Памяти преподобного Серафима Саровского

[Вика]

Памятник Серафиму Саровскому открыт в Иванове 30 июля, передаёт корреспондент ИА REGNUM Новости. В церемонии открытия приняли участие губернатор Ивановской области Михаил Мень, спикер регионального парламента Сергей Пахомов, епископ Иваново-Вознесенский и Кинешемский Иосиф, представители общественности.

Монумент располагается на территории прихода в честь преподобного в микрорайоне "Московский" в областном центре. Скульптура представляет собой бронзовую фигуру Серафима Саровского с воздетыми к небу руками, её высота от колен до головы - два метра 18 сантиметров.

Это уже второй памятник в регионе православной тематики, открытый в течение нескольких последних лет. Первым стал шуйский монумент, посвящённый памяти погибшим за веру.

Памятник преподобному Серафиму Саровскому сооружён по инициативе настоятеля храма - протоиерея Андрея Львова. Идею возведения памятника он вынашивал шесть лет. Монумент изготовлен ивановским скульптором Владимиром Острижновым. Средства на строительство были собраны прихожанами храма.

Фото:

http://www.regnum.ru/news/1191609.html

ИА REGNUM

[Вика]

1 августа в России отмечают день рождения и обретение мощей преподобного Серафима Саровского.

В субботу, 1 августа, Русская Православная Церковь отмечает 255-ю годовщину со дня рождения преподобного Серафима Саровского и 106-ю годовщину со дня обретения мощей одного из наиболее почитаемых православных святых.

В день памяти Серафима Саровского во всех православных храмах России пройдут литургии, молебны, крестные ходы.

Серафим Саровский и всея России чудотворец (в миру - Прохор Исидорович Машнин; в некоторых источниках - Мошнин) родился в 1754 году в городе Курске в семье местного купца Исидора Мошнина и Агафии. В отрочестве Серафим упал с колокольни строящегося храма Сергия Радонежского, но остался невредим.

В 1776 году он совершил паломничество в Киев в Киево-Печерскую лавру, где старец Досифей благословил и указал ему место, где он должен принять послушание и постриг. Этим местом была названа Саровская пустынь.

В 1778 году Серафим стал послушником у старца Иосифа в Саровском монастыре в Тамбовской губернии. А в 1786 году принял монашество и был посвящен в иеродьяконы, в 1793 году рукоположен в иеромонаха.

В 1794 год, имея склонность к уединению, он стал жить в лесу в келии в пяти километрах от монастыря.

В 1807 году он принял на себя иноческий труд молчания, старался ни с кем не встречаться и не общаться. В 1810 году возвратился в монастырь, но ушел в затвор до 1825 года. После окончания затвора принимал многих посетителей из монашествующих и мирян, имея, как сказано в житии, "дар прозорливости и исцеления от болезней".

Серафима посещали многие знатные особы, в том числе император Александр I. Ко всем приходящим к нему Серафим обращался словами "Радость моя!" и в любое время года приветствовал словами "Христос воскресе!".

Скончался Серафим Саровский в 1833 году в Саровском монастыре в своей келии во время молитвы.

В июле 1903 года при участии императора Николая II и царской семьи состоялась торжественная канонизация святого. 19 июля, в день рождения святого, для всеобщего почитания с великим торжеством были открыты его мощи и помещены в приготовленную раку. Долгожданное событие якобы сопровождалось многими чудесными исцелениями больных, в большом количестве прибывших в Саров.

В 1919 году большевики закрыли Саровскую обитель. А в начале 1920-х из собора, построенного императором, были изъяты мощи преподобного Серафима, рака с мощами была вскрыта и вывезена в Москву, Свято-Серафимовская церковь была превращена в городской театр, а келья уничтожена. Сначала мощи святого старца были выставлены в Румянцевском музее, а вскоре их след затерялся. Местонахождение их в течение многих десятилетий оставалось совершенно неизвестным, вновь они были обнаружены только в январе 1991 года в Казанском соборе Ленинграда.

11 января 1991 года состоялась передача мощей; 6-7 февраля 1991 года мощи при участии Патриарха Алексия II были доставлены в Москву из Троицкого собора Александро-Невской Лавры и крестным ходом перенесены в Богоявленский кафедральный собор. 28 июля 1991 года крестный ход с мощами отправился из Москвы, и 1 августа 1991 года при большом стечении народа преподобного встречали в Дивеевском монастыре.

Учение и образ Серафима Саровского чтили многие русские религиозные философы. Они считали его "пророком нового качества христианской жизни, ее обновления и возвращения в апостольскую эпоху".



NEWSru.com

[tutchev]

Сообщение от Вика

В июле 1903 года при участии императора Николая II и царской семьи состоялась торжественная канонизация святого. 19 июля, в день рождения святого, для всеобщего почитания с великим торжеством были открыты его мощи и помещены в приготовленную раку. Долгожданное событие якобы сопровождалось многими чудесными исцелениями больных, в большом количестве прибывших в Саров.

О предсказаниях Серафима Саровского смотрите соответствующие разделы в Полезных ресурсах:
http://forum-history.ru/showpost.php...2&postcount=15
http://forum-history.ru/showpost.php...4&postcount=44

[Андрей 57]

Сообщение от tutchev

О предсказаниях Серафима Саровского смотрите соответствующие разделы в Полезных ресурсах:
http://forum-history.ru/showpost.php...2&postcount=15
http://forum-history.ru/showpost.php...4&postcount=44

И здесь: http://www.rusidea.org/?a=25080104


Преподобный Серафим Саровский (в миру Прохор Сидорович Машнин) – один из самых почитаемых в России и за ее пределами православных святых. Скончался преподобный Серафим Саровский 2 января 1833 года и был причислен к лику святых летом 1903 года. На торжества канонизации чудотворца в Саровскую пустынь съехалось до 300 тысяч паломников, в том числе и Император Николай Второй со своими домочадцами.

19 июля 1903 года, в день рождения святого, его останки были открыты и торжественно помещены в специально приготовленную раку. В честь этого события, которое сопровождалось чудесными исцелениями больных, и установлен церковный праздник обретения мощей преподобного Серафима Саровского. 1 августа 1991 г. его святые мощи были возвращены в Дивеевский монастырь, основанный преп. Серафимом. В перенесении вновь обретенных мощей Серафима Саровского из Москвы в Дивеево участвовали 50 тысяч верующих.


Император Николай II на Саровских торжествах:

Император Николай II принимает участие в перенесении мощей новопрославленного прп. Серафима Саровского. 1903 г.

[Андрей 57]

«Это была точно пасхальная ночь»


Основанная в 1706 году, то есть более 300 лет назад, Саровская Успенская пустынь явилась своего рода преемником древнерусских монастырей, привлекая монашествующих строгостью своего устава, а паломников — высокой духовной жизнью братии и старцев. Саровские подвижники — это первоначальник обители иеросхимонах Иоанн (Попов), строители иеромонахи Ефрем (Коротков) и Пахомий (Леонов), игумены Нифонт (Черницын) и Назарий Валаамский, преподобные Марк Молчальник и Серафим Саровский, имя которого вряд ли сегодня осталось кому-то не известным…

На празднование его церковного прославления в 1903 году собралось множество людей со всей России — от царской семьи до простых, пришедших пешком, крестьян-богомольцев.

Сохранилось немало воспоминаний о Саровских торжествах, ознаменованных присутствием императора Николая II с семьей и большим народным воодушевлением. Недавно опубликованы страницы дневника государя с лаконичным описанием нескольких дней, проведенных в Сарове и Дивееве, выдержки из памятной книжки великого князя Сергея Александровича, дневниковых записей великой княгини Ольги Александровны. Свои впечатления об этих событиях оставили протоиерей Петр Смирнов и князь Владимир Волконский, архимандрит Сергий (Тихомиров) и И.В.Преображенский, священники Василий Тигров и Павел Беляев, множество официальных сообщений и отчетов было напечатано в газетах и журналах. Каждое такое свидетельство драгоценно, вместе они составляют яркую, потрясающую воображение картину. «Как же ни хорошо, когда мордва, татары, министры, бабы, придворные мундиры, грязнейшие зипуны, наряднейшие дамы, почти потерявшие человеческий облик кликуши, рваное торбище и последняя “модель” Ламановой — все это было вместе, и вы не чувствовали неловкости, не замечали разницы — ее просто не было: были разные переплеты, а содержание то же самое»

Автор публикуемых воспоминаний — петербургская художница Варвара Петровна Шнейдер (1860–1941), основательница и попечительница Высшей школы народного искусства императрицы Александры Феодоровны (1911–1918), в течение месяца работавшая в Сарове над подготовкой праздника. Она была известна в столичных творческих кругах, состояла в переписке с А.А.Боголюбовым, В.М.Васнецовым, В.Г.Короленко, В.В.Стасовым, И.Е.Репиным, М.К.Тенишевой и др. По рекомендации С.С.Бехтеева к ней обратился тамбовский губернатор В.Ф. фон дер Лауниц с просьбой выполнить проект и возглавить руководство сооружением «триумфальной» арки для въезда императора на границе Нижегородской и Тамбовской губерний, где, по утвержденной программе, царскую семью должны были встретить хлебом-солью тамбовские дворяне во главе с губернскими и уездными предводителями и народные «депутации» в национальных костюмах. Списки крестьян — представителей местных народностей, допущенных до встречи, заранее проверялись и утверждались, их имена сохранились в архивных документах. Красивая церемония в сосновом бору была запечатлена на фотографиях, вошедших затем в саровские альбомы6. «Очень живописны были крестьянки в своих нарядах и мордовки также», — заметил царь Николай II в своем дневнике.

Итак, Лауниц писал: «Последним письмом С.С.Бехтеев посоветовал прямо обратиться к Вам с просьбою принять выполнение Вашего проекта, причем, конечно, буду просить Вас обязательно присутствовать при главных работах в Сарове — без этого дело немыслимо». В одном из черновиков писем В.П.Шнейдер содержится описание и рисунки проекта арки, на «фасаде» которой в центре значились библейские слова: «Благословен грядый во имя Господне» (Пс. 117. 26) под иконой Спасителя, на обратной стороне: «Господи, силою твоею да возвеселится царь» (Пс. 20. 2) под изображением преподобного Серафима. Вместе с Варварой Петровной месяц в Сарове прожила ее младшая сестра Александра Петровна Шнейдер (1863–1941), тоже художница, помогавшая в декорации арки и живописных работах — именно она писала размещенные на ней образы святых. Недавно в частном собрании обнаружен ее акварельный этюд с видом Саровской обители и людей, сидящих у костра, выполненный в это время. Судя по воспоминаниям, подобные произведения были куплены у нее великой княгиней Елизаветой Феодоровной и другими членами царской семьи. Сестры получили возможность присутствовать на всех торжественных мероприятиях, на крестных ходах, на встречах и чае в присутствии их величеств. В архиве Шнейдер бережно сохранены своеобразные «реликвии» торжеств — приглашения, пропуска, раздаточные иконки…

Перед нами нетрадиционный вариант воспоминаний о церковных торжествах, отмеченный живым, «неканоничным» взглядом на происходящее и тонким чувством юмора, сквозь призму которого автор воспринимает многие ситуации. Это, прежде всего, записи личных встреч, процесса работы и наблюдения, которые не предназначались для публикации, но возникли с явным намерением запечатлеть поразительный, неординарный момент русской истории и своей жизни.
Большое внимание уделено местной «этнографии» как главной области интересов Варвары Петровны. Надо заметить, что именно это увлечение, очевидно, послужило последующему сближению художницы с императрицей Александрой Феодоровной и совместной просветительской работе над созданием в Петербурге школы народного искусства, основанной на духовных и культурных традициях православия, и ее филиала в Луге (т. н. «Светелка» государыни). Однако в 1903 году знакомство сестер с царской семьей было еще достаточно отдаленным. Тем не менее в рукописи содержатся некоторые новые подробности пребывания царской четы на Саровской земле, например, адресованные государю слова знаменитой юродивой Параскевы.

Интересны штрихи народных впечатлений от торжеств — о восприятии факта канонизации («…“на очереди” был их Питирим, а не преп. Серафим»), отношении к Царю («…слеза застлала глаза, и ничего не видел»). В дневнике содержится немало упоминаний о казусах, касающихся высшего сословия, о непростой подготовке торжеств, которая осуществлялась несколькими начальниками («все расфыркались»). Помимо рассказа о духовном подъеме саровских дней, много заметок, как будто снижающих высокий пафос, но окрашенных чувством юмора и создающих неповторимую атмосферу подлинной жизни во всем многообразии ее проявлений. Не удалось избежать беспочвенных слухов и мнений — так, критическая оценка личности архимандрита Серафима (Чичагова), роль которого в канонизации преподобного Серафима трудно переоценить, является еще одним свидетельством неприятия в высших слоях общества его решительного поступка — смены военной карьеры на священническое служение. Несмотря на констатацию ряда «отрицательных» фактов, воспоминания, безусловно, принадлежат перу глубоко верующего человека.

