарат.
Для кавказцев, как и для нас, прочих армейцев, чистой фантазией звучали слова «наш Гость» — гостем в армейских полках, насколько известно, Император не бывал. Мы завидовали гвардейцам, в офицерские собрания которых приезжал Царь, чтобы провести время с офицерами. Мы считали естественной близость Царя к Его офицерам, хотя бы только гвардейским, — а армейские полки были разбросаны на всем пространстве необъятной России, — где Ему быть «нашим Гостем».
Не часты бывали царские смотры армейским дивизиям. Наша 15-я артиллерийская бригада удостоилась смотра — при возвращении Государя с торжеств в Кишиневе — в составе Тираспольского артиллерийского сбора: 14-я и 15-я артиллерийские бригады, 4-й стрелковый артиллерийский, 8-й моторный и 8-й конно-артиллерийский дивизионы; кроме того, на смотру был 8-й драгунский Астраханский полк и местные Тираспольские команды.
Тщательно готовились мы к смотру. В батареях капитаны, заведовавшие хозяйством, вместе с фельдфебелями, каптенармусами и портными дни и ночи подгоняли солдатское обмундирование. Фуражечники Одессы, Тирасполя и Кишинева придавали солдатским фуражкам безупречный вид. У нас в бригаде купили сукна на пятьдесят офицерских кителей и на пятьдесят галифе, чтобы из однообразного материала все офицеры бригады заказали портным новое обмундирование. Лучшему одесскому фуражечнику было заказано пятьдесят офицерских фуражек одного сукна и одного кроя. Офицер от офицера стоит в строю на известном расстоянии и поэтому разнообразие цвета кителя, фуражки или покроя галифе не было заметно, но мы хотели, чтобы было полное однообразие: Царю представиться в совершеннейшем виде.
В лагерном районе производилась, под окрики фельдфебелей, подпрапорщиков и взводных фейерверкеров, окраска всего, что поддавалось окраске, мытье всего, что поддавалось мытью, и свирепое подметание всюду и везде. Один подпоручик задал неуместный вопрос фейерверкеру, заставлявшему канониров подбирать каждую соринку на лагерных линейках (дорожках): «К чему так усердствовать? Ведь Государь не приедет в наш лагерь». В ответ он получил: «Ваше благородие, на Пасху Господь к нам в казармы не пришел, а уборку мы сделали на весьма». Действительно, мы все, офицеры и солдаты, ждали смотра, как в те годы православные люди ждали Светлого Праздника.
С раннего утра построены батареи. Каждого солдата осматривает фельдфебель, потом взводный командир, затем старший офицер и, наконец, командир батареи. Все в порядке, и тогда идем — заблаговременно — на плац. Припасены щетки платяные и сапожные, чтобы всем почиститься. Прибывает начальство, генералы озабоченно и придирчиво смотрят, все ли в порядке. Десяток раз подаются команды «Смирно!» и «Вольно!». Со станции Тирасполь сообщают, что царский поезд отошел от станции Бендеры. Теперь окончательно выравниваются шеренги.
Поезд остановился изумительно точно: площадка Царского вагона пришлась как раз у заранее разостланного на рампе коврика-дорожки. Два конвойца стали у площадки. В дверях появился Государь, оглядел строй и сошел на рампу. Начальник Артиллерийского сбора подошел с рапортом. Император подошел к правому флангу войскового построения и при этом глянул на трибуну для публики, сооруженную позади батарей 14-й артиллерийской бригады. На трибуне, рассчитанной на шестьсот человек, было душ двести: полицейские и жандармские власти не пустили почти никого из горожан и помещиков; си дели почти исключительно офицерские семьи.
Царь здоровался со строем, не форсируя голоса, но Его слова были слышны. Чеканный ответ пятисот голосов первого дивизиона 14-й бригады и затем «Ура!»; как только Царь минует батарею, она присоединяется к этому кличу. Уже три дивизиона ответили на царев привет. Я стоял во второй шеренге, в затылок моему полковнику, командиру 2-го дивизиона. Между нами двумя и левым флангом 1-го дивизиона было шесть шагов промежутка, и поэтому взгляд Государя долго — всего несколько мгновений, но мне казалось, что долго — лежал на моем командире и на мне. В строю всем казалось, что Император на каждого посмотрел. Неизвестно, как Он создавал это потрясающее впечатление. Мы, старый полковник и я, юный подпоручик, его адъютант, внутренне задрожали от восторга, потому что Император действительно посмотрел на нас. Задрожали внутренне — обнаженная шашка в правой руке, склоненная острием к земле в строевом салюте, напоминала, что мы — в строю, что мы строй, где нет выявлений личных чувств

