|
|
#8341
24.05.2009, 03:00
|
|||
|
|||
Цитата:
Цитата:
Цитата:
|
|
#8342
24.05.2009, 08:10
|
|||
|
|||
|
Цитата:
http://www.hist.msu.ru/Labour/Svod/index.htm
|
|
#8344
24.05.2009, 10:46
|
||||
|
||||
|
Сообщение от М.К.
Цитата:
Цитата:
Цитата:
__________________
Национальная идея здесь
|
| Пользователь сказал cпасибо: | ||
|
#8345
24.05.2009, 10:48
|
||||
|
||||
|
Цитата:
http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=8252 Цитирую: Цитата:
http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=2676 : Расходы на здоровье и образование детей занимали в семейном бюджете рабочей семьи весьма скромное место (именно из остававшихся свободных денег, даже у низкооплачиваемых) - причина в том (цитирую по статье), что власти учитывали эти нужды и создали систему предельно дешевого начального образования и бесплатной медицины для бедных; в той же области особенно продуктивно проявляли себя и филантропы. Цитата:
|
|
#8346
24.05.2009, 11:01
|
||||
|
||||
|
Цитата:
__________________
Национальная идея здесь
|
|
#8347
24.05.2009, 11:11
|
||||
|
||||
|
Цитата:
__________________
Национальная идея здесь
|
| Пользователь сказал cпасибо: | ||
|
#8348
24.05.2009, 11:52
|
||||
|
||||
|
Цитата:
Сразу скажу, что не отрицаю многих достижений России начала ХХ века. Никита Хрущёв рассказывал, как хорошо он зарабатывал, трудясь на шахте у капиталиста, какую хорошую квартиру имел, насколько его бытовые условия были лучше, чем у большинства советских рабочих. Отец Алексея Косыгина, рабочий питерского завода, также имел приличную квартиру и мог на свой заработок содержать семью. Мой дед, умерший в 1940 году, также с цифрами в руках доказывал, что он перед революцией, работая на «Трёхгорной мануфактуре» Прохорова, жил несравненно лучше, чем мои родители, трудившиеся на той же фабрике в годы сталинских пятилеток. http://chri-soc.narod.ru/ant_glava_12.htm Подробнее, см.: http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=8045 Цитата:
Конечно, другое дело, что народ устал от войны - но и все другие народы воюющих стран устали от войны. Но в феврале 1917г фронты были стабильны, да и вся Россия была спокойна. Все устали от войны, но готовы были воевать до Победы. Никакие марсистско-ленинские схемы под февраль 1917г не подходят, да и сам Ленин еще в январе 1917г говорил, что "его поколение не увидит революцию в России". Другое дело, что к осени 1917г мечты о социализме овладели примерно 40% населения России (84% левых партий на выборах в Учредительное собрание, при явке 51%, см.: http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=7982 http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=7970 Никто в мире социализм "на зуб" еще не пробовал до 1917г - вот и размечтались осенью 1917.
|
| Пользователь сказал cпасибо: | ||
|
#8349
24.05.2009, 13:07
|
|||
|
|||
|
Цитата:
Что касается сути вопроса (т.е. характеристики экономического и политического строя России) - он очень непростой. Потому что Россия начала прошлого века - страна многоукладная. Молча приму на веру всё сказанное о России 1913 года. Только в началу 1917 года экономическая и политическая ситуация изменилась. Уже 3 июня 1907 года Николай Второй показал думцам, кто настоящий хозяин в стране. После убийства Столыпина (сентябрь 1911 г.) и замены Коковцова Горемыкиным ( январь 1914) какие-либо реформы (и даже разговоры о них) сошли на нет. Появился Распутин. К власти пришли крайние реакционеры и авнтюристы (тот же Горемыкин, Хвостов, Штюрмер и проч.). Новая революция стала неизбежна – иначе отстранить эту клику от власти было бы невозможно. Это, увы, не "большевистские лживые сказочки", а суровая реальность... Цитата:
Намечалось отстранить государя императора от власти путём дворцового переворота (как это уже не раз бывало в прошлые годы). Никому из заговорщиков в голову бы не пришло для решения таком мелкой задачи мутить запасные полки армии, а тем более – народные массы (чтобы потом бунтовщики опрокинули их собственную власть?). Какое чудо могло спасти монархию от краха через два-три месяца – я, к сожалению, не в курсе...
|
| Пользователь сказал cпасибо: | ||
|
#8350
24.05.2009, 14:11
|
||||
|
||||
|
Цитата:
Цитата:
О том как жили рабочие и крестьяне при Сталине: - документы: http://www.rusarchives.ru/publicatio...ssr/1932.shtml - свидетельство: http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=8294 Для сравнения: Цитата:
__________________
"С твердой верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской" Николай
|
| 3 пользователя(ей) сказали cпасибо: | ||
|
#8351
24.05.2009, 15:59
|
|||
|
|||
|
Цитата:
Цитата:
В те же времена в Англии активно проводилось раскрестьянивание. Нет, никого в колхозы не сгоняли. Просто отнимали землю, новой работы не предоставляли – ищи сам… Тех, кто не нашел – принудительно отправляли в «работный дом» (по сути – концлагерь). Потом аналогично начали сгонять с земли индейцев в Америке… Всё это происходило давно и что самое главное – не в СССР. Вот почему у нас был «кровавый сталинский режим», а на Западе – всего лишь «первоначальное накопление капитала».
|
|
#8352
24.05.2009, 17:58
|
|||
|
|||
|
Цитата:
Насчет монархистской России , так она в 1918-1922 в Париж уехала, и не приезжала. И монархистов в нашей стране- стране товарищества, не держим. Это абсолютно свободные люди.