Впечатления от увиденного встречаются и в переписке, в частности в письме Александры Петровны к О.П.Семеновой от
2 августа 1903 года: «Вот и закончились для нас Саровские дни, сейчас поражаешься окружающей тишиной после постоянного гула колоколов, гула стотысячного народа, обступившего стены монастыря и жаждущего прикладываться. Арка вышла на славу, а также и шатер — очень красиво… Очень эффектны были депутации 600 человек со всей Тамбовской губ<ернии>. Мы с Варей были и на встрече, и на чае от дворян Тамб<овской> губ<ернии>, и в соборе на всенощной, и объезде при прославлении мощей. Это была точно пасхальная ночь. Всю ночь народ шел со свечами… В Сарове дороги, точно камнями, были усеяны кусочками подошв»11. В письме Лауница к Варваре Петровне от 21 июля 1904 года тоже содержится характерное признание: «Год прошел после Саровских торжеств, а мы все же часто вспоминаем милых сестер (конечно, и прокурор с нами) и наше совместное пребывание с Вами, милые и сердечные отношения и громадную помощь, Вами оказанную! Глубокое спасибо Вам, милые мои сестры!»

Рукопись, хранящаяся в архиве Пушкинского Дома, имеет помету: «записано тогда же», но текст воспроизведен в русской орфографии более позднего времени (по-видимому, был переписан впоследствии А.П.Шнейдер). На страницах, в некотором соответствии с повествованием, наклеены вырезки фотографий арки, народных «депутаций», участников торжеств из печатных изданий «Нива», «Новое время», «Звезда». Кое-где иллюстрации подписаны, например, под фигурами представителей высшего общества поставлены их имена. Здесь же помещена отпечатанная программа четырехдневного пребывания царской семьи в Сарове и Дивееве. На последних страницах и отдельных листах добавлены заметки А.П.Шнейдер. Не исключено, что вписанные на полях подзаголовки разделов мемуаров относятся к еще более позднему времени, когда в рукопись были внесены и незначительные поправки.

В.П.Шнейдер.

Саровские торжества. Июль 1903 года

Текст публикуется в современной орфографии и пунктуации, с сохранением авторского стиля Некоторые материалы архива В.П. и А.П. Шнейдер использованы в качестве иллюстраций.

на http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/8310.php

[Вика]

Серафим Саровский является одним из самых близких народу святых, проникающих в жизнь народную.

Об этом президент Фонда русской культуры, кинорежиссер Никита Михалков заявил журналистам в ходе торжественного богослужения в честь 106-летия канонизации преподобного Серафима Саровского.

По его мнению, празднование дня преподобного Серафима Саровского – "почти домашний праздник". "Всегда сюда (на празднование дня Серафима Саровского – НТА-П.) едешь с особым чувством. Это праздник, к которому стремится вся душа, особенно у тех, кто здесь уже бывал, тут такое благолепие, достоинство и смирение. Люди уносят отсюда мощную православную энергию, энергию объединения. Любой загруженный человек приходит сюда, и его отпускает", - сказал Н.Михалков.

Кроме того, Н.Михалков отметил, что, по его мнению, "нельзя поддаваться соблазну перевести на современный язык Божественную литургию". "Когда закрываешь глаза, не видишь современных одеяний, кажется, что то же самое было и 100, и 200 лет назад. Самое главное здесь – беспрерывность, звучание слов, которые слушали и Дмитрий Донской, и Александр Невский, и Пушкин, и Достоевский. Дело не в понимании слов литургии, а в звучании слов, которые одинаково звучат тысячелетие", - сказал Н.Михалков.

Как сообщалось ранее, в торжествах, посвященных 106-летию канонизации преподобного Серафима Саровского, приняло участие около 15 тыс. человек.

Серафим Саровский 106 лет назад был причислен к лику святых. 1 августа 1903 года, спустя 70 лет после кончины Серафим был канонизирован и причислен к лику святых.

1 августа (19 июля по старому летоисчислению), в день рождения святого, с великим торжеством были открыты его мощи и помещены в приготовленную раку.

Духовный путь преподобного Серафима отмечен большой скромностью, присущей русским святым. Восемь лет послушнических трудов и восемь лет храмового служения в сане иеродиакона и иеромонаха, пустынножительство и столпничество, затвор и безмолвие сменяют друг друга и венчаются старчеством. Подвиги, далеко превосходящие естественные человеческие возможности (например, молитва на камне в течение тысячи дней и ночей), гармонично и просто входят в жизнь святого.

Преподобный Серафим Саровский – великий подвижник Русской православной церкви. Еще в юности он решил всецело посвятить себя Богу и уйти в монастырь. Схимонах Киево-Печерской Лавры старец Досифей, которого посетил Прохор, благословил его идти в Саровскую пустынь и спасаться там.

20 ноября 1778 года он пришел в Саров. Под руководством духовника старца Иосифа Прохор проходил послушания в монастыре. По примеру других монахов, Прохор в свободное время уходил в лес, где в одиночестве творил Иисусову молитву. Однако вскоре его одолела водянка, которая длилась около трех лет. Тогда же Прохору было видение: озаренная небесным светом ему явилась Матерь Божия. Богородица коснулась жезлом бока больного, и он исцелился.

Через 8 лет послушничества, Прохор принял иноческий постриг с именем Серафим, а в 1793 году был рукоположен в сан иеромонаха и продолжал служение в храме. После смерти настоятеля Серафим, имея его предсмертное благословение на новый подвиг – пустынножительство, взял также благословение у нового настоятеля – отца Исаии – и ушел в пустынную келью в нескольких километрах от монастыря, в глухом лесу. Все знали и чтили преподобного Серафима как великого подвижника и чудотворца.

"НТА-Приволжье"

[Вика]

Преподобный Серафим родился в Курске, в купеческой семье Мошниных, в 1754 году. С детства он мечтал о монашеской жизни и в 1778 году ушел в Саровскую пустынь (территория нынешней Нижегородской области), где и прошла вся его последующая подвижническая жизнь...

Согласно церковному преданию о жизни преподобного, он прославился монашеским подвигом, даром прозорливости и чудесными исцелениями людей, больных физическими и душевными недугами.

Современники Серафима Саровского особо отмечали, что святой исцелял не столько кротким словом, сколько любовью и радостью, исходившими от него.

После мирной кончины 15 января 1833 года Серафим Саровский стал особо почитаем и был причислен к лику святых в 1903 году. На торжества по случаю его канонизации в Саровскую пустынь и Серафимо-Дивеевский монастырь съехались тысячи паломников, в том числе и император Николай II с семьей.

После революции мощи преподобного Серафима были утеряны. Символично, что вторичное обретение мощей произошло именно в день смерти святого — 15 января 1991 года.

Серафим Саровский с поразительной точностью предрек грядущую судьбу России: «Произойдет великая продолжительная война и страшная революция, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты Разинский, Пугачевский, Французская революция — ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных отечеству людей, разграбление богатства добрых людей, реки крови русской прольются… Будет такая скорбь, чего от начала мира не было! Ангелы не будут успевать принимать души… Я молил Господа отвести эту страшную беду, но Господь не услышал убогого Серафима». «Когда же будет самое страшное время?» - однажды спросил преподобного один из его почитателей. «Немного позже, чем через сто лет после моей смерти», - отвечал старец Серафим Саровский».

ИА "Двина-Информ"

[Кристина Любомирова]

Преподобный Серафим Саровский, в миру Прохор, родился 19 июля 1759 года в городе Курске в благочестивой купеческой семье. Вся его жизнь отмечена знамениями милости Божией. Когда в детстве мать взяла его с собой на строительство храма и он упал с колокольни, Господь сохранил его невредимым. Во время болезни отрока Божия Матерь в сонном видении обещала матери исцелить его. Вскоре вблизи их дома с крестным ходом несли Курскую Коренную икону «Знамения» Пресвятой Богородицы, мать вынесла больного, он приложился к иконе и после этого быстро поправился.

В семнадцать лет юноша уже твердо решил оставить мир, и мать благословила его на монашеский подвиг своим медным крестом, с которым преподобный не расставался до конца жизни. Старец Киево-Печерской Лавры Досифей (преподобная Досифея) благословил Прохора идти спасаться в Саровскую Успенскую пустынь, на границе Нижегородской и Тамбовской губерний, известную строгим исполнением иноческих уставов и подвижнической жизнью насельников. После двух лет монастырских трудов и подвигов послушания Прохор тяжело заболел и долгое время отказывался от помощи врачей. Через три года ему явилась Божия Матерь с апостолами Петром и Иоанном и исцелила его.

18 августа 1786 года послушник принял иноческий постриг с именем Серафим («Пламенный») и в декабре 1787 года был посвящен в сан иеродиакона. Уже в то время молодой подвижник удостоился при богослужениях лицезреть святых Ангелов и Самого Господа нашего Иисуса Христа, грядущего по воздуху в окружении Небесных Сил. В 1793 году святой Серафим был рукоположен в сан иеромонаха и положил начало подвигу пустынножительства и уединенной молитвы в лесной келье, на берегу реки Саровки. Диавол усугубил брань против подвижника, и преподобный возложил на себя подвиг столпничества. Тысячу дней и ночей он с воздетыми руками молился на камне: «Боже, милостив буди мне, грешному». Бессильный духовно низложить подвижника, диавол наслал на преподобного разбойников, нанесших ему смертельные раны, но явилась Матерь Божия и в третий раз исцелила его.

По выздоровлении преподобный Серафим три года подвизался подвигом безмолвия, а в 1810 году, после 15-летнего пребывания в пустыни, отворился в монастырской келлии. За любовь к Богу, смирение и подвиги преподобный Серафим сподобился духовных даров прозорливости и чудотворения. 25 ноября 1825 года Матерь Божия со святителями Климентом Римским и Петром Александрийским явилась подвижнику и разрешила окончить затвор. Преподобный старец стал принимать приходящих к нему за благословением, советом и духовным утешением, с любовью называя всех: «Радость моя, сокровище мое».

Преподобный Серафим опекал и руководил сестер Дивеевской обители и, по указанию Матери Божией, основал для девиц отдельную Серафимо-Дивеевскую мельничную общину.

Все знали и чтили преподобного Серафима как великого подвижника и чудотворца. За год и десять месяцев до своей кончины, в праздник Благовещения, преподобный Серафим еще раз сподобился явления Царицы Небесной в сопровождении Крестителя Господня Иоанна, апостола Иоанна Богослова и двенадцати дев, святых мучениц и преподобных. Пресвятая Дева долго беседовала с преподобным, поручая ему Дивеевских сестер. Закончив беседу, Она сказала ему: «Скоро, любимиче Мой, будешь с нами». При этом явлении, при дивном посещении Богоматери, присутствовала одна Дивеевская старица, по молитве за нее преподобного.

В последний год жизни преподобный Серафим стал заметно слабеть и говорил многим о близкой кончине. В это время его часто видели у гроба, стоявшего в сенях его келлии и приготовленного им для себя. Преподобный сам указал место, где следовало похоронить его, — близ алтаря Успенского собора. 1 января 1833 года преподобный Серафим в последний раз пришел в больничную Зосимо-Савватиевскую церковь к литургии и причастился Святых Тайн, после чего благословил братию и простился, сказав: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте, днесь нам венцы готовятся».

Второго января келейник преподобного, отец Павел, в шестом часу утра вышел из своей келлии, направляясь в церковь, и почувствовал запах гари, исходивший из келлии преподобного; в келлии святого всегда горели свечи, и он говорил: «Пока я жив, пожара не будет, а когда я умру, кончина моя откроется пожаром». Когда двери открыли, оказалось, что книги и другие вещи тлели, а сам преподобный стоял на коленях перед иконой Божией Матери в молитвенном положении, но уже бездыханный. Его чистая душа во время молитвы была взята Ангелами и взлетела к Престолу Бога Вседержителя, верным рабом и служителем Которого преподобный Серафим был всю жизнь.

[........]

Святого Серафима посещало много людей в поисках помощи. Иногда являлись к святому Серафиму и знатные лица и государственные деятели, коим он давал соответствующие наставления. Посещали старца и лица царской фамилии; так, в 1825 году у него принял благословение великий князь Михаил Павлович.

К концу своей жизни преподобный сподобился от Бога необыкновенных даров благодати. Беседы его как с монашествующими, так и с мирянами, поражая своей простотой, производили впечатление даже на неверующих и маловерных, обращая их на путь спасения через покаяние.

Прозорливость преподобного Серафима была поистине необычайна. Получая письма, он часто, не распечатывая их, мог пересказать содержание и давал ответы. После блаженной кончины его нашли много таких нераспечатанных писем, на которые в свое время даны были ответы. Это говорит о том, что старец постигал других людей утонченным духом своим.