[Андрей 57]

Будучи недвижим, я был вне себя, я был в радостном плену этих глаз, этого милостивого взгляда, этого ласкового лица, этой величественной поступи, этого величия России, воплощенной в Императоре... Потом много раздумывал я над вопросом, как мог я, человек без сентиментов, оказаться охваченным больше чем сентиментами — ураганом восторга и преданности. Самовнушение? Внушение, исходившее от пятитысячной воинской массы? Обстановка ли? А обстановка была необыкновенной для каждого из нас: обычные звуки военных оркестров перемешивались с необычным «Ура!»: это не был крик, это не был вой, это было море звука, и этот звук дышал, как спокойное море дышит приподнимающимися волнами зыби.
Когда Царь миновал нас, я мог восстановить в себе способность наблюдать и думать. Первое, что меня поразило и возмутило, — это некоторая небрежность чинов Его свиты: тот шел не в ногу, тот держал руку не у козырька фуражки, а у уха – так удобнее, — а тот временами вовсе чести не отдавал. Я стал глядеть на царский поезд: на рампе стояли или ходили четыре великие княжны; с ними шалил маленький Матросик — Царевич — под присмотром матроса-дядьки; время от времени подымались занавески одного из окон вагона и тогда было видно лицо Государыни.
Император обошел всю линию строя, взошел на рампу, оглядел весь строй, отдавши нам честь поднятием руки к козырьку, и пошел к вагону. Матрос поймал маленького Матросика и понес Его в вагон, туда же поспешили и Княжны; Царь взошел на площадку. Поезд тронулся, конвойцы на ходу вскочили в другой вагон. Государь стоял у открытых дверей площадки, пока не миновал весь смотровой плац.
Сказка кончилась. Былина кончилась. Буднично прозвучали команды для построения батарей, и мы пошли в лагерь в полуверсте от смотрового плаца. Солдатам было объявлено: от Государя на три дня освобождение от учебных занятий. Офицеры, помывшись, собрались в зале офицерского собрания на обед. Все были возбуждены и делились впечатлениями. Радовались, что так безукоризненно прошел смотр, что представились Его Величеству должным образом. Но поручики, командиры третьих и четвертых взводов в батареях ворчали: «Что сократили до предела длину строя и построили батареи во взводные колонны, то есть в восемь шеренг; Императора могли видеть первая и вторая шеренги; третья и четвертая могли его мельком увидеть, а прочие четыре шеренги не видели ничего и, конечно, разочарованы, огорчены». Но поручики оказались не правы: после смотра, во всеобщем возбуждении, видевшие Царя солдаты с восторгом говорили о виденном, и тут произошло замечательное внушение: в не видевших проник восторг видевших и в этих не видевших создалось убеждение, что они тоже видели Царя. К вечеру ВСЕ были в восторге, потому что ВСЕ удостоились лицезрения Его Величества.
Тираспольский смотр запомнился мне на всю жизнь, как запомнился, я уверен, всем пятидесяти офицерам нашей артиллерийской бригады и сотням офицеров артиллерии и конницы, участникам смотра. Еще сильнее запоминались дни, когда Государь принимал по какому-нибудь случаю группу офицеров и с каждым здоровался, с каждым разговаривал. Так, в января 1917 г. в Царское Село прибыли из Петрограда полтораста офицеров, прослушавших академический курс; они были построены в зале дворца по старшинству экзаменационных баллов. Когда вошел Император, офицерами овладело волнение — сейчас Он со мною поздоровается за руку, Он мне задаст два-три вопроса, — хорошо ли отвечу на них? Волнение было так сильно, что правофланговый офицер, ответив на вопросы Царя и услышав всемилостивейшее поощрение за успехи в науках, упал в обморок.