|
|
#8353
24.05.2009, 19:02
|
||||
|
||||
|
Цитата:
Цитата:
http://forum-history.ru/showpost.php...7&postcount=73 и в художественной форме (но строго на документальной основе): http://forum-history.ru/showpost.php...0&postcount=91 Если коротко, первые два созыва Думы были слишком либеральными для реалий России 1906\7гг (еще и революция не была подавлена полностью тогда) и, главное, они противодействовали началу реформ Столыпина, а также (2я Дума) весной 1907г отказалась лишить депутатской неприкосновенности депутатов с.д. фракции, которые, как установила Охранка, занимались подпольной революционной деятельностью, организовали подпольный "военный комитет с.д.", и вместе с другими левыми фракциями они в первых числах июня собирались обратиться к народу с воззванием о свержении власти. Можно назвать события 3 июня 1907г и государственным переворотом сверху, но жизнь показала, что именно Думская монархия, установленная после 3 июня 1907г, оказалась в тех российских реалиях и эффективной в плане проведения реформ, и обеспечивающей реальное разделение властей, и политические свободы в самом широком спектре, которого и в помине и близко не было после Октября 1917 года, во все время существования СССР, да и после примерно 2003 года также: http://forum-history.ru/showpost.php...&postcount=433 Именно Думская монархия в 1907-1914гг обеспечила то, что с тех пор называют "Русское чудо". Кстати, реформы, начатые Столыпиным, не прекратились в 1911г и , более того, главный эффект проведенные до 1911г (и позднее) реформы дали как раз после 1911г - это обсуждалось здесь ранее: http://forum-history.ru/showpost.php...postcount=4484 Цитата:
Несколько раз уже в этой теме мы писали о деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии Временного правительства, которая работала с середины марта и до осени 1917г именно с целью найти доказательства коррупции, авантюризма, преступлений Николая Второго, Александры Федоровны и в царском правительстве - и НИЧЕГО они не нашли: см. раздел "Временгое правительство, следственная комиссия и ложь о Николае Втором" в Списке сообщений: http://forum-history.ru/showpost.php...1&postcount=14 а также тему Распутина: http://forum-history.ru/showthread.php?t=367
|
|
#8354
24.05.2009, 19:09
|
||||
|
||||
|
Цитата:
Если, по вашему, это "оправдывает" все преступления сталинского режима, то... "у матросов нет вопросов". 
|
|
#8355
24.05.2009, 19:23
|
|||
|
|||
|
Цитата:
Цитата:
1) Как проверить исходный материал, чтобы убедиться в том, что автор сей непритязательной статейки не увидел финик вместо фиги? 2)Где указаны принципы анкетирования? -Чтобы убедиться в научной добросовестности авторов анкетирования? Может они опросили 2% рабочих, у которых на рождественском столе был гусь, остальных 98%проигнорировали, - и сделали очень "монархистский" вывод: у всех опрошенных рабочих на рождественском столе был гусь... Мне,как историку, по-прежнему смешно...
|
|
#8356
24.05.2009, 20:06
|
|||
|
|||
|
Цитата:
Я говорю лишь о недопустимости двойных стандартов, которые, тем не менее, допускаются сплошь да рядом в политических целях.
|
|
#8357
24.05.2009, 20:08
|
||||
|
||||
|
Я опубликую несколько воспоминаний о замечательной жизни рабочих и крестьян при Сталине. Все материалы взяты с сайта "Я ПОМНЮ" http://www.iremember.ru/. Возможно господин профессиональный историк не сочтет возможным смеяться над воспоминаниями ветеранов.
Гехтман Эля Гершевич  Э.Г.- Родился в августе 1923 года в городе Житомире. Отец был инвалидом с рождения , работать не мог и никакой пенсии не получал. Все мои воспоминания о детских годах связаны со сплошным голодом. Жили мы в неотапливаемом погребе, одна полячка сжалилась над нами и пустила жить в погреб своего одноэтажного дома, не прося за это денег. Окна погреба были на уровне земли. Голод жуткий, холод, крысы шныряют под ногами... Вот так и жили, нас шесть человек и старая бабушка... Все время бедствовали, и как наша семья пережила голод 1933 года, который смерчем прошел по Украине - я до сих пор не пойму. Я тогда полностью опух от недоедания, и даже выползти из своего подвала не было сил. Мне было лет восемь, когда пришла какая-то комиссия из райисполкома и нашей семье выделили жилье - комнату в подвале, чуть просторней нашего погреба. В школу я почти не ходил, проучился два года в начальной еврейской школе, потом ее закрыли, а в украинскую школу я не пошел, поскольку не знал украинского языка. Так что, если я в жизни осилил какую-то грамоту, то все самоучкой. После 1933 года я несколько лет бродяжничал, а в тридцать восьмом году отец устроил меня учеником парикмахера, а еще через год я уже работал самостоятельно. В комсомол я никогда не вступал... Нас в семье росло четверо сыновей. Старший брат, Борис, 1921 г.р., был кадровым красноармейцем и погиб в первые дни войны в Брестской крепости. Младший брат, Зяма,1925 г.р., в 1943 году окончил сержантские курсы, написал письмо, что едет на фронт, и точно его дальнейшую судьбу я так и не знаю, потом родители получили извещение - "пропал без вести". А мой младший брат, Владимир, родился в 1931 году. Г.К. - Где Вы встретили начало войны? Э.