[Кристина Любомирова]

Из записок русского помещика Николая Александровича Мотовилова, посетившего в конце 20-х годов XIX века старца Серафима Саровского, и записавшего свою беседу с ним. Записки эти пролежали неизвестными свыше 60 лет и были открыты только в начале ХХ века. Мотовилов
интересовался религиозными вопросами и для разрешения их обращался к разным лицам. Приехал он и к старцу Серафиму и тот принял его. В ответ на его обычные вопросы: «В чем смысл жизни? Как найти Бога? Как жить?», старец сказал, что весь смысл жизни состоит в стяжании благодати Святого Духа. Тогда Мотовилов спросил:

- Но где я могу видеть эту благодать?

- Добрые дела видны.

- А разве Дух Святой может быть виден? Как же я буду знать, со мною он или нет?

Старец сказал:

- Нам теперь кажутся странными слова Священного Писания, что видел Адам Господа, ходящего в раю, и все те места, где говорится о явлении Бога людям. Вот некоторые и говорят: «Эти места непонятны, неужели люди так очевидно могли видеть Бога?» А непонятного тут ничего нет. Это непонимание произошло оттого, что мы удалились от простора того первоначального христианского видения и под предлогом просвещения вошли в такую тьму неведения, что нам уже кажется неудобопостижимо то, о чем другие до того ясно разумеют, что им и в обыкновенных разговорах понятие о явлении Бога не казалось странным. Бога и благодать Святого Духа люди не во сне видели, не в исступлении расстроенного воображения, а истинно во яви.

Но Мотовилов отвечал:

- Все-таки я не понимаю, почему я могу быть твердо уверен, что я – в Духе Божием?

Как мне самому распознать Его истинное явление?

Тогда отец Серафим, пишет Мотовилов, взял меня крепко за плечи и сказал:

- Мы оба теперь в Духе Божием с тобой, что ж ты не смотришь на меня?

Мотовилов отвечал:

- Я не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыплются, лицо ваше – светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли.


Серафим Саровский и Мотовилов.
Представьте себе, - продолжает он, - в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей – лицо человека, с вами разговаривающего. Вы видите движение уст его, меняющееся выражение его глаз, слышите его голос, чувствуете, что кто-то вас руками держит за плечи. Но не только рук этих не видите, не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только один свет ослепительный, простирающийся далеко, на несколько сажен кругом и озаряющий ярким блеском своим снежную пелену, покрывающую поляну и снег, падающий сверху, и меня, и старца.

- Что же видите вы теперь? - спросил меня отец Серафим.

- Необыкновенно хорошо, - сказал я.

- Как же хорошо?

- Чувствую я такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу.

- Что же еще чувствуете вы? - спросил меня отец Серафим.

- Необыкновенную сладость, - отвечал я, - От этой сладости наши сердца как будто тают и мы оба исполнены такого блаженства, какое никаким языком выражено быть не может.

- Что же еще вы чувствуете?

- Необыкновенную радость во всем моем сердце.

И отец Серафим продолжал:

- Когда Дух Божий сходит к человеку, тогда душа человеческая исполняется неизреченной радостью, ибо Дух Божий радостно творит все, к чему бы Он ни прикоснулся. Но как бы ни была утешительна радость эта, все-таки она ничтожна по сравнению с тою, про которую сказал Апостол (1 Кор. 2, 9), что радости той не видел глаз, не слышало ухо, не приходила она на сердце человека, которую Бог уготовал любящим Его. Задатки этой радости даются нам теперь, и если от них так сладко, хорошо и весело в душах наших, то что сказать о той радости, которая уготована на небесах плачущим здесь, на земле.

Таков рассказ Мотовилова. Как видим, хоть и в разных словах: «свет», «радость», «полнота», но через века и пространства перекликаются между собою все те, кто имеет опыт живой и очевидной встречи, этого очевидного прикосновения Бога к душе. И все же, - возразят нам, - это немногие, это единицы. На это ответим: многие или немногие мы не знаем, ибо сколькие из них нашли нужным рассказать об этом опыте? А сколько живут им потаенно, ибо боятся, что, рассказав его, окажутся гордецами, ищущими признания.

Так или иначе, одно - несомненно, каждый верующий, если только он по-настоящему вдумается в жизнь свою, найдет это таинственное мгновение, когда совершилось это прикосновение, когда дан был этот, пусть мимолетный, опыт света, радости и полноты. Ибо если это было бы не так, нам, в сущности, не о чем было бы говорить. И мы не знали бы как объяснить это самое таинственное из всех слов человеческих – «Бог». Но остается то, что всякий раз, когда мы по-настоящему верили, не было в душе нашей страха и уныния, были только любовь, только радость, только свет.

«Се, стою у двери и стучу» (Отк. 3, 20) – слышим ли мы этот стук Божественной любви в наше сердце?

[tutchev]

Сообщение от Вика

...
Серафим Саровский с поразительной точностью предрек грядущую судьбу России: «Произойдет великая продолжительная война и страшная революция, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты Разинский, Пугачевский, Французская революция — ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных отечеству людей, разграбление богатства добрых людей, реки крови русской прольются… Будет такая скорбь, чего от начала мира не было! Ангелы не будут успевать принимать души… Я молил Господа отвести эту страшную беду, но Господь не услышал убогого Серафима». «Когда же будет самое страшное время?» - однажды спросил преподобного один из его почитателей. «Немного позже, чем через сто лет после моей смерти», - отвечал старец Серафим Саровский».
ИА "Двина-Информ"

О предсказаниях Серафима Саровского Николаю Второму мы писали ранее:
http://forum-history.ru/showpost.php...&postcount=166
http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=6117
http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=3083
См. также ссылки в Полезных ресурсах (Серафим Саровский о грядущем Государе):
http://forum-history.ru/showpost.php...4&postcount=44

[Вика]

Архиепископ Иларион принял участие в торжествах по случаю 177-ой годовщины преставления преподобного Серафима Саровского

15 января 2010 года председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата архиепископ Волоколамский Иларион принял участие в торжествах по случаю 177-ой годовщины преставления преподобного Серафима Саровского в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре. В праздничном богослужении, которое возглавил митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава, также участвовали архиепископы Казанский и Татарстанский Анастасий, Нижегородский и Арзамасский Георгий, Витебский и Оршанский Димитрий, епископы Иваново-Вознесенский и Кинешемский Иосиф и Люберецкий Вениамин. За богослужением молились игумения Сергия (Конкова) с сестрами обители, игумении и сестры женских монастырей. По окончании Божественной литургии и соборной молитвы перед мощами преподобного Серафима Саровского архипастыри обменялись поздравлениями и приветственными речами. От лица иерархов, прибывших на торжества, председатель ОВЦС поблагодарил архиепископа Георгия и матушку Сергию за гостеприимство.

«Ваше Высокопреосвященство! Дорогой Владыка митрополит! Дорогой Владыка архиепископ Георгий! Дорогие собратья архипастыри, дорогие отцы, всечестная матушка игумения и сестры святыя обителя сея, и все паломники, которые прибыли сегодня на этот праздник!

Особая радость для нас всех сегодня собраться в этой святой обители и молиться у мощей преподобного и богоносного отца нашего Серафима Саровского и всея России чудотворца. Этот святой особенно дорог русскому сердцу, потому что просиял он не в далекие времена, а во времена к нам близкие. И просиял он так, что сияние света его озарило всю Вселенную. Преподобного Серафима знают и любят не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. А все потому, что он в своей жизни явил такую меру святости, такую меру Божественной красоты, что человеческий взор неспособен воспринять эту красоту и человеческий ум не способен до конца понять ее и объять.

Преподобный Серафим жил в великой простоте, в великой нищете. Он ушел от мира для того, чтобы пребывать наедине с Богом и для того, чтобы в молитве созерцать горний мир и Божественные тайны. Но когда он достиг вершин богообщения, тогда Господу было угодно явить его миру для того, чтобы светильник не остался под спудом, и чтобы люди, немощные и скорбные, которые приходили к нему, получали от него утешение и духовное укрепление. В течение всего года этот великий подвижник, который жил в скромных и скудных условиях, встречал всех приходивших к нему словами: «Христос воскресе, радость моя!». И люди унылые и грешные, приходившие к нему, получали такое духовное утешение и укрепление, что эта радость духовная, к которой они приобщались через преподобного Серафима, утешала их сердца. И мы, обращаясь и молясь преподобному Серафиму, ощущаем, что это особый святой, это радостный святой. Это святой, который подает нам в молитве радость. Поэтому не будем ходить со скорбными и унылыми лицами, не будем думать, что быть православным – это значит лишать себя радостей и утешений и нести только скорби и испытания. Когда скорби и испытания постигают нас, мы должны безропотно их нести с упованием на волю Божию и на всеблагой промысел Божий. Но когда посещают нас радости, будем радоваться вместе с радующимися, будем радоваться вместе со всеми святыми, только не той земной радостью, которая происходит от развлечений земных, а той, которую подает нам Дух Святой через Таинства церковные, через причащение Святых Христовых Тайн и через общение со святыми. Именно эта радость сияла в глазах преподобного Серафима. Именно эта духовная, благодатная радость озаряла людей, приходивших к нему. И когда пришел к нему купец Мотовилов, то преподобный Серафим явил ему всем своим преображенным обликом, что возможно быть радостным и добрым христианином, достигать вершин святости, преображаться так, как Господь преображался на горе Фавор и преображать своим светом окружающий мир.

Я благодарю Вас, дорогой Владыка Георгий, за возможность сегодня для нас, архипастырей, совершить эту Божественную литургию у мощей преподобного Серафима Саровского. Благодарю Вас, досточтимая матушка игумения Сергия, за Ваше доброе и теплое гостеприимство. И желаю всем сестрам этой святой обители всегда радоваться, непрестанно молиться и за все благодарить по словам святого апостола Павла. Ибо именно в этих трех простых и подчас очень трудно исполнимых заповедях заключена вся суть христианской веры и христианской нравственности. «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес. 5. 16–18). Аминь.»

Далее в Трапезном храме во имя святого благоверного князя Александра Невского состоялась трапеза с участием архиереев, духовенства, сестер и гостей обители. По окончании торжеств председатель ОВЦС отбыл в Пензенскую епархию для участия в Съезде православной молодежи.

Служба коммуникации ОВЦС

[Вика]

Перенесение мощей преподобного Серафима в Москву

Многими, часто далеко не радостными, событиями отмечен 1991 год. Но для православного сознания он навсегда останется годом чудесного второго обретения многоцелебных святых мощей преподобного Серафима Саровского. Один из самых почитаемых русских святых, учитель российского монашества, исцелитель и провидец будущего, преподобный Серафим особенно близок нам: годы его жизни - а почил преподобный в 1833 году - входят в круг нашего отечественного культурного и духовного бытия. Его современниками были Пушкин и Гоголь, Лермонтов и Жуковский. Его наставления просты и близки нашему сознанию. Места, где он жил и молился, леса, по которым ходил он со своей всегдашней котомкой, сохранились до наших дней. Вместе с тем чистотой монашеской жизни, величием своих подвигов он подражал отшельникам первых веков христианства: прошел через все испытания, пройденные ими, и, стяжал дары, столь же чудесные.

Возможно, и сегодня еще жив кто-то из свидетелей торжеств по случаю прославления преподобного Серафима в 1903 году. Судя по описаниям, это было великое празднество. Тысячи и тысячи паломников со всех концов России, включая царскую фамилию, прибыли в Саров, чтобы поклониться вновь прославленному святому и присутствовать на освящении храма в его честь. К длинному перечню чудес, совершившихся на могиле старца, добавились тогда новые исцеления, а при открытии мощей преподобного необыкновенное благоухание почувствовали собравшиеся. «Собравшийся на торжества народ тысячами устремился к обители. Богомольцев прибыло около ста тысяч человек... При виде стоящей посреди храма святыни все преклонили колена. Владыка митрополит совершил каждение вокруг гроба, и затем гроб был изнесен Его Императорским Величеством и Их Высочествами Великими Князьями при участии священнослужителей к тому назначенных. По выносе из храма гроб был установлен на носилки и на них поднят высоко над головами всех. Момент появления гроба со святыми мощами вне храма был глубоко трогателен. Слышался плач женщин; на пути шествия гроба расстилались крестьянками куски холста, полотенца, мотки пряжи; по сторонам пути лежали разного рода больные и убогие... При крестном ходе со святыми мощами было несколько случаев исцелений...» - так описываются Саровские торжества в «Церковных ведомостях» за 1903 год.