Офицер знал и верил, что слово Царя крепко.
В 1914 г., в день Георгиевского праздника в Ставку были вызваны по одному Георгиевскому кавалеру-офицеру от дивизии для представления прибывшему в штаб Верховного главнокомандующего Императору. Государь обошел фронт, сказавши несколько слов каждому кавалеру, и затем обратился к строю со словами: «Всех здесь находящихся Георгиевских кавалером поздравляю с производством в следующий чин». И добавил, обращаясь к стоявшему на правом фланге офицеру: «А мы с вами, полковник, останемся полковниками». Когда стали в штабе составлять список офицеров, которых Государь повысил в чине, то бывший в составе Ставки капитан Генерального штаба дю-С. потребовал, чтобы и его включили в список. В первые дни войны этот офицер, летя с летчиком на аэроплане, произвел первую в русской военной истории воздушную разведку и определил движение германских колонн, вступавших в Царство Польское; за это он был награжден орденом Св. Георгия. Он сказал: «Я, в числе чинов Ставки, был в зале, когда Его Величество поздравил с производством ВСЕХ присутствующих георгиевских кавалеров — я принадлежу к этим ВСЕМ». Пришлось — царское слово крепко — признать его правым, и он получил подполковника.
Возвращаясь к Тираспольскому смотру, к приготовлениям к этому царскому посещению, надо сказать, что проявленная офицерами тщательность в приготовлениях к их явке пред очи Царя была присуща не только тем, кто редко — может быть, раз в своей жизни — удостаивался чести предстать перед Императором: и те, кто по своему служебному положению были сравнительно близки к Верховному Вождю, были тщательны в выполнении того, что касалось Царя — все должно быть сделано совершеннейшим образом. Однажды мой дядя, тогда полковник Генерального штаба, сидел в Главном штабе в кабинете полковника Генерального штаба Архангельского, ведавшего производствами и назначениями офицеров (полковники Архангельский и Месснер были однокашниками); в кабинет вошел штабной капитан и вручил Архангельскому тетрадку — приготовленный для подписания Императором приказ о производстве ряда офицеров в следующий чин. Текст был каллиграфически написан (не полагалось давать на подпись Императору тексты, напечатанные на пишущей машинке, — полагалось от руки), и тетрадка была аккуратно сшита в полутвердом переплете. Архангельский все осмотрел, и вдруг на его лице изобразилось крайнее недовольство; он молча указал капитану на нитку, которой была сшита тетрадка. Капитан пришел в такой ужас, что даже сгорбился, схватил тетрадь и почти выбежал из кабинета. «В чем дело?» — спросил мой дядя. «Да, подумайте, тетрадку сшили простыми нитками, а не шелковыми!»
Акцент этого рассказа не в том, что сшивали шелковыми нитками, а в том волнении полковника и ужасе капитана, когда увидали, что сделанное для Царя небезупречно... Офицер считал своей обязанностью для Императора все делать безупречно.
В наше мерзкое время, когда появилось выражение «культ личности» и когда такой «культ» действительно возникал и возникает, может показаться, что возмутившийся полковник и испугавшийся капитан, и что упавший в обморок офицер академического курса, и что потрясенные лицезрением Царя старый полковник на смотру у Тирасполя и его молодой адъютант, и что солдаты четвертых взводов батарей, вообразившие, что они, низкорослые, через спины высокорослого первого взвода видели Государя, что все это — адепты культа личности. Нет! Между культом личности и почитанием Царя разница такая же, как между модным культом «неизвестного солдата» и вековечным почитанием великих героев-полководцев. Глядя на Императора, каждый видел в Нем сто семидесятимиллионную Россию, отчизну от Либавы до Владивостока. Не обожествляя, каждый видел в нем — говоря словами кавказской песни — Земного бога России, мощь России, ее величие, ее славу. Таково было отношение офицера к каждому из Предшественников Николая Александровича. Но к земно-божескому почитанию Николая Александровича добавлялась еще и особая любовь, возникавшая при лицезрении Его, хотя бы при мгновенном общении с Ним, любовь, которую пробуждали очевидные, ощутимые свойства этого добрейшего из Царей России — его милостивая улыбка, его ласковые глаза, его святительская душа.

[Критик]

Весьма характерно то, что не вписывается в рамки курса ВКП(б) и лживой советской историографии вы и другие ваши товарищи называете геббельсовской пургой, при этом забывая, что советский агитпроп работая в рамках очернения Царской России, ее истории и достижений, в рамках очернения Государя, его Семьи и окружения- действовал совершенно аналогично, в духе ведомства геббельса. Только геббельсы пропагандировали против чужой страны-противника в годы ВОВ, а здесь советские помойщики-историки и "ученые" лили грязь на прошлое своей Родины.