Г. - Я работал вольнонаемным, парикмахером на авиационной базе №78, дислоцированной перед началом войны на старой границе, западнее Бердичева. На базе находилась наша бомбардировочная авиация, и в мае сорок первого, вместе с личным составом авиабазы, я отправился в летние лагеря. Вечером двадцать первого июня я пошел в ближайшую деревню на танцы и задержался там до утра, а на рассвете 22/6/1941 нашу базу дотла разбомбили немцы, было повреждено, сожжено и разбито много самолетов, прямо на летном поле. Полный разгром, многие десятки убитых и раненых... В начале июля, когда германцы вышли к старой границе, остатки авиачасти готовились к перебазированию на восток. Мне предложили остаться на базе, мол, прямо на месте призовем тебя, и будешь рядовым красноармейцем, а не вольнонаемным, и дальше "стричь и брить летчиков", но я отказался, прекрасно понимая, что без моей помощи родители-инвалиды не смогут эвакуироваться из Житомира. От авиабазы до города было километров шестьдесят, я получил справку об увольнении, расчет, меня добросили на машине до шоссе на Житомир, и я пошел в родной город. Но через какое-то время меня остановил патруль из войск НКВД и я был арестован, как "дезертир". Я показывал справку об увольнении, датированную вчерашним числом, объяснял, что мой возраст еще не призывной, но старший "энкэвэдэшник" ответил мне так: - "Твой год рождения значения не имеет. Надо Родину защищать, а не в тыл драпать!". Всех задержанных на дороге "дезертиров", отводили в лес, где мы находились под красноармейским конвоем. Ко мне подсел один мужчина средних лет и сказал: - "Если ночью не убежим, нас завтра всех расстреляют!". Он подбил меня на побег. Ночью попросили одного караульного, чтобы вывел нас "по нужде", за кустами было что-то вроде отхожего места. И пока этот часовой ждал, когда мы "управимся", мы убежали. Шли к Житомиру окольными путями, лесами, и кем был мой напарник по побегу, оставалось только догадываться. Сам он был не местный и в Житомире его интересовал один определенный адрес. Зашли в город, я показал ему куда идти, и он позвал меня с собой: - "Пошли со мной. Не пожалеешь. Там тебя никакое НКВД не достанет", но я не захотел. Кем он был - немецким шпионом, дезертиром, уркой, или просто "темной личностью"?, я так и не понял. Житомир казался полностью опустевшим, я не видел милиции или красноармейцев, ни каких- то представителей местной власти. По дороге видел, как местные жители тащат все подряд из покинутых еврейских домов и квартир, а некоторые украинцы в них прямиком заселяются. Кругом неприкрытый наглый грабеж и хаос... Пришел домой, родители меня уже ждали с собранными узелками. Мы рассчитывали идти пешком на Киев, но, проходя мимо железнодорожного вокзала, заметили стоящий под парами эшелон, составленный из открытых грузовых платформ. Это был последний эшелон, уходящий из города с эвакуированными. Два паровоза, и прицепленные к ним открытые угольные платформы-площадки. Люди тесно сидели на этих площадках, и втиснуться в эту плотную людскую массу было неимоверно трудно. Лечь было невозможно, только сидеть, столько народа набилось на эти площадки, спасаясь от неминуемой смерти. При помощи дежурного по вокзалу нас воткнули, буквально втиснули на одну из платформ. Мы отъехали от Житомира несколько километров, поезд шел мимо военного "зимнего" аэродрома, и я увидел, как с него, совсем недалеко от "железки", в небо взлетает самолет. Я еще подумал - это наш самолет, а он сделал разворот в воздухе, и ... спикировал на нас и стал бомбить эшелон, и, пролетая над платформами, бил из пулеметов... Проехали еще немного, опять бомбежка, немецкие летчики делали по два захода на состав. Кто мог, спрыгивал с платформы и бежал спасаться в ближний лес, но мои родители-инвалиды не могли бежать и оставались на месте, уповая на волю Божью. После каждой бомбежки убитых и раненых собирали в кучи... Сильную бомбежку нам пришлось пережить в Кременчуге, но после, когда эшелон пошел к России, нас уже не бомбили. В дороге эвакуированных не кормили, каждый питался, чем мог. В итоге мы доехали до станции Новоанненской Сталинградской области, а потом нам приказали покинуть платформы, объявили, что забирают наш состав, якобы, для эвакуации какого-то завода. Так мы оказались посреди донской степи. Г.К. - Что произошло дальше с эвакуированными? Э.Г. - Нас развезли по окрестным колхозам. Группу из 35-ти беженцев-евреев привезли на хутор Малоголовский, Деминского сельсовета. Это в 40 километрах от станции. Казаки даже не понимали, что такое "евреи", на первых порах отнеслись к нам по-братски, как к родным. Но был на хуторе один старик, ветеринарный фельдшер, так он стал ходить по домам и пропагандировать казаков, мол, это "жиды-христопродавцы, они Христа распяли, и кровь нашу пьют". И за какие-то несколько дней отношение к нам резко изменилось в худшую сторону, между местными станичниками и нами, как бы выросла стена отчуждения. А когда через два месяца фронт стал приближаться к нам, то казаки уже не скупились на угрозы, станичники говорили открыто - "Скоро немцы придут, мы вас всех жидов перевешаем!". Все евреи, те кто мог, уходили из хутора, пробирались в другие края, но куда могла податься наша семья? Я работал в колхозе конюхом, на конюшне стояли 65 лошадей, но кормить их было нечем. Скотина просто дохла от голода. Снимали солому с крыш, но и этого корма надолго не хватало. Осенью 1941 года 10 человек от нашего колхоза: восемь казаков и двух евреев, отправили на окопные работы. Нам выдали сухой паек на 10 суток, довезли до станции, и оттуда отправили на рытье противотанковых рвов. Прошло десять дней, нас с окопных работ не отпускают, но и не кормят! Казаки стали меня уговаривать на побег, я был чуть постарше других, что-то уже в этой жизни понимал, и в нашей "десятке" считался "за вожака". Я ответил, что согласен "отсюда линять", но к железной дороге нам идти нельзя, там нас сразу выловят, и если все будут меня слушаться, то я готов провести всех степями до хутора. А это 300 километров пути. Шли только по ночам, двигаясь параллельно железной дороге, побирались по хуторам, воровать я не разрешал. Собирали неубранные колоски с полей, зерна перетирали в руках, тем в основном и питались. Добрались до хутора, и я вернулся к своим обязанностям конюха. Жила наша семья в подсобке при конюшне, которую топить было нечем, поскольку не на чем было поехать за дровами. Большинство лошадей пало... Зимой мы снова стали голодать. Колхозные амбары пустые, местные казаки кормились с огородов и подсобных хозяйств, а что было делать эвакуированным? Председателем колхоза был хороший мужик, по фамилии Максимов. В колхозе был перегнанный из западных областей ****, и он разрешил мне резать коров-доходяг и мясо раздавать эвакуированным. Я сам разделывал туши. Хлеба у нас не было, а этим мясом спаслись, пережили голодную зиму. Весной сорок второго года меня призвали в армию.