Два десятилетия неоскудевающим потоком шли верующие к его гробнице. И так же, как при жизни святого, находили здесь утешение скорбям своим и облегчение в страданиях. Но уже спустилась на Россию долгая ночь, начались гонения на верующих, варварски вскрывались, осквернялись, а нередко и уничтожались мощи святых. Их вывозили из разрушенных храмов, след их терялся в неизвестных хранилищах и запасниках музеев. Не минула чаша сия и мощей преподобного Серафима. В 1922 году они были вскрыты и увезены из Серова. Но, по словам Святейшего Патриарха Алексия II, «православное церковное сознание не могло примириться с мыслью, что они утеряны безвозвратно. Православный верующий народ жил в надежде, что рано или поздно мощи вновь будут обретены».

Изъятые в 1922 году из гробницы в Саровской обители мощи были перевезены в Москву, в Музей религиозного искусства, расположенный в Донском монастыре. По упразднении музея его фонды были переданы в Центральный антирелигиозный музей ЩАМ), также просуществовавший совсем недолго. После этого след святыни теряется. Была надежда, что святые мощи окажутся в Ленинградском музее истории религии и атеизма (ныне Музей истории религии), в который перешли основные фонды ЦАМа и где хранились мощи святого Александра Невского и соловецких подвижников. Однако ни попытки обнаружить упоминания о мощах в документах музея, ни специальные поиски, предпринятые в связи с начавшейся реставрацией Дивеевской обители, не увенчались успехом. Чудо можно усмотреть в том, что, когда, казалось бы, надежды почти не осталось, мощи преподобного были наконец обретены именно в запасниках Музея истории религии.

Вот что рассказывает об этом событии сотрудник музея, заведующий отделом истории Православия С. Павлов: «Музей сейчас готовится к переезду, проводится работа по отбору музейных вещей, которые должны быть переданы Церкви. В процессе этой работы мы проверяли все свои хранилища. Один из сотрудников обратил внимание на прямоугольный предмет, стоявший в углу помещения, где у нас хранились гобелены. На него раньше не обращали внимания, потому что в этом хранилище находятся вещи с утратами, различные детали. Предмет был приблизительно в рост человека и зашит в холст. Поскольку на этот раз экспонаты проверяли тщательно, сотрудник догадался вспороть холст. Под ним мы увидели деревянный постамент, на котором под марлей и ватой (марля была прибита к деревянному основанию, очевидно, для транспортировки) находились мощи. Мы сняли вату и увидели полный остов человека: сохранилась борода, волосы, частицы мышечной ткани. На черепе находился кукуль с круглой прорезью, через которую прикладывались к мощам. На груди лежал медный крест - тот самый крест, которым его благословила мать,- всю жизнь он сопровождал его. Крест в серебряной оправе, оправа поздняя, видимо, она была сделана ко дню прославления мощей известной ювелирной фирмой Оловяннишникова. Руки сложены крестообразно. На руках священнические поручи и атласные светлые рукавицы, на одной золотом вышито: «Святый отче Серафиме», на другой - «Моли Бога о нас». После этого меня, как громом, ударило: я почувствовал, что происходит очень важное событие. Мощи мы сразу перенесли в отдельное хранилище, под замок. Обо всем поставили в известность директора, он сообщил в Москву Святейшему Патриарху Алексию. В декабре в музей приехала посланная Святейшим Патриархом комиссия в составе епископов Тамбовского и Мичуринского Евгения и Истринского Арсения, имевших при себе копии актов об обретении мощей в 1903 году и вскрытии мощей в 1920 году. В нашем присутствии они освидетельствовали мощи. Все совпадало с тем, что было записано в актах, не хватало только епитрахили и части ножной кости...» - таково свидетельство очевидца совершившегося в наше время знаменательного события: второго после 1903 года обретения мощей преподобного Серафима Саровского.

В торжественной церемонии передачи нашей Церкви мощей преподобного Серафима Саровского, состоявшейся 11 января 1991 года в Музее истории религии (Казанском соборе) Ленинграда, участвовали Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, иерархи и духовенство (см.: ЖМП, 1991, № 4, с. 16). Об этом сообщалось в прессе, передавалось по радио и телевидению.

Средства массовой информации широко освещали пребывание Святейшего Патриарха Алексия 5-6 февраля сего года, связанное с торжественным перенесением мощей преподобного Серафима в Москву. Небесные покровители северной столицы оказались сопричастными к этому радостному всецерковному событию. Оно совпало по времени с днем памяти блаженной Ксении Петербургской; торжественный молебен был отслужен Святейшим Патриархом в Иоанновском монастыре на Карповке у гробницы святого праведного Иоанна Кронштадтского. Мощи преподобного Серафима почти месяц находились в Троицком соборе рядом с мощами святого благоверного князя Александра Невского. В своей речи Святейший Патриарх Алексий сказал: «Город приобрел еще одного Небесного покровителя - преподобного Серафима Саровского, мощи которого были обретены здесь».

6 февраля, в день памяти блаженной Ксении Петербургской, Святейший Патриарх Алексий в сослужении иерархов и духовенства совершил Божественную литургию в храме на Смоленском кладбище. После службы Его Святейшество, окруженный архиереями, духовенством и множеством молящихся, которые держали в руках зажженные свечи, направился к часовне святой Ксении. У могилы блаженной был совершен молебен. Сюда будущий Патриарх приходил молиться, когда был еще студентом Духовной Академии. Трудами Святейшего Патриарха Алексия здесь возжжена лампада в честь святой. Память блаженной Ксении - предмет особых забот Святейшего Патриарха Алексия. И сегодня не может не радоваться сердце Его Святейшества при виде неоскудевающего потока к часовне, могиле блаженной Ксении, и в храм Смоленской Божией Матери.

В девять часов вечера того же дня Святейший Патриарх Алексий в сослужении иерархов и духовенства совершил молебен в Троицком соборе Александро-Невской Лавры перед мощами преподобного Серафима Саровского. Народу в этот раз собралось несколько тысяч. В соборе находились и корреспонденты. Почти непрерывно сверкали вспышки фотоаппаратов. Начался крестный ход к Московскому вокзалу. Архиереи на руках несли раку с мощами преподобного Серафима. Впереди процессии - кресты и хоругви, клирики в праздничных облачениях, за ними - икона угодника Божия, следом - архиереи, несущие металлическую раку с мощами. За ракой, опираясь на посох, шествовал и Святейший Патриарх, окруженный иподиаконами. А дальше - бесконечной вереницей богомольцы со свечами. Когда вышли на Невский - движение по нему было перекрыто,- раздалось слаженное молитвенное пение: «Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас!» Море огней освещало проспект от Лавры до Московского вокзала. И снова слышалось всеобщее пение: «Спасай нас молитвами твоими, Серафиме, преподобный отче наш...» И вот вступили на перрон вокзала. Здесь снова возносились слова молитвы преподобному. Раку установили в специальном вагоне на стол, с четырех сторон которого стояли подсвечники с зажженными свечами. Поезд тронулся, и одновременно Святейший Патриарх Алексий начал молебен с акафистом перед святыми мощами.

Думая об их чудесном возвращении, вспоминаешь слова, сказанные в свое время архиепископом Тамбовским и Шацким Иннокентием (Беляевым; I 1913): «В лице преподобного Серафима является нам новый проповедник истины святой веры нашей, новый споручник наших надежд, новый образец для подражания, новый помощник во всех наших нуждах, но вместе с сим и новый судия и обличитель наш, если мы, радуясь явлению его, не воспрянем от сна греховного, не вступим на путь правды, по которому он взошел на Небо, и не потечем, при его помощи, к горнему нашему Отечеству».

Всю ночь читались молитвы у раки, а поезд с драгоценной святыней через зимнюю ночь на большой скорости приближался к Москве. Вот уже проехали Химки и радио объявило: «Поезд «Красная стрела» с мощами преподобного Серафима прибывает в столицу».

[Вика]

На перроне вокзала великую святыню земли Русской, прибывшую в Москву в сопровождении Святейшего Патриарха Алексия и архиепископов Нижегородского и Арзамасского Николая (ныне митрополит), Корсунского Валентина, Тамбовского и Мичуринского Евгения, епископов Истринского Арсения, Подольского Виктора, торжественно встречали митрополиты Минский и Гродненский Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруссии, Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Ростовский и Новочеркасский Владимир, Волоколамский и Юрьевский Питирим, Ставропольский и Бакинский Гедеон, архиепископы Пензенский и Кузнецкий Серафим, Калужский и Боровский Климент, епископы Самарский и Сызранский Евсевий, Архангельский и Мурманский Пантелеимон, Можайский Григорий, Орловский и Брянский Паисий, Новосибирский и Барнаульский Тихон, Таллиннский Корнилий, епископ Василий (Православная Церковь в Америке), клирики московских храмов, представители монастырей и тысячи москвичей и гостей столицы.

В 8 часов 25 минут начался крестный ход от площади трех вокзалов в Богоявленский патриарший собор. Торжественное шествие по улицам Москвы возглавил Его Святейшество. Раку с мощами преподобного Серафима несли попеременно иерархи и пресвитеры. Духовенство и верующие пели тропарь и величание преподобному Серафиму. Во время крестного хода уличное движение было приостановлено. Из близстоящих домов москвичи наблюдали за церковным шествием, и верующие с благоговением поклонялись мощам преподобного Серафима. Праздничный звон доносился с колокольни Богоявленского патриаршего собора.

Перед входом в собор тысячи верующих встречали крестный ход и раку преподобного Серафима. Рака была внесена в собор и поставлена перед амвоном. Святейший Патриарх Алексий с сонмом архиереев и духовенства возглавил праздничный молебен. После этого верующие подходили

•к раке с мощами преподобного Серафима и каждому из них Святейший Патриарх дарил на молитвенную память цветную открытку с изображением великого угодника Божия земли Русской. Честные мощи преподобного пробудут в Богоявленском соборе до лета сего года.
•Источник: ЖМП, № 5, 1991г.



Житие преподобного Серафима, Саровского чудотворца

Составлено священномучеником митрополитом Серафимом (Чичаговым)

Часть I

Батюшка о. Серафим поступил в Саровскую пустынь в 1778-м году, 20-го ноября, накануне Введения Пресвятой Богородицы во храм и поручен был в послушание старцу иеромонаху Иосифу.

Родиной его был губернский город Курск, где отец его, Исидор Мошнин, имел кирпичные заводы и занимался в качестве подрядчика постройкой каменных зданий, церквей и домов. Исидор Мошнин слыл за чрезвычайно честного человека, усердного к храмам Божиим и богатого, именитого купца. За десять лет до смерти своей он взялся построить в Курске новый храм во имя преподобного Сергия, по плану знаменитого архитектора Растрелли. Впоследствии, в 1833 году, этот храм сделан был кафедральным собором. В 1752-м году состоялась закладка храма, и, когда нижняя церковь, с престолом во имя преподобного Сергия, была готова в 1762-м году, благочестивый строитель, отец великого старца Серафима, основателя Дивеевского монастыря, скончался. Передав всё состояние своё доброй и умной жене Агафии, он поручил ей довести дело построения храма до конца. Мать о. Серафима была ещё благочестивее и милостивее отца: она много помогала бедным, в особенности сиротам и неимущим невестам.

Агафия Мошнина в течение многих лет продолжала постройку Сергиевской церкви и лично наблюдала за рабочими. В 1778-м году храм был окончательно отделан, и исполнение работ было так хорошо и добросовестно, что семейство Мошниных приобрело особое уважение между жителями Курска.
Отец Серафим родился в 1759-м году, 19-го июля, и наречён Прохором. При смерти отца Прохору было не более трёх лет от рождения, следовательно, его всецело воспитала боголюбивая, добрая и умная матушка, которая учила его более примером своей жизни, проходившей в молитве, посещении храмов и в помощи бедным. Что Прохор был избранником Божиим от рождения своего - это видели все духовно развитые люди, и не могла не почувствовать благочестивая его мать. Так, однажды, осматривая строение Сергиевской церкви, Агафия Мошнина ходила вместе со своим семилетним Прохором и незаметно дошла до самого верха строившейся тогда колокольни. Отойдя вдруг от матери, быстрый мальчик перевесился за перила, чтобы посмотреть вниз, и, по неосторожности, упал на землю. Испуганная мать в ужасном виде сбежала с колокольни, воображая найти своего сына разбитым до смерти, но, к несказанной радости и величайшему удивлению, увидела его целым и невредимым. Дитя стояло на ногах. Мать слёзно возблагодарила Бога за спасение сына и поняла, что сын Прохор охраняется особым Промыслом Божиим.