Ага. *******. Могу откровенно высказать свое мнение. Они врали гораздо меньше вас. Можно сказать почти правду говорили. А позор ПМВ и Русско-японской вообще деликатно замалчивали. Кстати образ советских историков Николая, гораздо лучше фактического.

[Андрей 57]

Отец державный
«Заболев сего числа, службу Его Величества нести не могу» — такова была установленная формула рапорта офицера, кода заболевание временно препятствовало выполнению им своем должности. Этими словами «служба Его Величества» определялись и смысл офицерского служения — царская, — и положение офицера в обществе, в государстве, в жизни — служба Царю, как Верховному Вождю Вооруженных сил и как Верхов ному Водителю государства.
Офицера производили в чины Высочайшим приказом. Как к источнику правды и милости, офицер подавал прошение на Высочайшее Имя в тех исключительных случаях, когда по нормальной служебной линии упирался в неправду или в немилостивый закон. Офицера, награжденного всеми боевыми наградами, награждали за дальнейшие подвиги «Высочайшим Благоволением». Если для народа — «до Бога высоко, до Царя далеко», то для офицера (даже при географически наиболее удаленной от столицы стоянке на границе Афганистана или на берегу Японского моря) до Царя не было далеко, ибо Он, по титулу Высочайший, был для офицера Отцом, любившим своих сыновей с золотыми или серебряными погонами, любившим, независимо от числа звездочек на погонах. Старые генералы, прослужившие трем Императорам, говорили иной раз (в мину ты неуставной близости и откровенности) нам, молодым офицерам: Государи Александр II и Александр III благоволили к офицеру, а Государь Николай II любит офицера.


На офицере лежит страшный укор: офицер дважды в 1917 г. предал своего Царя — не защитил его в февральско-мартовские дни и не спас его из заточений царскосельского, тобольского, екатеринбургского... В конце марта 1917 г. повстречался я с одним старым полковником, любившим меня с моего детства Он, во исполнение приказа отрекшегося Императора, привел свой полк к присяге Временному правительству, но сам не присягнул. Это осталось незамеченным. На мой недоуменный вопрос он мне — с глазу на глаз — сказал: «Для выполнения моего долга перед Родиной достаточно моей присяги, данной Царю». На другой день он мне сказал: «Сегодня выслушал и упрек одной дамы — "Вы, офицеры, покинули Императора". Жалоба же наша в том, что Император, по великой своей благости не желавший кровопролития, не позвал любого из офицеров-конвойцев или любого из вблизи находившихся офицеров — тот, не задумываясь, снес бы шашкой голову и Рузскому, и Гучкову с Шульгиным».
Сохрани нас, последних в живых царских офицеров, от упреков Его Величеству и даже от жалоб Царю Небесному на Царя Земного. То, что произошло в Пскове, не было актом слабодушия, усталости от властвования или разочарования в своем народе — это было великим жертвоприношением и Себя, и Своих, и Своего офицерства, и верной части Своего народа, жертвоприношением по Божьему предначертанию предсказанному и св. Серафимом Саровским, и св. Праведным Иоанном Кронштадтским в их предвидении обреченности России.

Вторая часть обвинения, лежащего на офицере, — не спас Государя из заточения — легко опровергается. Не было в 1917-м и в первой половине 1918 г. гарнизона в России, в котором скопились офицеры на службе или не у дел по причине выраженного «недоверия» солдатскими комитетами в действующей армии, не было гарнизона, в котором группами офицеров не обсуждался вопрос о спасении Царя. Были группы, конкретно приступившие к делу и выславшие разведывательные щупальца в Тобольск и Екатеринодар (в Царском Селе Государю было сделано офицерами предложение вывезти Его и Семью за границу — Император отказался). Но все обсуждения, все подготовительные действия упирались в невозможность освобождения Императора; в невозможность офицеру уподобиться поручику Мировичу, который в 1764 г. попытался освободить из Шлиссельбургской темницы свергнутого и заточенного императора Иоанна Антоновича и добившегося лишь того, что узник был умерщвлен стражею. Если обычный тюремщик убил Иоанна во исполнение инструкции, данной из Санкт-Петербурга, то слуги двух дьяволов — Сатаны и Ленина — не остановились бы перед убиением Царя и Его семьи при малейшей возможности, что будут освобождены ворвавшимися в Ипатьевский дом офицерами. Попытка стать цареосвободителями неминуемо привела бы к цареубийству.