__________________
"С твердой верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской" Николай
|
|
#8358
24.05.2009, 20:09
|
||||
|
||||
|
Рефас Григорий Ирмович
 Г.И.Р. - Родился в январе 1927 года в литовском городе Зарасай. Отец был рыбаком, работал на хозяина и жили мы очень бедно. Отцу трудно было прокормить своих восьмерых детей, и спасала нас только помощь общины. Старший брат Шолом, рабочий в типографии, был коммунистом - подпольщиком, и мне, мальчишке, в 1939 году давал листовки с призывами к борьбе против буржуазного правительства Литвы, чтобы я расклеивал их по городу... Зарасай был красивым городком, со всех сторон окруженный озерами, в нем проживало примерно 20 тысяч жителей, больше половины населения были литовские евреи, которые довольно дружно жили с местными литовцами и русскими староверами, поселившимися в городке с петровских времен. Г.К. - Как в Зарасае встретили Советскую власть? Г.И.Р. - Бедный еврейский люд и русские жители города приветствовали приход Советов, а литовцы не принимали новую власть. Начались высылки в Сибирь "буржуазных и националистических элементов" и под эту депортацию попал мой близкий друг Алекс Лукашавичюс, отец которого служил полицейским. И когда началась война, то зарасайские литовцы, члены различных националистических организаций, "саулисты" и прочие, сразу встали на немецкую сторону. Когда красноармейцы отходили на восток через Зарасай, то по ним литовцы стреляли из засад со всех сторон, а на крышу костела даже затащили пулемет и били вслед по красноармейцам. А потом начали мстить евреям, устроили зверский погром. А дальше... В 17 километрах от города литовцы, вступившие в ряды сформированного в округе полицейского карательного батальона, устроили массовый расстрел евреев. Сначала на это место пригнали 150 военнопленных, они вырыли большой ров, их отвели в сторону и там же расстреляли. А потом погнали к этой яме в колонне 8.000 зарасайских евреев. Руководил расстрелом единственный немец-офицер, а убивали литовцы. Удалось выжить только двум евреям, один из них, мой друг Мендель Дойч, упал в яму недобитым, ночью выполз из могилы, и вместе еще с одной выжившей при расстреле девочкой нашел пристанище у семьи староверов Побойных, которая скрывала их у себя на хуторе больше двух лет. В 50-е годы, мы, несколько выживших евреев Зарасая, собрали деньги и поставили два памятника на месте гибели невинных людей: 1-й - евреям Зарасая, и 2-й памятник, с пятиконечной звездой, совсем рядом - 150 -ти военнопленным русским солдатам, которых убили литовские полицаи перед "акцией". Г.К. - Ваша семья успела уйти на восток? Г.И.Р. - Да. Отец не хотел покидать Зарасай, говорил что немцы в 1914 году показали себя порядочными людьми, и все слухи об их зверствах - это не более чем пропаганда, но мой старший брат, коммунист, подогнал к дому грузовик и заставил всю семью залезть в кузов...Мы доехали до границы Латвии с Россией, но нам не позволили ее перейти. На всех дорогах стояли красноармейцы и пограничники, и, направив стволы винтовок в нашу сторону, говорили нам - "Назад! Не имеем права! Возвращайтесь по домам!". Мы остались на "ничейной земле" в селе заселенном русскими латышами. Спали на сеновале, несколько дней работали у местных за кусок хлеба. Ночью нас разбудил хозяин, кричит -"Убегайте! Немцы идут!". Мы кинулись к границе , там уже не было никого из заградотрядовцев. Тысячи людей бежали по дорогам и лесам на восток. Нас постоянно бомбили, многие погибли или отстали по дороге. Это была "кровавая каша", столько людей погибло... Массовое бегство... Паника жуткая, все время слухи "немцы обошли слева, немцы обошли справа", кругом смерть. Во время одной из бомбежек я "потерялся" и отстал от семьи, и когда все затихло, то я не смог найти своих родных, на дороге лежали только десятки трупов. Мимо шла отступающая группа красноармейцев, я пытался им что-то сказать, объясниться, но ведь ни слова не знал по-русски. Среди них был капитан, еврей, и он заговорил со мной на идише. Он посадил меня на попутную машину-полуторку, и снова под бомбежками, я добрался до Ржева. Здесь собрали больше двух сотен детей из Прибалтики , отставших от своих семей, но было немало и таких, которых сами родители, утратившие надежду выбраться из этого кошмара и ада, отдавали красноармейцам, отступавшим на машинах и имевших хоть какую-то призрачную возможность добраться до линии фронта. Во Ржеве нас посадили в восемь товарных вагонов и отправили в Ленинград, но мы не проехали и десятка километров, как налетели немецкие самолеты и наш поезд разбомбили в мелкое крошево. Это было страшным потрясением... Детские