ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРУМ

Вернуться   ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРУМ "МИР ИСТОРИИ" > Общий форум > Библиотека

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
  #1  
Старый 25.06.2011, 11:23
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Соломон Волков. История русской культуры в царствование Романовых. 1613–1917



•Издательство «АСТ», 2011 г.

История взаимодействия власти и культуры уже не раз была затронута мастером в таких масштабных работах, как «История культуры Санкт-Петербурга», «Шостакович и Сталин», «История русской культуры ХХ века от Льва Толстого до Александра Солженицына». В своей новой работе Соломон Моисеевич обратился к значительному периоду русской истории, относящемуся к правлению династии Романовых. На протяжении трех столетий представители этой династии определяли пути развития российской культуры, науки и общества в целом.

Вопросы взаимоотношения власти и творца всегда имели неоднозначные ответы. Ведущие деятели русской культуры — писатели, художники, музыканты, так или иначе, вступали в диалог с действующей властью. Кто-то был убежденным монархистом, кто-то — ярым противником царского режима, но равнодушие среди наших гениев было не в чести.

Со своей стороны, монаршие особы также всегда проявляли повышенный интерес к ведущим деятелям русской культуры. Екатерина II советовалась с Державиным, Александр I с Карамзиным, а Николай I объявил Пушкина «умнейшим человеком в России». Поэт Жуковский воспитал будущего императора Александра II, а Александр III не на шутку увлекался романами Достоевского и музыкой Чайковского.

Соломон Волков ведет повествование в присущем ему стиле — легко, увлекательно и захватывающе описывает исторические события так, словно был их свидетелем. Книга прекрасно оформлена и может стать роскошным подарком любому ценителю русской культуры. Книгу украшают уникальные исторические фотографии и яркие иллюстрации.

prochtenie.ru
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
  #2  
Старый 25.06.2011, 11:24
Аватар для Вика
Вика Вика вне форума
Супер-модератор, Администратор
 
Регистрация: 20.08.2008
Адрес: Pоссия, Москва
Сообщений: 29,146
Сказал(а) спасибо: 1,252
Поблагодарили 2,206 раз(а) в 1,639 сообщениях
Отправить сообщение для Вика с помощью ICQ Отправить сообщение для Вика с помощью MSN Отправить сообщение для Вика с помощью Skype™
По умолчанию Отрывок из книги

В первую очередь Петру I требовались люди, способные помочь в строительстве и оформлении Санкт-Петербурга; он настаивал, чтобы оплачиваемые им европейские архитекторы, скульпторы, художники были умельцами на все руки. В Европе к этому времени ведущие художники были в основном узкими специалистами: один занимался портретами, другой — натюрмортами, третий — исторической живописью.

Петр I ожидал, что приглашенный им мастер будет писать и парадные портреты царя и вельмож, и запечатлевать забавлявшие царя курьезы вроде бородатой женщины или двухголового ребенка, и реставрировать старые картины, и малярничать во дворцах, и оформлять шествия и торжества в ознаменование петровских побед. Вдобавок приезжий художник должен был взять на себя обучение русских подмастерьев.

Понятно, что признанные и уважающие себя мастера подобные кабальные контракты подписывать не собирались, и в Россию в итоге поехали в основном авантюристы, ремесленники да халтурщики. Ученики у них тоже, как считают историки искусства, подобрались неважнецкие: «Петр считал, что выучиться можно всему, было бы желание и усердие, а потому набор в художники производился так же, как в мореходы или в артиллеристы, — принудительно: попадались и охотники, добровольцы живописи, но большинство лишь тянуло кое-как лямку, а иным становилось и невмоготу».

И это при том, что в России существовала своя великая многовековая живописная традиция. Я говорю, конечно (не касаясь здесь их чисто религиозного значения), об иконах, этих ослепительных, магически прекрасных и спиритуально возвышающих артефактах культуры Древней Руси. Но Петр I , хотя и вырос, как все русские цари, созерцая иконы, совершенно очевидным образом не воспринимал иконописную традицию как актуальную и плодотворную. Это вытекало из его общего амбивалентного отношения к церкви.

Будучи безусловно верующим человеком, Петр I тем не менее с большим подозрением относился к церковным иерархам. Помня о конфликте своего отца с патриархом Никоном, Петр I в конце концов отменил патриаршество, объявив собравшимся иерархам, что отныне ими будет управлять Правительствующий Синод, назначаемый царем, т. е. поставил во главе Русской православной церкви себя: решительный и роковой шаг.

Вынув из кармана сочиненный им регламент Синода, Петр I категорически заявил ошарашенным иерархам: «Вот вам духовный патриарх!» А когда они возроптали, вытащил из ножен внушительный морской кортик и, воткнув его в стол, подытожил: «А противомыслящим вот булатный патриарх!» Это была попытка, среди прочих целей, также и поставить русскую культуру под прямой контроль самодержца, выведя ее из-под влияния церкви, — попытка, во многих отношениях удавшаяся.

Православному духовенству при Петре I пришлось несладко. Монахи в России были традиционно хранителями мудрости, а монастыри — центрами учености и искусств. Исключительно важными были также функции монахов как медиаторов между царями и Богом, «царских богомольцев». Петр I к этому относился скептически: «А что, говорят, молятся, то и все молятся». Для Петра I монахи были «тунеядцами» (это подлинное выражение из одного из петровских указов).