Офицер русский не оправдывается, — перед Богом оправдается или будет осужден, — мы только восстанавливаем в памяти то, что нам кажется исторической правдой, и что забывают люди короткой памяти, и чего не знают люди, возмужавшие после страшного года России.
В тот год для офицера началось роковое сиротство. Офицер ярче и сильнее, чем принадлежавшие к прочим группам и категориям населения России, чувствовал в Царе Отца Державного и с большей мукой, чем все прочие, пережил уход из жизни Державы Отца Державного.
Невзирая на всю, если можно так выразиться, черствость офицерской службы, нормированной до мельчайших подробностей уставами, приказами и от предков унаследованными традициями, офицер видел, сознавал и тепло ощущал в Царе Отца. Офицерские дети воспитывались в кадетских корпусах и институтах для благородных девиц, воспитывались на казенном иждивении, а офицер считал — на царский счет, на иждивении Отца Державного. Верхом на коне Государь объезжал полки, идущие в действующую армию, и благословлял их иконою — благословение Отца. Государь посещал военные госпиталя, полные раненых, доставленных с полей битв, и разговаривал с выздоравливавшими и умиравшими — слезы видны были на глазах Отца Державного, и эти слезы делали его в этот момент как бы родным отцом этого раненого воина.

В одном госпитале Император остановился у постели тяжелораненого офицера. Спросил его, при каких обстоятельствах был ранен. Тот рассказал, как вел свой батальон в атаку, прорвался через окопы, взял несколько пулеметов. «Какую на граду вы за этот бой получили?» — осведомился Государь. «Толь ко Высочайшее благоволение», — искренно, но бестактно ответил офицер. Государь же улыбнулся... Эту награду офицеры, конечно, ценили, но «популярностью» она не пользовалась — ее на грудь не нацепишь, ею не удлинишь колодку полученных боевых орденов. В Великую войну было столько сражений, столько подвигов, что уже к 1916 г. кадровые офицеры получили все существовавшие боевые орденские знаки (тем более что награждали не только за отличие, но и за участие в боях того или иного периода). Вместо учреждения новых орденов или новых степеней старых орденов стали награждать Высочайшим благоволением, наградой почетной, но невидимой: офицер, получивший два-три Высочайших благоволения, имел на груди не больше орденов, чем тот, кто этой награды не получил. Поэтому раненый сказал «только», на что Государь отечески ласково улыбнулся.
Неправдой было бы сказать, что система, на которой базировалась наша армия, была порочна, плоха, но в ней не были — за недостатком времени или за недостатком надлежащих людей — устранены все дефекты, обнаруженные Японской войной. Офицер верил, что Император методически и настойчиво шел к усовершенствованию этой системы. Поэтому остававшиеся в ней дефекты не создавали ни малейших дефектов в нашей офицерской любви и преданности Отцу Державному, царю Николаю Александровичу.

[Критик]

Офицер знал и верил, что слово Царя крепко.

Ошибся. Все командующие фронтов, отправляя Никки в небытие истории, тоже сильно верили))))))

[Андрей 57]