трупы вдоль полотна железной дороги, горящие вагоны... Оставшихся в живых детей посадили на грузовики, и отправили в Москву. Здесь на вокзале переписали наши имена, покормили, помыли, дали какую-то одежду, снова погрузили в поезд, и оказались мы в Башкирии, на станции Туймазы, откуда нас распределяли по деревням, по три человека на деревню ... Башкиры к детям из Прибалтики отнеслись прекрасно. Я попал в маленькую деревушку, мне дали лапти, старик, у которого меня поселили, принял меня как родного. Вот так посчастливилось уцелеть... А с моей семьей случилось следующее: родители с младшим братом оказались в эвакуации вУзбекистане, там отец умер и мама перебралась в Чкалов (Оренбург). Один брат, Фишель, успел убежать от немцев из Каунаса, был призван в 16-ую Литовскую СД , под Алексеевкой в 1943 году был ранен и обморожен , ему ампутировали все пальцы на ногах и комиссовали из армии как инвалида. Другой брат, Беньямин, погиб в 1942 году под Сталинградом. Брат Авраам был призван в 1944 году и попал только на войну с Японией. А самый старший брат, Шолом, воевал сапером, а потом, после тяжелого ранения, готовил подрывников на курсах в Сиб.ВО. Гордов Василий Александрович  Родился я 21 октября 1924-го года в деревне Чернышовка, что в Липецкой области. Мои родители были крестьянами, а потом стали колхозниками. Отец - Александр Иванович Гордов, мать - Мария Филипповна. У меня было шесть сестёр, а я был единственным мальчиком в семье. Жили мы трудно в сравнении с нынешним временем. Я с восьми-девяти лет работал в колхозе во время летних каникул. Когда шла жатва, подвозил женщинам воду в бочке, снопы возил на телеге. В нашей деревне была только начальная школа. А после четвёртого класса мы уже ходили в соседнюю деревню Сезеново, там мы занимались с пятого по седьмой класс. До Сезенова нужно было пройти три километра, и мы туда ходили пешком в любую погоду, в любой мороз, в пургу. Помню, как-то раз мать положила мои валенки подсушить в русскую печь и не доглядела за ними. Один валенок подгорел. Стала мать подбирать мне обувь из того, что носили сёстры. В результате пошёл я в школу в одном чёрном и в одном белом валенке. Но никто из одноклассников даже не посмеялся над этим. Все жили одинаково бедно. Начало войны я хорошо помню. В этот день, 22 июня, мы, закончив девятый класс, возвращались из села Ольховское. Там была десятилетка, в которую мы ходили после седьмого класса. Все шли радостные, потому что закончили учебный год, впереди каникулы. И вдруг приходим в родную Чернышовку, в деревне шум, вой, крики, паника, женщины плачут: Мне даже показалось, что солнце как-то не так светит, собаки по-новому воют. Как вспомню это сейчас, так мурашки по коже. А тогда какое-то недопонимание было. Услышал, что война, что немцы напали: А мы ведь о войне только по фильмам знали. Нас патриотами воспитывали, и я думал, что война, это, значит, мы сразу врага побеждать начнём. А тут вдруг взрослые в шоке, плачут. Моего отца сразу призвали. Он был инвалидом после гражданской войны, так его не в армию, а на военный завод отправили. Мне и моим друзьям было по 15-16 лет, и у всех нас отцов и старших братьев в армию забрали. Мы старались понять, что происходит, и я с мальчишками из нашей деревни в первые же военные дни пошёл в райцентр, чтобы посмотреть фильм "Истребители". Нам пришлось пятнадцать километров пройти пешком! Но фильм оказался замечательным, после этого мы все решили, что станем лётчиками и, если война не успеет закончиться, будем сбивать немецкие самолёты. Викторов Василий Алексеевич  Я родился 2 марта 1923 г. в Татарской ССР в селе Старая Хурада Юхмачинского района, тогда все названия там были татарские. Родители были крестьяне, во время коллективизации многие из села уезжали, не хотели в колхозы вступать, и моя семья тоже решила в 1930 г. отправиться на стройку завода Свердлова в г. Дзержинск Горьковской области. Там я закончил 8 классов, в 1939 г. получил паспорт, а в мае 1941 г. пошел работать на химическом заводе "Ока" учеником электрика. Тогда уже чувствовалось, что может быть война, в 1939 г. финская началась. У меня брат окончил Рязанское пехотное училище, в 1939 г. воевал в финской войне, позже, уже в 1942 г. от него пришло последнее письмо из Ленинграда, и пропал он, больше вестей не было. 22 июня 1941 г. я был на заводе, слушал речь Молотова. Где-то через месяц после начала войны нас, молодежь, в основном учеников с завода, направили в Горховецкий район Владимирской области рыть окопы, там какая-то наша часть стояла. Мы там копали окопы, противотанковые рвы до тех пор, пока немцев от Москвы не отогнали.