Через три года новое событие обнаружило ясным образом покровительство Божие над Прохором. Ему исполнилось десять лет, и он отличался крепким телосложением, остротою ума, быстрою памятью и, одновременно, кротостью и смирением. Его начали учить церковной грамоте, и Прохор взялся за дело с охотою, но вдруг сильно заболел, и даже домашние не надеялись на его выздоровление. В самое трудное время болезни, в сонном видении, Прохор увидел Пресвятую Богородицу, Которая обещала посетить его и исцелить от болезни. Проснувшись, он рассказал это видение своей матери. Действительно, вскоре в одном из крестных ходов несли по городу Курску чудотворную икону Знамения Божией Матери по той улице, где был дом Мошниной. Пошёл сильный дождь. Чтобы перейти на другую улицу, крестный ход, вероятно, для сокращения пути и избежания грязи, направился через двор Мошниной. Пользуясь этим случаем, Агафия вынесла больного сына на двор, приложила к чудотворной иконе и поднесла под её осенение. Заметили, что с этого времени Прохор начал поправляться в здоровье и скоро совсем выздоровел. Так исполнилось обещание Царицы Небесной посетить отрока и исцелить его. С восстановлением здоровья Прохор продолжал успешно своё учение, изучал Часослов, Псалтирь, выучился писать и полюбил чтение Библии и духовных книг.

Старший брат Прохора, Алексей, занимался торговлею и имел свою лавку в Курске, так что малолетнего Прохора заставляли приучаться к торговле в этой лавке; но к торговле и барышам не лежало его сердце. Молодой Прохор не опускал почти ни одного дня без того, чтобы не посетить храма Божия, и, за невозможностью быть у поздней литургии и вечерни по случаю занятий в лавке, он вставал ранее других и спешил к утрене и ранней обедне. В то время в г. Курске жил какой-то Христа ради юродивый, которого имя теперь забыто, но тогда все чтили. Прохор с ним познакомился и всем сердцем прилепился к юродивому; последний, в свою очередь, возлюбил Прохора и своим влиянием ещё больше расположил душу его к благочестию и уединённой жизни. Умная мать его всё примечала и душевно радовалась, что её сын так близок к Господу. Редкое счастье выпало и Прохору иметь такую мать и воспитательницу, которая не мешала, но способствовала его желанию выбрать себе духовную жизнь.

Через несколько лет Прохор стал заговаривать о монашестве и осторожно вызнавал, будет ли мать его против того, чтобы ему пойти в монастырь. Он, конечно, заметил, что добрая его воспитательница не противоречит его желанию и охотнее хотела бы отпустить его, чем удержать в мире; от этого в его сердце ещё сильнее разгоралось желание монашеской жизни. Тогда Прохор начал говорить о монашестве со знакомыми людьми, и во многих он нашёл сочувствие и одобрение. Так, купцы Иван Дружинин, Иван Безходарный, Алексей Меленин и ещё двое выражали надежду идти вместе с ним в обитель.

На семнадцатом году жизни намерение оставить мир и вступить на путь иноческой жизни окончательно созрело в Прохоре. И в сердце матери образовалась решимость отпустить его на служение Богу. Трогательно было его прощание с матерью! Собравшись совсем, они посидели немного, по русскому обычаю, потом Прохор встал, помолился Богу, поклонился матери в ноги и спросил её родительского благословения. Агафия дала ему приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, потом благословила его медным крестом. Взяв с собою этот крест, он до конца жизни носил его всегда открыто на груди своей.

Не маловажный вопрос предстояло решить Прохору: куда и в какой монастырь идти ему. Слава подвижнической жизни иноков Саровской пустыни, где были уже многие из Курских жителей и настоятельствовал о. Пахомий, Курский уроженец, склоняла его идти к ним, но ему хотелось предварительно быть в Киеве, чтобы посмотреть на труды Киево-Печерских иноков, испросить наставление и советы от старцев, познать чрез них волю Божию, утвердиться в своих мыслях, получить благословение от какого-нибудь подвижника и, наконец, помолиться и благословиться у св. мощей преп. Антония и Феодосия, первоначальников иночества. Прохор отправился пешком, с посохом в руке, и с ним шли ещё пять человек Курских купцов. В Киеве, обходя тамошних подвижников, он прослышал, что недалеко от св. лавры Печерской, в Китаевской обители, спасается затворник, по имени Досифей, имеющий дар прозорливости. Придя к нему, Прохор упал к ногам его, целовал их, раскрыл пред ним всю свою душу и просил наставлений и благословения. Прозорливый Досифей, видя в нём благодать Божию, уразумев его намерения и провидя в нём доброго подвижника Христова, благословил его идти в Саровскую пустынь и сказал в заключение: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сиё тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут скончаешь ты и земное странствие твоё. Только старайся стяжать непрестанную память о Боге чрез непрестанное призывание имени Божия так: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! В этом да будет всё твоё внимание и обучение; ходя и сидя, делая и в церкви стоя, везде, на всяком месте, входя и исходя, сиё непрестанное вопияние да будет и в устах, и в сердце твоём: с ним найдёшь покой, приобретёшь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя Дух Святый, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне, во всяком благочестии и чистоте. В Сарове и настоятель Пахомий богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия!»

[Вика]

Беседа блаженного старца Досифея окончательно утвердила юношу в добрых намерениях. Отговевши, исповедовавшись и причастившись Святых Таин, поклонившись ещё раз св. угодникам Киево-Печерским, он направил стопы свои на путь и, охраняемый покровом Божиим, благополучно прибыл опять в Курск, в дом своей матери. Здесь он прожил ещё несколько месяцев, даже ходил в лавку, но торговлей уже не занимался, а читал душеспасительные книги в назидание себе и другим, которые приходили поговорить с ним, расспросить о святых местах и послушать чтения. Это время было его прощанием с родиной и родными.

Как уже сказано, Прохор вступил в Саровскую обитель 20-го ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Стоя в церкви на всенощном бдении, видя благочинное совершение службы, замечая, как все, от настоятеля до последнего послушника, усердно молятся, он восхитился духом и порадовался, что Господь указал ему здесь место для спасения души. О. Пахомий с малолетства знал родителей Прохора и потому с любовью принял юношу, в котором видел истинное стремление к иночеству. Он определил его в число послушников к казначею иеромонаху Иосифу, мудрому и любвеобильному старцу. Сперва Прохор находился в келейном послушании старца и с точностью исполнял все монашеские правила и уставы по его указанию; в келии он служил не только безропотно, но и всегда с усердием. Такое поведение обратило на него внимание всех и приобрело ему расположение старцев Иосифа и Пахомия. Тогда ему стали назначать, кроме келейного, ещё послушания по порядку: в хлебне, в просфорне, в столярне. В последней он был будильщиком и исполнял довольно долго это послушание. Затем он исполнял пономарские обязанности. Вообще, юный Прохор, бодрый силами, проходил все монастырские послушания с великою ревностью, но, конечно, не избег многих искушений, как печали, скуки, уныния, которые действовали на него сильно.

Жизнь юного Прохора до пострижения в монашество ежедневно распределялась так: в определённые часы он был в церкви на богослужении и правилах. Подражая старцу Пахомию, он являлся как можно раньше на церковные молитвы, выстаивал неподвижно всё богослужение, как бы продолжительно оно ни было, и никогда не выходил прежде совершенного окончания службы. В часы молитвы всегда стоял на одном определённом месте. Для предохранения от развлечения и мечтательности, имея глаза опущенными долу, он с напряжённою внимательностью и благоговением слушал пение и чтение, сопровождая их молитвою. Прохор любил уединяться в своей келии, где у него, кроме молитвы, были занятия двух родов: чтение и телесный труд. Псалмы он читал и сидя, говоря, что утруждённому это позволительно, а св. Евангелие и послания Апостолов всегда стоя пред св. иконами, в молитвенном положении, и это называл бдением (бодрствованием). Постоянно он читал творения св. отцов, напр. Шестоднев св. Василия Великого, беседы св. Макария Великого, Лествицу преп. Иоанна, Добротолюбие и проч. В часы отдохновения он предавался телесному труду, вырезывал кресты из кипарисного дерева для благословения богомольцам. Когда Прохор проходил столярное послушание, то отличался большим усердием, искусством и успехами, так что в расписании он один из всех назван Прохором - столяром. Он также ходил на общие для всей братии труды: сплавлять лес, приготовлять дрова и т.п.

Видя примеры пустынножительства о. игумена Назария, иеромонаха Дорофея, схимонаха Марка, юный Прохор стремился духом к большему уединению и подвижничеству, а потому испросил благословение своего старца о. Иосифа оставлять монастырь в свободные часы и уходить в лес. Там он нашёл уединённое место, устроил сокровенную кущу и в ней совершенно один предавался богоразмышлению и молитве. Созерцание дивной природы возвышало его к Богу, и, по словам человека, бывшего впоследствии близким к старцу Серафиму, он здесь совершал правило, еже даде Ангел Господень Великому Пахомию, учредителю иноческого общежития. Это правило совершается в следующем порядке: Трисвятое и по Отче наш: Господи, помилуй, 12. Слава и ныне: приидите поклонимся - трижды. Псалом 50: Помилуй мя, Боже. Верую во единого Бога... Сто молитв: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного и по сём: Достойно есть и отпуст.

Это составляло одно моление, но таких молитв надлежало совершить по числу суточных часов, двенадцать днём и двенадцать ночью. С молитвою он соединял воздержание и пост: в среду и пятницу не вкушал никакой пищи, а в другие дни недели принимал её только один раз.

В 1780 году Прохор тяжко заболел, и всё тело его распухло. Ни один врач не мог определить вида его болезни, но предполагали, что это сделалась водяная болезнь. Недуг длился в продолжение трёх лет, из которых не менее половины Прохор провёл в постели. Строитель о. Пахомий и старец о. Исаия попеременно ходили за ним и почти неотлучно находились при нём. Тут-то и открылось, как все, и прежде других начальники, уважали, любили и жалели Прохора, бывшего тогда ещё простым послушником. Наконец, стали опасаться за жизнь больного, и о. Пахомий настоятельно предлагал пригласить врача или, по крайней мере, открыть кровь. Тогда смиренный Прохор позволил себе сказать игумену: «Я предал себя, отче святый, Истинному Врачу душ и телес, Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Его Матери; если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством - причастием Св. Тайн». Старец Иосиф, по просьбе Прохора и собственному усердию, особо отслужил о здравии больного всенощное бдение и литургию. Прохор был исповедан и причащён. В скором времени он выздоровел, что весьма удивило всех. Никто не понимал, как мог он столь скоро оправиться, и только впоследствии о. Серафим открыл тайну некоторым: после причащения Св. Таин ему явилась Пресвятая Дева Мария, в несказанном свете, с Апостолами Иоанном Богословом и Петром и, обратясь к Иоанну лицем и указывая перстом на Прохора, Владычица сказала: «Этот Нашего рода!»

«Правую-то ручку, радость моя,- говорил о. Серафим церковнице Ксении,- положила мне на голову, а в левой-то ручке держала жезл; и этим-то жезлом, радость моя, и коснулась убогого Серафима; у меня на том месте, на правом бедре-то, и сделалось углубление, матушка; вода-то вся в него и вытекла, и спасла Царица Небесная убогого Серафима; а рана пребольшая была, и до сих пор яма-то цела, матушка, погляди-ка, дай ручку!» - «И батюшка, бывало, сам возьмёт, да и вложит мою руку в яму,- прибавляла матушка Ксения,- и велика же она была у него, так вот весь кулак и взойдёт!» Много душевной пользы принесла Прохору эта болезнь: дух его окреп в вере, любви и надежде на Бога.

В период послушничества Прохора, при настоятеле о. Пахомии, предприняты были в Саровской пустыне многие нужные постройки. В числе их на месте келии, в которой болел Прохор, строилась больница для лечения недужных и успокоения престарелых, и при больнице церковь о двух этажах с престолами: в нижнем во имя свв. Зосимы и Савватия, чудотворцев Соловецких, в верхнем - во славу Преображения Спасителя. Прохор после болезни, молодой ещё послушник, был посылаем за сбором денег в разные места на сооружение церкви. Благодарный за своё исцеление и попечение начальства, он с охотою понёс трудный подвиг сборщика. Странствуя по ближайшим к Сарову городам, Прохор был и в Курске, на месте своей родины, но не застал уже матери своей в живых. Брат Алексей, со своей стороны, оказал Прохору немалую помощь для построения церкви. Вернувшись домой, Прохор, как искусный столяр, построил собственными руками престол из кипарисного дерева для нижней больничной церкви в честь преподобных Зосимы и Савватия.

[Вика]

В течение восьми лет юный Прохор был послушником. Наружный вид его к этому времени изменился: будучи высокого роста, около 2 арш. и 8-ми вершков, несмотря на строгое воздержание и подвиги, он имел полное, покрытое приятною белизною, лицо, прямой и острый нос, светло-голубые глаза, весьма выразительные и проницательные; густые брови и светло-русые волосы на голове. Лицо его окаймлялось густою, окладистою бородою, с которою на оконечностях рта соединялись длинные и густые усы. Он имел мужественное сложение, обладал большими физическими силами, увлекательным даром слова и счастливой памятью. Теперь он прошёл уже все степени монастырского искуса и был способен и готов принять монашеские обеты.