Державность царя
В разгар Русско-японской войны (в 1905 г.) меня — тогда юношу спросил пожилой крестьянин, работавший в нашем имении: «Панычу, а чи правда, що наш Цар с опоньцями воюе?» — «Да, Опанас, воюет, сильно воюет». «Боже, помагай!» — сказал Опанас с таким же спокойствием, с каким он эти самые слова произносит, проезжая в поле мимо пахаря или мимо косаря: раз человек пашет или косит, значит, пришла пора пахать, косить, а Божия помощь не минует этого пахаря или косца.
Ровно через десять лет я был в числе офицеров дивизии, наиболее отличавшейся и наиболее пострадавшей в страшных оборонительно-отступательных битвах против «фаланги» Макензена: на восточный берег Западного Буга (где удалось на несколько недель задержаться) ее четыре пехотных полка отошли в численности, меньшей одного полка; а эти отошедшие, уцелевшие офицеры и солдаты были до духовного и физического бессилия измотаны сражениями у Перемышля, Мосциски, Вишеньки Вельке, Бонува, Желдеца, Жолкиева, где вражеская артиллерия живьем засыпала на дне наших окопов целые взводы, а наша легкая артиллерия отвечала жиденьким огнем, вследствие недостатка снарядов. Из нас никто не произносил слова «Конец!», никто не говорил, что война проиграна, но потухший блеск наших глаз и без слов говорил это.
И вдруг приходит весть: «Его Императорское Величество изволил вступить в Верховное командование»... Раз Сам Царь пришел к нам, чтобы воевать, то — «Боже помогай» и Бог, Царь Царей, поможет нашему Царю.Что сходного между тем Опанасом из деревни у истоков речки Кодымы и мною, штабс-капитаном великолепной 15-й артиллерийской бригады? Почему я так же уверен в правильности решения Государя продолжать войну, как Опанас был уверен, что война с «опоньцями» была нужна. Бедному, темному Опанасу, лишь на второй год войны узнавшему, что идет война (всеобщей мобилизации тогда не было и поэтому многие уезды не чувствовали войны), легко было произнести с надеждой и уверенностью свое «Боже, помагай!». А мне? Я уже был у предела сил и даже за пределом надежды на победу, но я, с обновленной силой воинской души, с воспрянувшей надеждой произнес Опанасово «Боже, помогай!».Произнес, поверил, уверился, окреп, не анализируя — почему и отчего? Лишь потом, спустя годы, стал анализировать.
Император Николай Александрович не прибег к какой-либо позе, как Александр I, произнесший фразу: «Отрощу себе бороду... но мира не заключу» (смешновата была эта поза: для сплошь бородатого, кроме аристократии, народа не было геройства в отпускании бороды). Нет, наш Царь просто объявил, что стал Верховным главнокомандующим, и это психологически подействовало на армию и на народ: в них возродился дух. Потому возродился, что армия, и я, маленький в ней офицер, и, вероятно, тот Опанас в нашей деревне, и весь наш русский народ ощутил в решении, в поступке Царя державность.
Сейчас в некоторых кругах подчеркивают, что российские Императоры — Помазанники Божьи. Мне кажется, что народу не очень понятна была такая высокая мистика режима. Народ понимал его проще: народ не сомневался, что «Бог правду видит», Божескую, а Царь правду скажет, Свою царскую. Правда же царская заключалась в Петровых словах «а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, жила бы только Россия во славе и благоденствии».
Пусть ряд наследников Великого Петра не держался этих слов, пусть Екатерина II и Александр I были несколько эгоцентричны, чтобы вполне держаться этих слов, но последующие императоры могли правдиво сказать: «О Николае ведайте»... «Об Александре ведайте», «Об Александре ведайте...», «О Николае ведайте»... От всех их, от каждого их поступка, от каждого их слова веяло державностью, то есть полной слитностью Царя и Державы, полным самоотречением Царя ради службы, служения Державе. Отжило свой век понятие, что государство — собственность царя, как бы его вотчина. Цари не стали собственностью государства подобно конституционным королям. Цари слились с государством своим служением ему: Царь и Держава слиты державностью Царя.Это ощущалось в торжественных словах манифестов, в тоне указов и рескриптов, в речах государевых, обращенных к являвшимся депутациям или сказанным тем, кто удостаивался аудиенции. Как ни различны были внешние облики и характеры, уровни державной воли и ее направления Императоров Николая I, Александра II, Александра III, Николая II, но от них веяло державностью. Это чувствовала армия на Высочайших смотрах, народ, издалека съезжавшийся, сходившийся, чтобы приветствовать Государя в Его путешествиях по Земле Русской.