__________________
"С твердой верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской" Николай
|
|
#8359
24.05.2009, 20:10
|
||||
|
||||
|
Албул Семен Васильевич
 родился в 1926 году, 15 февраля, в селе Новые Маяки Ширяевского района Одесской области. В семье нас было девять детей: я четвертый по старшинству из пятерых братьев и четырех сестер. Наши родители были самые простые крестьяне, работали в колхозе. У нас была самая многодетная семья в нашем небольшом селе, поэтому жили мы очень и очень скромно, хотя, например, мамин отец очень много работал, и благодаря своему фантастическому трудолюбию стал по меркам нашего села достаточно зажиточным. Он был молдаванин по фамилии Допиру, и у них в семье все говорили по-молдавски, а у нас, хотя родители отца тоже были молдаванами, но мой отец по-молдавски не говорил, а мы в семье разговаривали по-украински и по-русски. До войны я успел окончить семь классов. Учился хорошо, к тому же был очень дисциплинированный, поэтому в школе нас даже ставили в пример: "Посмотрите как много в этой семье детей, а их так хорошо воспитывают, и они все хорошо учатся". Я был абсолютный патриот нашей советской Родины, хотя причины ее не любить у нас имелись... Отца матери, этого трудягу, который добился относительного достатка исключительно своим трудом, в период репрессий арестовали, и как потом выяснилось расстреляли... Тогда же были арестованы и навсегда сгинули четыре моих родных дяди... И даже нашего отца арестовали, хотя мы к богатству вообще никакого отношения не имели. Правда, вскоре его все-таки выпустили, но за что его арестовывали, и что ему там довелось пережить в это время, он нам никогда не рассказывал. Но повторяю, несмотря на все эти репрессии, нас воспитали в духе патриотизма, и за свою Родину мы готовы были умереть. Период "голодомора" хоть немного запомнился? Как такое забудешь... Если удавалось найти пару зерен кукурузы или пшеницы, то это и ели... А те наши односельчане, кто не выдерживал мук голода, и ел мясо павших лошадей, то естественно, что после такой "еды" они умирали... В нашем селе были умершие от голода, и тогда мы даже слышали про случаи людоедства, но у нас в селе такого не было. А нашей семье, считаю, очень повезло, жили-то мы совсем скромно, ртов много, а работников мало, но вот у нас никто не умер, все как-то выжили, хотя как нам это удалось, понять не могу до сих пор... Белый Вилен Викторович  В.Б. - Родился в мае 1925 года в Ленинграде. Мои родители тогда учились в Ленинградском институте политпросвета, и по окончании учебы их направили на работу на Украину, в город Проскуров. Но вскоре отца забрали на партийную работу, и наша семья переехала на Дальний Восток, в приморский поселок Шкотово, где отец стал секретарем райкома. Начались гонения на "троцкистов", посадили многих партийных работников, когда-то останавливавшихся в нашем доме, и отец не стал ждать, когда за ним придут, а сам поехал в Крайком партии к первому секретарю Варейкису. Только он уехал, как к нам домой за ним явились с ордером на арест районные энкэвэдэшники. Варейкис приказал отца не трогать, и он вернулся в Шкотово только со строгим партийным выговором "за связь с троцкистами". Мой отец был идейным коммунистом, честным идеалистом, но эта история его немного сломила. Он ушел с партработы, мы переехали жить на станцию Угольная, под Владивосток, где отец работал учителем географии в школе, а мама преподавала историю. В 1938 году наша семья перебралась на Кубань в город Невинномысск, и, возможно, только этот переезд спас отца от новой волны арестов 1937-1938 годов, а так бы и до него добрались, "по старой памяти". В Невинномысске родители работали учителями, там нас и застала война. Когда фронт приблизился к Кубани, мама с младшим братом отправились в эвакуацию в Таджикистан, а отца, не подлежавшего по возрасту армейскому призыву, еще осенью сорок первого года мобилизовали на партийную работу в Пятигорск. В 16 лет я пошел работать, ответственность за семью легла на мои плечи. Работал токарем, молотобойцем в кузнице, а потом арматурщиком на Невинномысском канале, где делали балки для строительства ДОТов. Когда немцы в 1942 году прорвали фронт и ринулись на Кавказ, я трудился трактористом в МТС села Прасковея (ныне Буденновск), таскал комбайны на сцепке. Местное начальство приказало угнать всю технику в Элисту, мы двинулись колонной, но по дороге главный инженер решил сдать всю технику немцам и приказал повернуть назад. Вернулись в Прасковею. Оттуда я отправился в Невинномысск, пошел к своему другу Радченко, узнал, что тут "под немцами" творится. Ушел в степь, несколько дней работал у станичников на полевых работах, гонял быков босиком по стерне. Решил, что любой ценой доберусь до своих. Еще будучи в Невинномысске, я забрал из своего дома отцовскую подробную карту Северного Кавказа. Шел пешком тристакилометров. Однажды на дороге меня остановили немцы из ремонтной дорожной части. Один из них сказал мне: - "Ком", сунул в руки лопату и заставил работать вместо себя. Я копаю и думаю: сейчас обыщут, найдут карту за пазухой, примут за диверсанта и расстреляют на месте. Но обошлось... Линия фронта проходила по берегу реки Малка, и к реке я вышел в районе станицы Екатеринодарская. Плавать не умел, и что я буду делать дальше, представлял смутно. В прибрежных кустах наткнулся на группу узбеков, то ли бежавших из плена, то ли "окруженцев", и примкнул к ним. Узбеки нашли дырявую, полуразбитую лодку, "законопатили" тем, что под руку попалось, все дыры, и ночью, гребя руками и обломками доски, мы поплыли к нашему "советскому берегу". Выбрались на пустынный берег и все разбрелись в поисках места для ночевки, но в хаты нас не соглашались пускать, и в итоге я заночевал в стогу сена. Утром меня разбудил человек в военной форме, им оказался оперуполномоченный НКВД по фамилии Жиров, и под дулом револьвера он отконвоировал меня в свою "контору". Когда меня привели в отдел, то я стал возмущаться: как же это так, ведь я же сам от немцев ушел?! Но разговор со мной был коротким: - "Разберемся!". Меня допросили, при этом не били и не орали, а потом посадили в подвальную камеру, где уже сидело шесть человек. На следующий день одного из арестованных, еврея по фамилии Рывкин, выпустили из- под ареста, он пошел на рынок, купил там хлеба и передал нам его через решетку. Вот этот момент запомнился, - "хлеб с воли". А на третий день немцы ворвались в станицу, охрана открыла двери камеры, и мы выскочили из подвала. Кругом стрельба. Я заметил машину - "полуторку", покидающую станицу по свободной от немцев улице, побежал за ней, схватился за борт, и красноармейцы в кузове помогли мне взобраться в машину. Оторвались от немцев, доехали до какого-то штаба, и тут опять "особисты положили на меня глаз": - "Кто такой? Как сюда попал? А, может, ты шпион?". А я стоял перед ними - худой мальчишка, голодный и уставший, в грязных лохмотьях, с ногами, сбитыми в кровь, и снова повторял: - "Я к своим шел". Отправили меня в Нальчик в проверочный фильтрационный лагерь, нас четверых "подозрительных" сопровождал один конвоир на коне. В Нальчикском лагере собрали на проверку человек четыреста, и из них мне запомнился интеллигентный человек по фамилии Метельский, старавшийся мне помочь. Стали допрашивать, но особисты видят, что перед ними совсем пацан, на матерого агента-диверсанта не похож, что с меня взять?, и из лагеря прямиком направили в отдельную гужевую транспортную роту, находившуюся в городе Алагир. В этой роте были собраны люди всех возрастов, всего человек шестьдесят, было немного местных осетин.В задачу роты входило: доставка боеприпасов на передовую, охрана складов и перегон одичавших лошадей с пастбищ в распоряжение армии. Мне выдали винтовку без патронов, красноармейскую книжку. Никакой воинской присяги я так и не принимал. Сначала отступали вместе со всеми, а потом шли за фронтом в осеннем наступлении.
