Антиномии русской судьбы

[Вика]

Религия и политика

В 2005 году президент России В.В.Путин публично назвал распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века. Я думаю, что такой катастрофой был распад Российской Империи в феврале-марте 1917 года. Советский Союз пытался - в рамках своей идеологии и крайне жесткими средствами - ее восстановить. Что касается современной России, то она оказывается (нравится это кому-либо или нет) наследницей и преемницей обеих империй.

Целят в коммунизм, а бьют по России

Не так давно в одной телепередаче мне пришлось услышать формулу «нация, у которой нет ничего святого, не имеет права на существование». Поначалу этот афоризм показался блестящим, но чем дольше я его обдумывал, тем меньше он мне нравился. В конце концов я пришел к выводу, что с этой мыслью следует обращаться очень осторожно. Кто и по каким признакам будет судить народные святыни? Сама нация в целом, её «лучшие люди», успех этой нации в том или ином деле (в истории), наконец, другие нации? Однако «лучшие люди» могут ошибаться, а другие нации, скорее всего, будут заведомо пристрастны...

Нынешняя ситуация вокруг России весьма напоминает такой пристрастный суд. Решительно расставшись с имперской идеологией и растеряв союзников, Россия сама накликала на себя подобных судей. И внутри и снаружи ей, что называется, не дают успокоиться. Особенно отличаются в этом наши «бывшие братья» из ближнего зарубежья («новая Европа»), а внутри страны - доморощенные критики собственного Отечества. То ли ряд круглых дат (70-летие договора Молотова-Риббентропа и начала Второй мировой войны) их озаботил, но они дружно навалились как на традиционные для них темы, так и на относительно новые, во всяком случае, в массовом радио- и телеэфире. Россия - «тысячелетняя раба», цари-крепостники, революция как бунт некультурной черни, и особенно сталинизм - вот хорошо объезженные коньки наших свободолюбивых умников. Теперь к ним прибавилось принижение русской Победы во Второй мировой войне и оправдание предателей, служивших в СС. В июле 2009.г. парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию «Воссоединение Европы», в которой фактически уравняла фашистскую Германию и советскую Россию в качестве зачинщиков мировой бойни. С таким же успехом можно обвинить в развязывании Второй мировой войны Польшу Пилсудского, заключившего в 1934 году договор с Гитлером, или Англию с Францией, отдавших ему четыре года спустя Чехословакию...

Что же действительно для России и русского народа свято, и заслуживают ли они суровых приговоров?

Впрочем, и отечественные «друзья народа» не остаются в стороне. В мае 2009 года в «Литературной газете» была опубликована обширная статья «В отсутствие воли к борьбе» известных специалистов по национальному вопросу Т. и В. Соловей. Красной нитью через их текст проходит утверждение абсолютной чуждости и даже враждебности российской империи (во всех её исторических формах, включая советскую) интересам русского народа. Авторы, правда, оговариваются, что «причудливое соединение вражды и отчуждения с сотрудничеством и взаимозависимостью народа и государства составило в подлинном смысле диалектику русской истории», однако фактически всю силу своей аргументации направляют на доказательство изначальной и постоянной чуждости русских их собственному державному строю (и наоборот). Ещё цитата: «С середины ХУ1 века по 90-е годы ХХ века имперское государство существовало и развивалось исключительно за счет эксплуатации русских этнических ресурсов - эксплуатации, носившей характер поистине колониальный». Редкие обращения к национальной тематике, вроде «бюрократического национализма» Николая Первого, «русского стиля» Александра Третьего или сталинского национал-большевизма, с точки зрения авторов, не более чем приманки, но никак не направляющий принцип. В общем, вольно или невольно, Т. и В. Соловей выносят смертный приговор русскому национализму, который не только не способен был сопротивляться давящей мощи державы, но и внутри себя заключал некую «экзистенциальную червоточину», обусловившую его интеллектуальную и политическую слабость, отсутствие воли, и, как следствие, вечные расколы, предательство и взаимную ненависть. Попытаемся ещё раз обдумать эти темы. Может, тогда станет яснее, что же действительно для России и русского народа свято, и заслуживают ли они вышеприведенных суровых приговоров?

[Вика]

История как оружие современной политической борьбы

В декабре 2008 года телеканал «Россия» провел весьма убедительное - и прекрасно аргументированное - обсуждение образов и дел наиболее известных деятелей отечественной истории. Цифры последовавшего затем всенародного (50 млн. человек) голосования «имени России» говорят лучше слов: из двенадцати деятелей нашей истории народ выбрал четырех царей и двух генсеков, среди которых такие «крутые», как Иван Грозный, Петр Великий и Иосиф Сталин. Помнится, в начале 90-х годов один из известных московских деятелей после неожиданного для него результата выборов (победа партии Жириновского) «приласкал» свою страну с телеэкрана: «Россия, ты одурела!». Может, он был прав?