13-го августа 1786 года, с соизволения Св. Синода, о. Пахомий постриг послушника Прохора в сан инока. Восприемными отцами его при пострижении были о. Иосиф и о. Исаия. При посвящении ему было дано имя Серафима (пламенный). 27-го октября 1786 года монах Серафим, по ходатайству о. Пахомия, был посвящён преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским, в сан иеродиакона. Он вполне предался новому своему, поистине уже ангельскому, служению. Со дня возведения в сан иеродиакона он, храня чистоту души и тела, в течение пяти лет и 9-ти месяцев, почти беспрерывно находился в служении. Все ночи на воскресные и праздничные дни проводил в бодрствовании и молитве, неподвижно стоя до самой литургии. По окончании же каждой Божественной службы, оставаясь ещё надолго в храме, он, по обязанности священно-диакона, приводил в порядок утварь и заботился о чистоте Алтаря Господня. Господь, видя ревность и усердие к подвигам, даровал о. Серафиму силу и крепость, так что он не чувствовал утомления, не нуждался в отдыхе, часто забывал о пище и питье и, ложась спать, жалел, что человек, подобно Ангелам, не может беспрерывно служить Богу.

Строитель о. Пахомий теперь ещё более прежнего привязался сердцем к о. Серафиму и без него не совершал почти ни одной службы. Когда он выезжал по делам монастыря или для служения, один или с другими старцами, то часто брал с собою о. Серафима. Так, в 1789-м году, в первой половине июня месяца, о. Пахомий с казначеем о. Исаией и иеродиаконом о. Серафимом отправились по приглашению в село Леметь, находящееся в 6-ти верстах от нынешнего города Ардатова, Нижегородской губ., на похороны богатого благодетеля своего, помещика Александра Соловцева, и заехали по дороге в Дивеево навестить настоятельницу общины Агафию Семёновну Мельгунову, высокочтимую всеми старицу и также благодетельницу свою. Мать Александра была больна и, получив от Господа извещение о скорой кончине своей, просила отцов-подвижников, ради любви Христовой, особоровать её. О. Пахомий сперва предлагал отложить елеосвящение до возвращения их из Лемети, но святая старица повторила свою просьбу и сказала, что они её не застанут уже в живых на обратном пути. Великие старцы с любовью совершили над нею таинство елеосвящения. Затем, прощаясь с ними, мать Александра отдала о. Пахомию последнее, что имела и накопила за года подвижнической жизни в Дивеево. По свидетельству жившей с нею девицы Евдокии Мартыновой своему духовнику, протоиерею о. Василию Садовскому, матушка Агафья Семёновна передала строителю о. Пахомию: мешочек золотом, мешочек серебром и два мешка меди, суммою в 40 тысяч, прося выдавать её сёстрам всё потребное в жизни, так как они сами не сумеют распорядиться. Матушка Александра умоляла о. Пахомия поминать её в Сарове за упокой, не оставлять и не покидать неопытных послушниц её, а также попещись в своё время об обители, обетованной ей Царицею Небесною. На это старец о. Пахомий ответил: «Матушка! Послужить по силе моей и по твоему завещанию Царице Небесной и попечением о твоих послушницах не отрекаюсь; также и молиться за тебя не только я до смерти моей буду, но и обитель вся наша никогда благодеяний твоих не забудет, а в прочем не даю тебе слово, ибо я стар и слаб, но как же и браться за то, не зная, доживу ли до этого времени. А вот иеродиакон Серафим - духовность его тебе известна, и он молод - доживёт до этого; ему и поручи это великое дело».

Матушка Агафья Семёновна начала просить о. Серафима не оставлять её обители, как Царица Небесная Сама тогда наставить его на то изволит.

Старцы простились, уехали, а дивная старица Агафья Семёновна скончалась 13-го июня, в день св. мученицы Акилины. О. Пахомий с братией на обратном пути как раз поспел к погребению матушки Александры. Отслужив литургию и отпевание соборно, великие старцы похоронили первоначальницу Дивеевской общины против алтаря Казанской церкви. Весь день 13-го июня шёл такой проливной дождь, что ни на ком не осталось сухой нитки, но о. Серафим, по своему целомудрию, не остался даже обедать в женской обители и тотчас после погребения ушёл пешком в Саров.

Однажды в Великий Четверток, строитель о. Пахомий, не служивший никогда без о. Серафима, начал Божественную Литургию в 2 часа пополудни вечернею, и после малого выхода и паремий возгласил иеродиакон Серафим: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!», но, едва обратясь к народу, навёл на предстоящих орарём, возглашая: «и во веки веков» - как вдруг так изменился видом, что не мог ни сойти с места, ни проговорить слова. Все это заметили и поняли, что с ним Божие посещение. Два иеродиакона взяли его под руки, ввели в алтарь и оставили в стороне, где простоял он часа три, меняясь беспрерывно видом, и после, уже придя в себя, наедине поведал строителю и казначею своё видение: «Только что провозгласил я, убогий: Господи, спаси благочестивыя и услыши ны! и, наведя орарём на народ, окончил: и во веки веков! - вдруг меня озарил луч, как бы солнечного света; взглянув на это сияние, увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа, во образе Сына Человеческого, во славе и неизречённым светом сияющего, окружённого небесными силами, Ангелами, Архангелами, Херувимами и Серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе; приблизясь в таком виде до амвона и воздвигнув пречистые Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих; по сём, вступив во св. местный образ Свой, что по правую сторону царских врат, преобразился, окружаемый Ангельскими ликами, сиявшими неизречённым светом на всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса на воздухе, удостоился особенного от Него благословения; сердце моё возрадовалось чисто, просвещённо, в сладости любви ко Господу!»

В 1793 году о. Серафиму исполнилось 34 года, и начальство, видя, что он по своим подвигам стал выше других братий и заслуживает преимущество пред многими, ходатайствовало о возведении его в сан иеромонаха. Так как в этом же году Саровская обитель, по новому расписанию, перешла из Владимирской епархии в Тамбовскую, то о. Серафима вызвали в Тамбов, и 2-го сентября епископ Феофил рукоположил его во иеромонаха. С получением высшей благодати священства о. Серафим стал подвизаться в духовной жизни с вящею ревностью и удвоенною любовью. В течении долгого времени он продолжал непрерывное служение, ежедневно приобщаясь с горячею любовью, верою и благоговением.

Сделавшись иеромонахом, о. Серафим возымел намерение совсем поселиться в пустыне, так как пустынническая жизнь была его призванием и назначением свыше. К тому же, от непрестанного келейного бдения, от постоянного стояния в церкви на ногах с небольшим отдыхом во время ночи, о. Серафим впал в недуг: у него распухли ноги, и на них открылись раны, так что некоторое время он лишился возможности священнодействовать. Болезнь эта была не малым побуждением к избранию пустыннической жизни, хотя для отдыха следовало ему просить у настоятеля о. Пахомия благословения удалиться в больничные келии, а не в пустыню, т.е. от меньших трудов - к большим и тягчайшим. Великий старец Пахомий благословил его. Это было последнее благословение, полученное о. Серафимом от мудрого, добродетельного и почтенного старца, в виду болезни его и приближения смерти. О. Серафим, хорошо помня, как во время его болезни ходил за ним о. Пахомий, теперь сам служил ему с самоотвержением. Раз о. Серафим заметил, что к болезни о. Пахомия присоединилась ещё какая-то душевная забота и печаль.

[Вика]

- О чём, отче святый, так печалишься ты? - спросил его о. Серафим.

- Я скорблю о сёстрах Дивеевской общины,- ответил старец Пахомий,- кто их будет назирать после меня?

О. Серафим, желая успокоить старца в предсмертные минуты, обещался сам назирать их и поддерживать всё так же после смерти его, как было при нём. Это обещание успокоило и обрадовало отходящего ко Господу о. Пахомия. Он поцеловал о. Серафима и затем вскоре опочил мирным сном праведника. О. Серафим горько оплакал потерю старца Пахомия и, с благословения нового настоятеля о. Исаии, также горячо любимого, удалился в пустынную келию (20-го ноября 1794-го года, в день прихода в Саровскую пустынь).

Несмотря на удаление о. Серафима в пустынку, народ стал беспокоить его там. Приходили и женщины.

Великий подвижник, начиная строгую пустынническую жизнь, считал для себя неудобным посещение женского пола, так как это могло соблазнить и монашествующих, и мирян, склонных к осуждению. Но, с другой стороны, лишить женщин назидания, ради которого они приходили к пустыннику, могло быть делом, неугодным Богу. Он стал просить Господа и Пресвятую Богородицу об исполнении его желания, и чтобы Всевышний, если это не противно Его воле, дал ему знамение на то преклонением ветвей вблизи стоявших дерев. В преданиях, записанных в своё время, есть сказание, что Господь Бог действительно дал ему знамение Своего изволения. Наступил праздник Рождества Христова; о. Серафим пришёл в монастырь к поздней обедне в храм Живоносного Источника и причастился Св. Христовых Таин. После обеда в своей монастырской келии он вернулся на ночь в пустыню. На следующий день, 26-го декабря, празднуемый по положению (Собор Пресвятой Богородицы), о. Серафим вернулся ночью в обитель. Проходя свой холм, где он опускается вниз долу, отчего гора и названа была о. Серафимом Афонскою, он увидел, что с обеих сторон тропинки огромные сучья вековых сосен склонились и завалили дорожку; вечером ничего этого не было. О. Серафим упал на колени и поблагодарил Бога за данное, по молитве его, знамение. Теперь он знал, что Господу Богу угодно, дабы жёны не входили на его гору.

В продолжение всего подвижничества о. Серафим носил постоянно одну и ту же убогую одежду: белый полотняной балахон, кожаные рукавицы, кожаные бахилы - вроде чулок, поверх которых надевали лапти, и поношенную камилавку. На балахоне висел крест, тот самый, которым благословила его родная мать, отпуская из дома; а за плечами висела сумка, в которой он носил при себе св. Евангелие. Ношение креста и Евангелия имело, конечно, глубокий смысл. По подражанию древним святым, о. Серафим носил вериги на обоих плечах, и к ним были привешены кресты: одни спереди в 20 ф., другие сзади в 8 ф. каждый, и ещё железный пояс. И эту тяжесть старец носил во всё время своего пустынножительства. В морозы он накладывал на грудь чулок или тряпку, а в баню никогда не ходил. Видимые его подвиги состояли из молитвословий, чтения книг, телесных трудов, соблюдения правил великого Пахомия и т.д. В холодную пору он топил келию, колол и рубил дрова, но иногда добровольно переносил холод и мороз. Летом он возделывал гряды на своём огороде и удабривал землю, собирал мох с болот. Во время подобной работы он ходил иногда без одежды, перепоясав лишь чресла свои, и насекомые жестоко уязвляли тело его, отчего оно опухало, синело по местам и запекалось кровью. Старец добровольно терпел эти язвы Господа ради, руководствуясь примерами подвижников древнего времени. На грядах, удобрённых мхом, о. Серафим сажал семенами лук и другие овощи, которыми он питался летом. Телесный труд порождал в нём благодушное состояние, и о. Серафим работал с пением молитв, тропарей и канонов.

Провождая жизнь в уединении, трудах, чтении и молитве, о. Серафим соединял с этим пост и строжайшее воздержание. По началу своего поселения в пустыне он питался хлебом, более всего чёрствым и сухим; хлеб, обыкновенно, он брал с собою по воскресеньям на целую неделю. Есть сказание, что из этой недельной порции хлеба часть уделял он пустынным животным и птицам, которые были приласканы старцем, очень любили его и посещали место его молитвословия. Также он употреблял овощи, добываемые трудами рук его в пустынном огороде. С тем и устроен был огород сей, чтобы ему не обременить «ничим же» обители и, по примеру великого подвижника Ап. Павла, питаться, «делающе своими руками» (1 Кор. 4, 12). Впоследствии времени он приучил своё тело к такому воздержанию, что не стал вкушать хлеба насущного, а, по благословению настоятеля Исаии, питался одними овощами своего огорода. Это были картофель, свёкла, лук и трава, называемая снить. В течение же первой недели Великого поста он вовсе не принимал пищи до причащения Святых Таин в субботу. Ещё через несколько времени воздержание и постничество о. Серафима дошли до неимоверной степени. Совсем переставши брать хлеб из обители, он жил без всякого содержания от неё в течение более двух лет с половиною. Братия, удивляясь, недоумевала, чем мог питаться старец во всё это время, не только летом, но и зимою. Он же тщательно укрывал свои подвиги от воззрения людей.