__________________
"С твердой верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской" Николай
|
|
#8360
24.05.2009, 20:10
|
||||
|
||||
|
Юзовчак Борис Петрович
 Я родился 25 апреля 1923 года в городе Минеральные Воды в обычной рабочей семье. Отец у нас работал мастером на стеклозаводе в поселке Анджиевского, а мама занималась домашним хозяйством, ведь семья у нас была большая: семеро детей, из которых я был самым младшим, и надо было всеми детьми заниматься, всех накормить, обшивать. Мой отец, Петр Лаврентьевич, был родом с Украины, откуда-то из под Киева, а мама, Анастасия Борисовна, была из Нижегородской губернии. Вообще, у нас по маминой линии была просто огромная семья – Чижкины, с довольно интересной историей. Ее отец, Борис Борисович Чижкин, еще в годы крепостного права полностью отслужил срок в армии - 25 лет, и, вернувшись домой, женился, и настрогал двенадцать душ детей. До армии он работал кузнецом, а в армии служил оружейным мастером, прошел несколько войн. И вернувшись со службы в свое родное село, опять стал работать кузнецом, но кроме своей основной работы, у него было еще и увлечение – он делал ружья. Причем, видно, делал их очень хорошо, потому что как-то он сделал ружье в подарок своему помещику, а тот перед соседом на охоте и похвастался. Тот увидел, что ружье, действительно, очень хорошее, и потом инкогнито приехал непосредственно к нашему деду: - «Сможешь сделать для меня такое же?» - «Смогу», и сделал ему ружье даже еще лучше прежнего. Тогда этот помещик, пораженный мастерством деда, выкупил его с семьей, и дал им всем вольную. Дед организовал свое небольшое производство, и стал работать вместе с сыновьями. За талант и мастерство его уважали все люди в округе, а меня назвали в честь него. Но дед был неуемный по характеру человек, и в поисках лучшей доли наша семья начала переезжать с места на место, и так оказалась в Минеральных Водах. Тут познакомились и поженились мои отец с матерью, родились все мои братья и сестры, казалось жизнь, принимала свой размеренный ход, но в 1932-1933 два года подряд была страшная засуха, и случился неурожай и сильный голод. Об этом рассказывать - страшное дело… Люди на ходу умирали… Рабочим тогда на есь день давали пайку хлеба – 400 граммов, а иждивенцам всего по 200… Хотя это и хлебом-то было нельзя назвать: какая-то смесь из сои, картошки, а других продуктов почти и не было… Мы, конечно, на своем огородике пытались что-то выращивать, кукурузу, еще что-то, но почти ничего не росло… Но вот как-то нам так повезло, что у нас в семье никто от голода не умер. Иногда, правда, наш дядя тоже, кстати, Борис Борисович, работавший в ту пору мельником, нас поддерживал, привозил нам немного муки или кукурузы, но это было очень редко. И тогда родители приняли решение переехать на родину матери в Нижегородскую губернию, все-таки там с продуктами было значительно лучше. Вначале туда уехали мои старшие братья Петр и Николай. Они пошли работать, немного там уже закрепились, и в январе 1933 года мы туда переехали уже всей семьей. Только самый старший брат Михаил, он был 1907 г.р., остался жить со свой женой в Нальчике. Он окончил какой-то журналистский факультет и работал в газете. Приехали мы в самый разгар суровой русской зимы: снег, дикий мороз… Для нас, родившихся на юге, все это было в диковинку, и поначалу было очень трудно и непривычно. Стали жить в поселке Разино Лукояновского района. Отец и братья пошли работать на завод. Мы то думали, что сбежали от голода, но и здесь в 1934 было очень тяжелое положение с продуктами, хотя и не такое, конечно, как на юге. Окончил в нашей Разинской школе семь классов, учился хорошо, особенно мне нравились математика, физика и литература. До сих пор помню нашего прекрасного учителя – Федора Николаевича Цыпляева, который нам преподавал математику и физику, а его жена, Зинаида Александровна, преподавала нам литературу и русский язык. Вы тогда уже задумывались, кем хотите стать? Я думал стать механиком, как и многие у нас в семье, меня всегда тянуло к этому ремеслу. Период репрессий вам чем-нибудь запомнился? Среди ваших родных, знакомых тогда никто не пострадал? Нашу семью репрессии никак не затронули, но я знаю, что у нас в поселке арестовывали людей, причем, делали это ночью. Ходили такие разговоры, и мы об этом знали. За моей сестрой Симой ухаживал один парень, так его отчима, он был какой-то бывший юрист, арестовали, и с концами… Ни слуху ни духу… За что, как, чего?.. А в школе, например, я знаю, что у моего одноклассника Шурика Кукинова арестовали отца, он работал главным инженером леспромхоза. Но его, кстати, я потом встречал где-то в 1949-50 году, когда вернулся домой из армии, и он мне рассказал, что Саша уже тогда работал чуть ли не в Академии наук. Шурка действительно, был очень одаренный мальчик. Сам щупленький, маленький, но учился всегда исключительно. Никогда ничего не записывал, а только слушал учителя, но все запоминал, и сразу мог пересказать. Так что эти репрессии не особо повлияли на наше мировоззрение. Мы были ярыми патриотами своей страны, и руководству, Партии и лично Сталину верили безгранично. Прошли все ступени партийной «этажерки»: пионерия, комсомол, я, например, до сих пор очень ясно помню тот день, когда меня принимали в школе в Комсомол… Будто вчера это было… Чем вы стали заниматься после окончания школы? Мой брат Сергей 1921 г.