Петр I урезал монастырям расходы на питание («Наши монахи зажирели. Врата к небеси — вера, пост и молитва. Я очищу им путь к раю хлебом и водою, а не стерлядями и вином») и обязал их заниматься всяческими ремеслами, в том числе и иконописанием, которое таким образом приравнивалось к столярному делу, прядению, шитью и т. д.

Лишившись особой сакральной ауры, иконопись в глазах царя и его приближенных мгновенно становилась малополезным занятием: «Иконописными методами нельзя было ни иллюстрировать научные книги, ни исполнять чертежи и проекты, ни делать документальные зарисовки». Зато на первый план при Петре I выдвинулись граверы и их продукт — гравюры, которые были удобны и для информации, и для пропаганды.

Типичной фигурой в этом смысле был гравер Алексей Зубов, ныне почти единодушно причисляемый к ведущим мастерам петровской эпохи. Его отец был иконописцем еще при дворе первого Романова — царя Михаила, служил и отцу Петра. Зубова направили в ученики к приезжему голландскому граверу, наставлявшему русского юношу: «Все, что я вижу или в мысль беру, на меди резать можно».

Для наследственного иконописца подобные идеи должны были звучать революционно — ведь иконопись основывалась отнюдь не на воспроизведении окружающей жизни, а на ритуальном повторении доведенных до совершенства традиционных условных формул. Но Зубов довольно быстро превратился в блестящего профессионала граверного дела. Переехав из Москвы в Петербург, он стал первым вдохновенным изобразителем новой столицы, и его величественная композиция 1720 года «Торжественный ввод в СанктПетербург взятых шведских фрегатов» сохранила для нас дерзкий жизненный напор и визуальное обаяние молодого города.

Петру I нравились работы Зубова — об этом свидетельствуют собственноручные надписи, сделанные царем на его гравюрах, а также то, что Зубову поручались важные заказы, вроде знаменитого «Изображения брака Его Царского Величества Петра Первого и Екатерины Алексеевны» 1712 года, где сто с лишним пирующих дам и кавалеров приветствуют счастливых новобрачных, причем лицо будущей Екатерины I значительно увеличено по сравнению с лицами ее соседок (дань все еще проявлявшей себя иконописной традиции).

Петр I был прижимистым монархом, но хороший профессионал мог рассчитывать при нем на сносную оплату. Надо было только не стесняться вовремя напомнить о трудах своих праведных. Зубов получал 195 рублей в год — приличную сумму, втрое больше, чем некоторые из его русских коллег, но вдвое меньше, чем иностранные мастера (унизительная практика, сохранившаяся и при последующих Романовых). В 1719 году Зубов пожаловался царю, что ввиду имевшей место в Петербурге «дороговизны всякого харчу и припасов с домашними моими пропитатца и з долгами расплатитца нечем».

Мы не знаем, повысил ли тогда царь зарплату настырному граверу, но из его же прошения, направленного Петру I в 1723 году, видно, что жил Зубов не в таких уж стесненных обстоятельствах, как он пытался изобразить ранее. (Прежде всего отметим, как теперь Зубов обращается к монарху: «Всепресветлейший державнейший Император и самодержец всероссийский Петр Великий, Отец Отечества и Государь всемилостивейший». «Император» и «Отец Отечества» — это новые титулы, возложенные на Петра двумя годами ранее правительствующим Сенатом; тогда же он был наречен «Великим».)

Покончив с формальностями, Зубов переходит к сути дела: когда художник в собственной коляске направлялся по делу в дом князя Дмитрия Кантемира, на него напали два грабителя, пытались украсть его лошадь и избили его слугу, «и как стали меня и человека моего бить, ия, нижайший, кричал. И услыша мой крик, они, воры, побежали...».

Здесь любопытен не только тот факт, что у художника, оказывается, имелись свой выезд и слуга, и не только живое описание типичной для Петербурга той поры сцены разбойного нападения, но и упоминание человека, к которому ехал Зубов, — Дмитрия Кантемира.

Светлейший князь Дмитрий Кантемир был фигурой экзотической и в то же время характерной для петровской эпохи. Бывший господарь Молдавии, находившейся тогда под турецким владычеством, в молодости он прожил многие годы в качестве заложника в Константинополе, где турки, обращавшиеся с Кантемиром с величайшим почтением, обеспечили ему блестящее образование.

Дмитрий Кантемир стал полиглотом, его «История Оттоманской империи», написанная по-латыни и вышедшая впоследствии на французском и английском языках, получила одобрение философа Дени Дидро и самого Вольтера, использовавшего ее как источник в своей трагедии «Магомет» (1739). А в начале XXI века на концертах в Нью-Йорке турецкие мелодии и марши все еще исполнялись в нотных записях, сделанных более трехсот лет тому назад Дмитрием Кантемиром (я тому свидетель).

В 1711 году Дмитрий Кантемир, годом ранее унаследовавший от отца молдавский престол, попытался освободить свою страну от турок, вступив в тайный союз с Петром I . Но дело это тогда кончилось неудачей, Кантемир с семьей бежал в Россию, где и прижился.

В России Кантемир, моложе Петра I всего лишь на год, стал его главным советником по турецким и вообще восточным проблемам. Петр I осыпал Кантемира всяческими благами, сделал его светлейшим князем и содействовал его историческим разысканиям. Зубов иллюстрировал одну из подобных книг Кантемира — «О магометанской религии».

prochtenie.ru
__________________
С уважением,
Вика
Ответить с цитированием
Ответ

Закладки

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

2011 год 2012 год 2013 год

Часовой пояс GMT +4, время: 15:40.


Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Яндекс цитирования CY-PR.com