Интеллигенции внушали хулители, что Николай Александрович всего-навсего «маленький полковник», но и вольнодумные интеллигенты с изумлением ощущали при встречах Царя с народом, что этот небольшого роста в военном мундире офицер величественен походкою, сдержанностью жестов, вескостью слов и лучезарностью глаз, обладавших способностью одновременно многих воинов в строю или многих людей в толпе озарять ласковым взглядом. Этот взгляд сливал душу народа, душу Державы с душой Царя. И войско и толпа, с интеллигентами в ее толще, приходили в восторг, в экстаз, восхищенные Царем, его зримым ореолом царственности и незримым слиянием державности.
Государь дал Своему Сыну имя Алексей. Не потому что Его сердцу мил был Царь Алексей Михайлович, Тишайший? Николай Александрович тоже был Тишайшим — Он был добр, милостив. Таким Он был на протяжении всего Своего царствования, таким хотел остаться в дни революционного вихря в феврале-марте. Николай I во главе войска пошел бы усмирять взбунтовавшийся Петроград — Император Николай II послал туда генерала Иванова с приказанием избегать кровопролития. Александр III твердо руководил бы из Ставки сражением за режим, разыгравшимся в столице, — Император Николай II уехал из Ставки и оказался во Пскове. Там он, усомнившись, по наговору Рузского и Родзянко, в Своих силах, продолжать выполнение царственного труда, не арестовал Рузского, не казнил Гучкова с Шульгиным.
Пусть упрекают Государя люди, не способные оценить подвиг мученичества на троне, подвиг, совершавшийся на протяжении двадцати и двух лет. Мы же благоговейно склоняем головы перед этим подвигом, перед царским подвижничеством, перед красотой державности Императора Николая Александровича.

[colaps]

А ведь занятно выходит, вы сами себе могилку роете. Из вашей цитаты:

Заболев сего числа, службу Его Величества нести не могу» — такова была установленная формула рапорта офицера, кода заболевание временно препятствовало выполнению им своем должности. Этими словами «служба Его Величества» определялись и смысл офицерского служения — царская, — и положение офицера в обществе, в государстве, в жизни — служба Царю

И чего такие офицеры стоят? Очерняемые вами офицеры РККА, "служили Советскому Союзу"... не "генсеку", а вот офицер РИ служил именно царю, а не Родине и как видно из цитаты именно от службы царю зависело его положение и благосостояние. Несмотря на это почти все офицеры предали Николая.

[colaps]