По будням, спасаясь в пустыне, о. Серафим накануне праздников и дней воскресных являлся в обитель, слушал вечерню, всенощное бдение и за раннею литургиею в больничной церкви святых Зосимы и Савватия причащался Святых Христовых Таин. Затем, до вечерни, он принимал в монастырской келии приходивших к нему, по нуждам духовным, из монастырской братии. Во время вечерни, когда братия оставляла его, он, взяв с собою хлеба на неделю, удалялся в свою пустыню. Всю первую неделю Великого поста он проводил в обители. В эти дни он говел, исповедывался и причащался Св. Таин. Духовником его с давнего времени был строитель - старец Исаия.

Так проводил старец дни свои в пустыне. Другие пустынножители имели при себе по одному ученику, которые и служили им. О. Серафим жил в совершенном одиночестве. Некоторые из Саровской братии пытались сожительствовать с о. Серафимом и были приняты им; но ни один из них не мог вынести трудностей пустыннического жития: ни в ком не нашлось столько нравственной крепости, чтобы явиться в качестве ученика подражателем подвигов о. Серафима. Благочестивые попытки их, принося пользу душе, не увенчались успехом; и те, которые поселялись было с о. Серафимом, возвращались опять в обитель. Посему, хотя после кончины о. Серафима нашлись некоторые люди, дерзновенно объявлявшие себя его учениками, но при его жизни они, в строгом смысле, учениками не были, и название «Серафимов ученик» в то время не существовало. «В пребывание его в пустыне,- говорили тогдашние Саровские старцы,- вся братия была его учениками».

Также многие из Саровской братии временно приходили к нему в пустыню. Одни просто посещали его, а другие являлись по нужде в советах и наставлениях. Старец хорошо различал людей. От некоторых он удалялся, желая сохранить молчание, а имеющим нужды до него не отказывал в духовной пище, с любовью руководствуя их к истине, добродетели и благоустроению жизни. Из постоянных посетителей о. Серафима известны: схимонах Марк и иеродиакон Александр, также спасавшиеся в пустыне. Первый бывал у него два раза в месяц, а последний - однажды. О. Серафим охотно беседовал с ними о разных душеспасительных предметах.

Видя столь искреннее, усердное и, поистине, высокое подвижничество старца о. Серафима, диавол, исконный враг всякого добра, вооружился против него разными искушениями. По своей хитрости, начиная с легчайших, он сперва наводил на подвижника разные «страхования». Так, по сказанию одного почтенного летами иеромонаха Саровской пустыни, однажды во время молитвы он услышал вдруг за стенами келии вой зверя; потом, точно скопище народа, начали ломать дверь келии, выбили у двери косяки и бросили к ногам молящегося старца претолстый кряж (отрубок) дерева, который восемью человеками с трудом был вынесен из келии. В другие разы и днём, особенно же ночью, во время стояния на молитве, ему видимо вдруг представлялось, что келия его разваливается на четыре стороны и что к нему со всех сторон рвутся страшные звери с диким и яростным рёвом и криком. Иногда вдруг являлся пред ним открытый гроб, из которого вставал мертвец.

[Вика]

Так как старец не поддавался страхованиям, диавол воздвигал на него жесточайшие нападения. Так, он, по Божию попущению, поднимал тело его на воздух и оттуда с такою силою ударял об пол, что, если бы не Ангел-Хранитель, самые кости от таких ударов могли бы сокрушиться. Но и этим не одолел старца. Вероятно, при искушениях, он духовным оком своим, проникавшим в горний мир, видел самих злых духов. Может быть, духи злобы и сами видимо в телесных образах являлись ему, как и другим подвижникам.

Духовное начальство знало о. Серафима и понимало, как полезно было бы для многих сделать такого старца аввою, настоятелем где-нибудь в обители. Открылось место архимандрита в городе Алатыре. О. Серафима предназначили было туда настоятелем монастыря с возведением в сан архимандрита. В прошлом и в текущем столетиях Саровская пустынь не раз давала из своей братии хороших настоятелей в другие обители. Но старец Серафим убедительнейше просил тогдашнего Саровского настоятеля Исаию отклонить от него это назначение. Строителю Исаии и братии Саровской жаль было отпустить от себя старца Серафима, усердного молитвенника и мудрого наставника. Желания обеих сторон сошлись вместе: все стали просить другого иеромонаха из Сарова же, старца Авраамия, принять на себя звание архимандрита в Алатырский монастырь, и брат, единственно из повиновения, принял на себя это звание.

Во всех искушениях и нападениях на о. Серафима диавол имел целью удалить его из пустыни. Однако же все усилия врага остались безуспешны: он был побеждён, отступил со стыдом от своего победителя, но в покое его не оставил. Изыскивая новые меры к удалению старца из пустыни, злой дух начал воевать против него через злых людей. 12-го сентября 1804 года подошли к старцу три неизвестных ему человека, одетые по-крестьянски. Отец Серафим в это время рубил дрова в лесу. Крестьяне, нагло приступив к нему, требовали денег, говоря, что «к тебе ходят мирские люди и деньги носят». Старец сказал: «Я ни от кого ничего не беру». Но они не поверили. Тогда один из пришедших кинулся на него сзади, хотел свалить его на землю, но вместо того сам упал. От этой неловкости злодеи несколько оробели, однако же не хотели отступить от своего намерения. О. Серафим имел большую физическую силу и, вооружённый топором, мог бы не без надежды обороняться. Эта мысль и мелькнула было мгновенно в его уме. Но он вспомнил при сём слова спасителя: «Вси бо приемши нож ножем погибнут» (Мф. 26, 52), не захотел сопротивляться, спокойно опустил на землю топор и сказал, кротко сложивши крестообразно руки на груди: «Делайте, что вам надобно». Он решился претерпеть всё безвинно, Господа ради.

Тогда один из крестьян, поднявши с земли топор, обухом так крепко ударил о. Серафима в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришёл в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням келии, по дороге яростно продолжая бить, как звероловную добычу, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами, даже поговаривали о том, не бросить ли старца в реку?.. А как увидели, что он уже был точно мёртвый, то верёвками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келию, воображая найти в ней несметные богатства. В убогом жилище они очень скоро всё перебрали, пересмотрели, разломали печь, пол разобрали, искали-искали и ничего для себя не нашли; видели только у него св. икону, да попалось несколько картофеля. Тогда совесть сильно заговорила у злодеев, в сердце их пробудилось раскаяние, что напрасно, без всякой пользы даже для себя, избили благочестивого человека; какой-то страх напал на них, и они в ужасе убежали.

Между тем, о. Серафим от жестоких смертных ударов едва мог прийти в чувство, кое-как развязал себя, поблагодарил Господа, что сподобился ради Его понести раны безвинно, помолился, чтобы Бог простил убийц и, проведши ночь в келии в страданиях, на другой день с большим трудом, однако же сам, пришёл в обитель во время самой литургии. Вид его был ужасен! Волосы на бороде и голове были смочены кровью, смяты, спутаны, покрыты пылью и сором; лице и руки избиты; вышиблено несколько зубов; уши и уста запеклись кровью; одежда измятая, окровавленная, засохла и по местам пристала к ранам. Братия, увидев его в таком положении, ужаснулась и спрашивала: что с ним такое случилось? Ни слова не отвечая, о. Серафим просил пригласить к себе настоятеля о. Исаию и монастырского духовника, которым в подробности и рассказал всё случившееся. И настоятель, и братия глубоко опечалены были страданиями старца. Таким несчастием о. Серафим вынужден был остаться в монастыре для поправления здоровья. Диавол, воздвигший злодеев, по-видимому, торжествовал теперь победу над старцем, воображая, что навсегда изгнал его из пустыни.

Первые восемь суток были для больного очень тяжки: не принимая ни пищи, ни воды, он не имел и сна от нестерпимой боли. В монастыре не надеялись, чтобы он пережил свои страдания. Настоятель, старец Исаия, на седьмой день болезни, не видя перелома к лучшему, послал в Арзамас за врачами. Освидетельствовавши старца, врачи нашли болезнь его в следующем состоянии: голова у него была проломлена, рёбра перебиты, грудь оттоптана, всё тело по разным местам покрыто смертельными ранами. Удивлялись они, как это старец мог остаться в живых после таких побоев. По старинной методе лечения врачи считали необходимым открыть кровь больному. Настоятель, зная, что больной и без того много потерял её от ран, не соглашался на эту меру, но, по настоятельному убеждению консилиума врачей, решился предложить о том о. Серафиму. Консилиум опять собрался в келии о. Серафима. Он состоял из трёх врачей; с ними было три подлекаря. В ожидании настоятеля, они опять осмотрели больного, долго на латинском языке рассуждали между собою и положили: пустить кровь, обмыть больного, к ранам приложить пластырь, а в некоторых местах употребить спирт. Согласились также насчёт того, что помощь необходимо подать как можно скорее. О. Серафим с глубокою признательностью в сердце примечал их внимательность и попечение о себе.

Когда всё это происходило, кто-то вдруг крикнул: «Отец настоятель идёт, идёт отец настоятель!» В эту минуту о. Серафим уснул; сон его был краткий, тонкий и приятный. Во сне увидел он дивное видение: подходит к нему с правой стороны постели Пресвятая Богородица в царской порфире, окружённая славою. За Нею следовали свв. Апостолы Пётр и Иоанн Богослов. Остановясь у одра, Пресвятая Дева перстом правой руки показала на больного и, обратясь Пречистым Ликом Своим в ту сторону, где стояли врачи, произнесла: «Что вы трудитесь?» Потом опять, обратясь лицом к старцу, сказала: «Сей от рода Нашего» - и кончилось видение, которого присутствующие не подозревали.

Когда вошёл настоятель, больной опять пришёл в сознание. Отец Исаия с чувством глубокой любви и участия предложил ему воспользоваться советами и помощью врачей. Но больной, после стольких забот о нём, при отчаянном состоянии здоровья своего, к удивлению всех, отвечал, что он не желает теперь пособия от людей, прося отца настоятеля предоставить жизнь его Богу и Пресвятой Богородице, Истинным и Верным Врачам душ и телес. Нечего было делать, оставили старца в покое, уважая его терпение и удивляясь силе и крепости веры. Он же от дивного посещения исполнился неизречённой радости, и сия радость небесная продолжалась часа четыре. Потом старец успокоился, вошёл в обыкновенное состояние, почувствовав облегчение от болезни; сила и крепость стали возвращаться к нему; встал он с постели, начал немного ходить по келии и вечером, в девятом часу, подкрепился пищею, вкусил немного хлеба и белой квашеной капусты. С того же дня он опять стал понемногу предаваться духовным подвигам.

Ещё в прежнее время о. Серафим, занимаясь однажды работами в лесу, при порубе дерева был придавлен им и от этого обстоятельства потерял свою природную прямоту и стройность, сделался согбенным. После нападения разбойников от побоев, ран и болезни согбенность ещё больше увеличилась. С этого времени он начал ходить, подкрепляясь топориком, мотыкою или палкою. Так, эта согбенность, это уязвление в пяту, служили всю жизнь венцом победы великого подвижника над диаволом.

[Вика]

Со дня болезни старец Серафим провёл в монастыре, не видя своей пустыни, около пяти месяцев. Когда здоровье возвратилось к нему, когда он почувствовал себя опять крепким к прохождению пустыннической жизни, то просил настоятеля Исаию снова отпустить его из монастыря в пустынь. Настоятель же, по внушению братии и сам, искренне жалея старца, упрашивал было его остаться навсегда в монастыре, представляя возможным повторение подобных крайне несчастных случаев. Отец Серафим отвечал, что ни во что вменяет такие нападения и готов, подражая свв. мученикам, страдавшим за имя Господне, даже до смерти перенести всякие оскорбления, какие бы ни случились. Уступая христианской неустрашимости духа и любви к пустынножительству, о. Исаия благословил желание старца, и старец Серафим снова возвратился в свою пустынную келию.

С новым поселением старца в пустыне диавол претерпел совершеннейшее поражение. Крестьяне, избившие старца, были найдены; они оказались крепостными людьми помещика Татищева, Ардатовского уезда, из села Кременок. Но о. Серафим не только простил их самих, но и упрашивал настоятеля обители не взыскивать с них, а затем такую же просьбу написал помещику. Все были до такой степени возмущены поступком этих крестьян, что казалось невозможным простить их, а о. Серафим настаивал на своём: «В противном случае,- говорил старец,- я оставлю Саровскую обитель и удалюсь в другое место». Строителю же, о. Исаии, своему духовнику, он говорил, что лучше его удалили бы из обители, нежели нанесли крестьянам какое-либо наказание. О. Серафим представил отомщение Господу Богу. Гнев Божий действительно настиг этих крестьян: в непродолжительном времени пожар истребил жилища их. Тогда они пришли сами просить у о. Серафима, со слезами раскаяния, прощения и святых его молитв.