р. поступил в Дзержинске в Черноречинский химтехникум, и меня тоже сагитировал туда поступить. Я поступил, учился на техника-механика химического производства, но проучился там совсем недолго, где-то одну четверть. Кажется, в 1940 году ввели платное обучение, и мне пришлось учебу в техникуме бросить, потому что вытянуть плату за нас двоих у семьи не было никакой возможности: старшие братья были в армии, отец уже вышел на пенсию, так что помочь было некому, поэтому решили, дать Сергею возможность окончить учебу. Что делать? Приехал я домой, прокантовался там пару зимних месяцев, а уже весной оба брата вернулись из армии. Брат Николай 1912 г.р. шесть лет отслужил на Черноморском флоте, а Петр 1915 г.р. служил в танковых войсках. Николай устроился в Горьком на огромный «112-й» завод, и где-то в апреле 1941 года я тоже пошел работать на этот завод учеником фрезеровщика. Я работал в цехе приспособлений огромного 2-го механического цеха, мы делали различные измерительные приборы для рабочих нашего завода. Что сказать, работа была интересная, мне нравилась, к тому же у меня был очень хороший наставник. Как жилось в материальном плане перед самой войной? Надо сказать, что в последние год-два перед самой войной жить стали заметно лучше, жизнь, что называется, начинала налаживаться. В продаже появлялись разные товары, которые можно было купить без ажиотажного спроса. У людей появилась возможность отдыхать, устраивались различные массовые гуляния, хотя жили мы по-прежнему очень и очень скромно. Праздников, например, в сегодняшнем понимании не отмечали, устраивали только торжественный обед, к которому мама пекла пирогов и все. Нам дали двухкомнатную заводскую квартиру, там тогда были стандартные четырехквартирные избы, и вот в этих двух комнатах мы всемером и жили. Кроватей даже на всех не было, поэтому нам, детям, стелили прямо на полу, но мы не роптали, примерно так все тогда жили, так что это было в порядке вещей. Выращивали на своем участке картошку, что-то еще, и что нас особенно спасало, то, что мы всегда держали корову. Тогда считалось, что если в семье держат корову, значит, есть определенный достаток, есть большой «приварок» к столу: молоко, сметана, масло. Мы с братом и с другими ребятами жили впятером на съемной квартире в Сормово, я ему отдавал свою зарплату, а он мне выдавал деньги на какие-то нужды, был вроде моего казначея. Зарплата у меня была «учениковская&raqo;, рблей сто двадцать, если не ошибаюсь. Одевать себя на эти деньги я не мог, но на питание мне вполне хватало. А вот квалифицированные рабочие получали значительно лучше, так что стремиться было к чему, но тут началась война… Вул Иосиф Исаакович  И.В. - Родился 20/8/1921 года в местечке Липовец, что находится в 40 километрах от Винницы, недалеко от железнодорожной станции на пути из Киева в Умань. Липовец - это небольшое местечко, которое одно время называлось городом, был районным центром, и на его окраине, называвшейся Скакункой, в подвале бывшего пивоваренного завода жила наша семья. Мой отец был сыном раввина из местечка Вахновка, до революции работал агентом известной компании "Зингер", но после того как закончилась Гражданская война, он долго не мог найти себя в новом мироустройстве, и в итоге, перепробовав несколько профессий, стал работать в школе. Фамилия наша - Вул - славянского происхождения, вернее сказать c типично сербским корнем, и меня не раз спрашивали, откуда наша семья прибыла на Украину. Рос я нелюдимым ребенком, читать научился еще до школы, и все свободное время читал все книги подряд, независимо от содержания и возраста, для которого книга была предназначена. Окончил еврейскую школу-семилетку, и потом продолжил учиться в украинской школе-десятилетке, учебу в которой я закончил с аттестатом в золотой рамке, что приравнивалось к золотой медали в последующем. Эта рамка действительно была на вес золота: она давала право поступать в любое высшее гражданское учебное заведение без экзаменов. В 1938 году я приехал в Киев, поступать в Киевский Государственный Университет, который тогда носил имя знаменитого полярника Отто Юльевича Шмидта Огромное здание университета находилось по улице Короленко, и я помню, как сегодня, свои первые шаги в этой "Alma Mater". Просторный зал приемной комиссии.Я, пославший по почте свои документы, и, как владелец отличного аттестата, освобожденный от экзаменов, прибыл по вызову в Университет, где меня ждал неприятный сюрприз: я увидел себя в списках студентов какого-то странного нового отделения - трехгодичного. В полном недоумении я отошел от стенда со списками зачисленных на учебу - почему трехгодичное? ведь все учатся по пять лет.
__________________
"С твердой верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской" Николай
|
 |
| Закладки |
| Метки |
| лучший правитель России, последний русский царь, Распутин, убит большевиками, Царь-Мученик |
|
|
Линейный вид