Сообщение от Андрей 57

Державность царя
В разгар Русско-японской войны (в 1905 г.) меня — тогда юношу спросил пожилой крестьянин, работавший в нашем имении: «Панычу, а чи правда, що наш Цар с опоньцями воюе?» — «Да, Опанас, воюет, сильно воюет». «Боже, помагай!» — сказал Опанас с таким же спокойствием, с каким он эти самые слова произносит, проезжая в поле мимо пахаря или мимо косаря: раз человек пашет или косит, значит, пришла пора пахать, косить, а Божия помощь не минует этого пахаря или косца.
Ровно через десять лет я был в числе офицеров дивизии, наиболее отличавшейся и наиболее пострадавшей в страшных оборонительно-отступательных битвах против «фаланги» Макензена: на восточный берег Западного Буга (где удалось на несколько недель задержаться) ее четыре пехотных полка отошли в численности, меньшей одного полка; а эти отошедшие, уцелевшие офицеры и солдаты были до духовного и физического бессилия измотаны сражениями у Перемышля, Мосциски, Вишеньки Вельке, Бонува, Желдеца, Жолкиева, где вражеская артиллерия живьем засыпала на дне наших окопов целые взводы, а наша легкая артиллерия отвечала жиденьким огнем, вследствие недостатка снарядов. Из нас никто не произносил слова «Конец!», никто не говорил, что война проиграна, но потухший блеск наших глаз и без слов говорил это.
И вдруг приходит весть: «Его Императорское Величество изволил вступить в Верховное командование»... Раз Сам Царь пришел к нам, чтобы воевать, то — «Боже помогай» и Бог, Царь Царей, поможет нашему Царю.Что сходного между тем Опанасом из деревни у истоков речки Кодымы и мною, штабс-капитаном великолепной 15-й артиллерийской бригады? Почему я так же уверен в правильности решения Государя продолжать войну, как Опанас был уверен, что война с «опоньцями» была нужна. Бедному, темному Опанасу, лишь на второй год войны узнавшему, что идет война (всеобщей мобилизации тогда не было и поэтому многие уезды не чувствовали войны), легко было произнести с надеждой и уверенностью свое «Боже, помагай!». А мне? Я уже был у предела сил и даже за пределом надежды на победу, но я, с обновленной силой воинской души, с воспрянувшей надеждой произнес Опанасово «Боже, помогай!».Произнес, поверил, уверился, окреп, не анализируя — почему и отчего? Лишь потом, спустя годы, стал анализировать.
Император Николай Александрович не прибег к какой-либо позе, как Александр I, произнесший фразу: «Отрощу себе бороду... но мира не заключу» (смешновата была эта поза: для сплошь бородатого, кроме аристократии, народа не было геройства в отпускании бороды). Нет, наш Царь просто объявил, что стал Верховным главнокомандующим, и это психологически подействовало на армию и на народ: в них возродился дух. Потому возродился, что армия, и я, маленький в ней офицер, и, вероятно, тот Опанас в нашей деревне, и весь наш русский народ ощутил в решении, в поступке Царя державность.
Сейчас в некоторых кругах подчеркивают, что российские Императоры — Помазанники Божьи. Мне кажется, что народу не очень понятна была такая высокая мистика режима. Народ понимал его проще: народ не сомневался, что «Бог правду видит», Божескую, а Царь правду скажет, Свою царскую. Правда же царская заключалась в Петровых словах «а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, жила бы только Россия во славе и благоденствии».
Пусть ряд наследников Великого Петра не держался этих слов, пусть Екатерина II и Александр I были несколько эгоцентричны, чтобы вполне держаться этих слов, но последующие императоры могли правдиво сказать: «О Николае ведайте»... «Об Александре ведайте», «Об Александре ведайте...», «О Николае ведайте»... От всех их, от каждого их поступка, от каждого их слова веяло державностью, то есть полной слитностью Царя и Державы, полным самоотречением Царя ради службы, служения Державе. Отжило свой век понятие, что государство — собственность царя, как бы его вотчина. Цари не стали собственностью государства подобно конституционным королям. Цари слились с государством своим служением ему: Царь и Держава слиты державностью Царя.Это ощущалось в торжественных словах манифестов, в тоне указов и рескриптов, в речах государевых, обращенных к являвшимся депутациям или сказанным тем, кто удостаивался аудиенции. Как ни различны были внешние облики и характеры, уровни державной воли и ее направления Императоров Николая I, Александра II, Александра III, Николая II, но от них веяло державностью. Это чувствовала армия на Высочайших смотрах, народ, издалека съезжавшийся, сходившийся, чтобы приветствовать Государя в Его путешествиях по Земле Русской.


Интеллигенции внушали хулители, что Николай Александрович всего-навсего «маленький полковник», но и вольнодумные интеллигенты с изумлением ощущали при встречах Царя с народом, что этот небольшого роста в военном мундире офицер величественен походкою, сдержанностью жестов, вескостью слов и лучезарностью глаз, обладавших способностью одновременно многих воинов в строю или многих людей в толпе озарять ласковым взглядом. Этот взгляд сливал душу народа, душу Державы с душой Царя. И войско и толпа, с интеллигентами в ее толще, приходили в восторг, в экстаз, восхищенные Царем, его зримым ореолом царственности и незримым слиянием державности.
Государь дал Своему Сыну имя Алексей. Не потому что Его сердцу мил был Царь Алексей Михайлович, Тишайший? Николай Александрович тоже был Тишайшим — Он был добр, милостив. Таким Он был на протяжении всего Своего царствования, таким хотел остаться в дни революционного вихря в феврале-марте. Николай I во главе войска пошел бы усмирять взбунтовавшийся Петроград — Император Николай II послал туда генерала Иванова с приказанием избегать кровопролития. Александр III твердо руководил бы из Ставки сражением за режим, разыгравшимся в столице, — Император Николай II уехал из Ставки и оказался во Пскове. Там он, усомнившись, по наговору Рузского и Родзянко, в Своих силах, продолжать выполнение царственного труда, не арестовал Рузского, не казнил Гучкова с Шульгиным.
Пусть упрекают Государя люди, не способные оценить подвиг мученичества на троне, подвиг, совершавшийся на протяжении двадцати и двух лет. Мы же благоговейно склоняем головы перед этим подвигом, перед царским подвижничеством, перед красотой державности Императора Николая Александровича.

Но "Боже" не помог царьку, видимо не считал "Боже" "святым" царька, как это делает Андрей номерной.

[colaps]

Вы решили все ******** Корниловского начштаба вывесить здесь?