Старец о. Исаия очень почитал и любил о. Серафима, а также дорожил его беседами; поэтому он, когда был свеж, бодр и наслаждался здоровьем, нередко сам ходил в пустынь к о. Серафиму. В 1806 году Исаия, по старости лет и от трудов, понесённых для спасения себя и братии, сделался особенно слаб здоровьем и, по собственному прошению, уволился от обязанности и звания настоятеля. Жребий занять его место в обители, по общему желанию братии, пал на о. Серафима. Вот уже второй раз старец избирается на начальственные должности по монастырям, но и на этот раз, по своему смирению и из крайней любви к пустыне, он отказался от предлагаемой почести. Тогда голосом всей братии настоятелем избран был старец Нифонт, исполнявший до того времени послушание казначея.

Старец о. Серафим после смерти строителя Исаии не изменил прежнего рода жизни и остался жить в пустынке. Он только принял на себя ещё больший труд, а именно, молчальничество. К посетителям он более не выходил. Если ему самому случалось неожиданно встретить кого в лесу, старец падал ниц лицом и до тех пор не поднимал глаз, пока встретившийся не проходил мимо. Таким образом он безмолвствовал в продолжении трёх лет и некоторое время перестал посещать обитель по воскресным и праздничным дням. Один из послушников носил ему и пищу в пустынь, особенно в зимнее время, когда у о. Серафима не было своих овощей. Пища приносилась однажды в неделю, в день воскресный. Трудно было назначенному иноку совершать это послушание в зимнее время, так как в пустынку о. Серафима дороги не было. Бывало, бредёт он во время вьюги по снегу, утопая в нём по колена, с недельным запасом в руках для старца-молчальника. Вошедши в сени, он произносил молитву, а старец, сказавши про себя: «Аминь», отворял дверь из келии в сени. Сложив руки на груди крестообразно, он становился у двери, потупив лицо долу, на землю; сам ни благословит брата, ни даже взглянет на него. А пришедший брат, помолившись, по обычаю, и поклонившись старцу в ноги, полагал пищу на лоточек, лежавший на столе в сенях. Со своей стороны, старец клал на лоточек же или малую частицу хлеба, или немного капусты. Пришедший брат внимательно замечал это. Этими знаками старец безмолвно давал знать, чего принести ему в будущее воскресение: хлеба или капусты. И опять пришедший брат, сотворив молитву, кланялся старцу в ноги и, испросив молитв его о себе, возвращался в обитель, не услыхав от о. Серафима ни единого слова. Всё это были только видимые, наружные знамения молчальничества. Сущность же подвига состояла не в наружном удалении от общительности, но в безмолвии ума, отречении от всяких житейских помыслов для чистейшего посвящения себя Господу.

Молчальничество о. Серафим соединил ещё со стоянием на камне. В глухом лесу, на половине пути от келии к монастырю, лежал необыкновенной величины гранитный камень. Вспомнив о трудном подвиге свв. столпников, о. Серафим решился принять участие в подвижничестве сего рода. Для сего он восходил, чтобы не быть ни от кого видимым, в ночное время на этот камень для усиления молитвенного подвига. Молился он, обыкновенно, или на ногах, или стоя на коленях, с воздетыми вверх, подобно св. Пахомию, руками, взывая мытаревым гласом: «Боже, милостив буди ми грешному». Чтобы уравнять ночные подвиги дневным, о. Серафим и в келии имел камень. На нём он молился во время дня, с утра до вечера, оставляя камень только для отдохновения от изнеможения сил и для подкрепления себя пищею. Такого рода молитвенный подвиг он нёс, по временам, в течение тысячи суток.

От стояния на камнях, от трудности этого молитвенного подвига, тело его очень заметно изменилось, в ногах возобновилась болезнь, которая с этого времени до кончины дней не переставала мучить его. Отец Серафим понял, что продолжение таких подвигов привело бы к изнурению сил духа и тела, и оставил моление на камнях. Подвиги сии он проходил в такой тайне, что ни одна душа человеческая не ведала о них и не догадывалась. К бывшему после Исаии игумену Нифонту был тайный запрос об о. Серафиме от епископа Тамбовского. В бумагах обители сохранился черновой отзыв Нифонта, в котором настоятель отвечал: «О подвигах и жизни о. Серафима мы знаем; о тайных же действиях каких, также и о стоянии 1000 дней и ночей на камне, никому не было известно». При кончине дней своих, чтобы не остаться загадкой для людей, по подобию других подвижников, в числе прочих явлений своей жизни, он, в назидание слушателям, рассказал и о сём подвиге некоторым из братии.

[Вика]

Часть II

Отец Серафим, со времени смерти старца Исаии, наложив на себя труд молчания, жил в пустыне своей безвыходно, точно как в затворе. Прежде он хаживал по воскресеньям и праздникам в обитель причащаться Св. Таин. Теперь, со времени стояния на камнях, у него болели ноги; ходить он не мог. Было неизвестно, кто его причащает Св. Таин, хотя ни на минуту не сомневались, что он без вкушения Тела и Крови Христовой не оставался. Строитель созвал монастырский собор из старших иеромонахов и вопрос о причащении о. Серафима предложил на рассуждение. Решили же дело так: предложить о. Серафиму, чтобы он или ходил, буде здоров и крепок ногами, по-прежнему, в обитель по воскресным и праздничным дням для причащения Св. Таин, или же, если ноги не служат, перешёл бы навсегда жить в монастырскую келию. Общим советом присудили спросить через брата, носившего пищу по воскресеньям, что изберёт о. Серафим? Брат, в первый же приход к старцу, исполнил решение Саровского собора, но о. Серафим, выслушав безмолвно предложение собора, отпустил брата, не сказав ни слова. Брат, как дело было, передал строителю, а строитель велел ему повторить соборное предложение в следующее воскресенье. Принёсши пищу на будущую неделю, брат повторил предложение. Тогда старец Серафим, благословив брата, вместе же с ним отправился пешком в обитель.

Приняв второе предложение собора, старец показал, что он не в силах был, по болезни, ходить, как прежде, по воскресным и праздничным дням в обитель. Это было весною 8 мая 1810 года. Вступив в монастырские врата, после 15-ти летнего пребывания в пустыне, о. Серафим, не заходя в свою келию, отправился прямо в больницу. Это было днём, до наступления всенощной службы. Когда ударили в колокол, о. Серафим явился на всенощное бдение в храм Успения Богородицы. Братия удивилась, когда мгновенно разнёсся слух, что старец решился жительствовать в обители. Но удивление их возросло ещё более, когда произошли следующие обстоятельства: на другой день, 9-го мая, в день Святителя и Чудотворца Николая, о. Серафим пришёл, по обычаю, в больничную церковь к ранней литургии и причастился Св. Христовых Таин. По выходе же из церкви, он направил стопы свои в келию строителя Нифонта и, принявши от него благословение, водворился в прежней своей монастырской келии; к себе никого не принимал, сам никуда не выходил и не говорил ни с кем ни слова, то есть он принял на себя новый труднейший подвиг затворничества.

О подвигах о. Серафима в затворе известно ещё менее, чем о его пустынножительстве. В келии своей он не хотел иметь, для отсечения своеволия, ничего, даже самых необходимых вещей. Икона, пред которой горела лампада, и отрубок пня, служивший взамен стула, составляли всё. Для себя же он не употреблял даже огня.

В течение всех лет затвора старец во все воскресные и праздничные дни причащался Св. Тела и Крови Христовой. Для сохранения во всей чистоте затвора и молчальничества, Пренебесные Тайны, по благословению строителя Нифонта, приносили ему из больничной церкви в келию после ранней литургии.

Чтобы никогда не забывать о часе смертном, чтобы яснее представить и ближе видеть его пред собою, о. Серафим изготовил себе гроб из цельного дуба и поставил его в сенях затворнической келии. Здесь старец часто молился, готовясь к исходу от настоящей жизни. О. Серафим в беседах с Саровскими братиями часто говорил насчёт этого гроба: «Когда я умру, умоляю вас, братия, положите меня в моём гробе».

Старец провёл в затворе около пяти лет, потом несколько ослабил внешний вид его. Келейная дверь у него была открыта, всякий мог придти к нему, видеть его; старец не стеснялся присутствием других в своих духовных занятиях. Некоторые, вступив в келию, предлагали разные вопросы, имея нужду в советах и наставлениях старца; но, принявши на себя обет молчания пред Богом, старец на вопросы не давал ответов, продолжая обычные занятия.

В 1815 году Господь, по новому явлению о. Серафиму Пречистой Матери Своей, повелел ему не скрывать своего светильника под спудом и, отворив двери затвора, быть доступным и видимым для каждого. Поставя себе в пример Великого Илариона, он стал принимать всех без исключения, беседуя и поучая спасению. Маленькая келия его освещалась всегда одной только лампадой и возжжёнными у икон свечами. Она не отапливалась никогда печкой, имела два маленьких оконца и была всегда завалена мешками с песком и каменьями, служившими ему вместо постели; обрубок дерева употреблялся вместо стула, и в сенях дубовый гроб, изготовленный его же руками. Келия растворялась для всех братий монастыря во всякое время, для сторонних - после ранней обедни до 8 ч. вечера.

Старец принимал к себе всех охотно, давал благословение и каждому, смотря по душевным потребностям, делал различного рода краткие наставления. Приходящих старец принимал так: он одет был в обыкновенный белый балахон и полумантию; на шее имел епитрахиль и на руках поручи. Епитрахиль и поручи он носил не себе не всегда при приёме посетителей, а в те лишь дни, когда причащался Св. Таин, следовательно, по воскресным и праздничным дням. В ком видел он искреннее раскаяние во грехах, кто являл в себе горячее усердие к христианскому житию, тех принимал с особенным усердием и радостью. После беседы с ними он, заставив их наклонить голову, возлагал на неё конец епитрахили и правую руку свою, предлагая произносить за собою следующую покаянную молитву: «Согрешил я, Господи, согрешил душою и телом, словом, делом, умом и помышлением и всеми моими чувствами: зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием, волею или неволею, ведением или неведением». Сам затем произносил молитву разрешения от грехов. По окончании такого действа он помазывал крестообразно чело пришедшего елеем от св. иконы и, если это было ранее полудня, следовательно, до принятия пищи, давал вкушать из чаши «великой агиасмы», т. е. Св. Богоявленской воды, благословлял частицею антидора, либо св. хлеба, освящаемого на всенощном богослужении. Потом, целуя пришедшего в уста, говорил во всякое время: «Христос Воскресе!» и давал прикладываться к образу Божией Матери или ко кресту, висевшему у него на груди. Иногда же, особенно знатным особам, он советовал зайти в храм помолиться Матери Божией пред св. иконою Её Успения или Живоносного Источника.

Если пришедший не имел нужды в особенных наставлениях, то старец делал обще-христианское назидание. В особенности, он советовал всегда иметь память о Боге и для сего непрестанно призывать в сердце имя Божие, повторяя молитву Иисусову: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. «В этом да будет,- говорил он,- всё твоё внимание и обучение! Ходя и сидя, делая и в церкви до начала богослужения стоя, входя и исходя, сиё непрестанно содержи на устах и в сердце твоём. С призыванием таким образом имени Божия ты найдёшь покой, достигнешь чистоты духовной и телесной и вселится в тебя Св. Дух, Источник всех благ, и управит Он тебя во святыне, во всяком благочестии и чистоте».

Многие, приходя к о. Серафиму, жаловались, что они мало молятся Богу, даже оставляют необходимые дневные молитвы. Иные говорили, что делают это по безграмотству, другие - по недосугу. О. Серафим завещал таким людям следующее молитвенное правило: «Вставши от сна, всякий христианин, став пред св. иконами, пусть прочитает молитву Господню: Отче наш - трижды; в честь Пресв. Троицы, потом песнь Богородице: Богородице Дево, радуйся - также трижды и, наконец, Символ веры: Верую во единаго Бога - единожды.
Совершив это правило, всякий христианин пусть занимается своим делом, на которое поставлен или призван. Во время же работы дома или на пути куда-нибудь пусть читает тихо: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго или грешную; а если окружают его другие, то, занимаясь делом, пусть говорит умом только это: Господи, помилуй и продолжай до обеда.

Пред самым же обедом пусть совершает вышепоказанное утреннее правило.

После обеда, исполняя своё дело, всякий христианин пусть читает также тихо: Пресвятая Богородице, спаси мя грешнаго, и это пусть продолжает до самого сна.

Когда случится ему проводить время в уединении, то пусть читает он: Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешнаго или грешную.

Отходя же ко сну, всякий христианин пусть опять прочитает вышепоказанное утреннее правило, т. е. трижды Отче наш, трижды Богородице и однажды Символ веры. После того пусть засыпает, оградив себя крестным знамением».