Вот тут-то и выходит на поверхность своеобразие русской истории - и современности - которого то ли не могут, то ли не хотят понять либерал-демократы и национал-демократы всех времен. Их главная ошибка - неумение мыслить конкретно, в полноте истины, которая - особенно применительно к России - как правило, не укладывается в рамки одного категорического суждения, и нуждается, как сейчас говорят, в множественном дискурсе, то есть в системе взаимодополняющих суждений. В свое время наш выдающийся филолог и историк Г.Д.Гачев назвал это способностью пойти на подвиг противоречия, однако это не у каждого получается...

Для «русских европейцев» вся история русского Православного Царства есть нечто враждебное русскому народу

В самом деле, какую бы эпоху (или выдающегося деятеля) в истории (и современности) России мы ни рассматривали, мы тут же обнаружим внутреннее противоречие (разнонаправленные векторы) в её/его продуктивном действии, служащие предметом ожесточенных споров не только социологов, философов и политиков, но и «широких масс трудящихся». И спорам этим не видно конца.



Для «русских европейцев», например (и, как оказалось теперь, для убежденных этно-националистов) вся история русского Православного Царства есть нечто изначально враждебное русскому народу, да и всем остальным цивилизованным народам вообще («рабовладельческая империя»). Для русских православных христиан - то есть для подавляющего большинства русских - отечественная история и государственность, от св. Владимира до Иоанна, от Иоанна до Петра, и от Петра до свщм. Николая есть их собственная, народная история, русский религиозный и державный выбор. Для либералов Февральская революция - долгожданное освобождение от ига царизма, Октябрь - сатанинское наваждение, а белые генералы Гражданской войны - подлинные национальные герои. Для монархистов-патриотов Февраль - предательство великой Российской империи, а Октябрь - логическое продолжение Февраля. Последующая сталинская сверхдержава для коммунистов - предмет гордости, для либералов - концлагерь, а для многих наших современников -- наследница целого ряда имперских традиций в их извращенной форме. Наконец, Вторая мировая война для патриотов - война России-СССР с оккультным нордическим рейхом, а для «внутренних» либералов (и их вдохновителей из ОБСЕ) - совместное предприятие Гитлера и Сталина против цивилизованной Европы, за которое фашистская Германия и Советский Союз - обе тоталитарные диктатуры - несут равную ответственность.

Сведем для наглядности эти противоречия в таблицу, расположив в левой её стороне известный отрицательный тезис, а в правой - не менее известный положительный:

http://www.rus-obr.ru/idea/6257

[Вика]

История и философия. Как это понимать?

В свое время великий немецкий диалектик Гегель написал статью «Кто мыслит абстрактно?», которую я советую время от времени перечитывать всем скорым на расправу радикалам. Приведу небольшую выписку из неё: «Эй, старая, ты торгуешь тухлыми яйцами», - сказала покупательница торговке. «Что? - вспылила та, - мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты? У которой отца вши заели, а мамаша якшалась с французами? <...> Короче, она не может допустить в покупательнице ни зернышка хорошего.

Она и мыслит абстрактно - подытоживает в покупательнице все, начиная с шляпок, кончая простынями, с головы до пят, вкупе с папашей и всей остальной родней, - исключительно в свете того преступления, что та нашла ее яйца тухлыми. Все оказывается окрашенным в цвет этих тухлых яиц, тогда как те офицеры, о которых говорит торговка (если они вообще имеют сюда какое-либо отношение, что весьма сомнительно), предпочли бы заметить совсем иные вещи...» (1).

Н.А. Бердяев в своей книге «Судьба России» писал, что Россия может быть охарактеризована только противоречиями

Если перевести этот веселый рассказ на философский язык, то придется ещё раз подтвердить, что истина конкретна. Легче всего взять одно («белое» или «черное») определение какого либо события или лица, и дать ему на этом тощем рассудочном (а точнее сказать, обывательском) основании категорическую оценку, как это и сделала упомянутая торговка. Где уж «торговочному» рассудку додуматься, что любая вещь - и уж тем более великие исторические события и люди - содержат в себе множество противоречивых определений, действий, последствий, знать и судить которые во всей полноте может только сам Господь. В начале ХХ века выдающийся русский богослов и философ о.П.Флоренский употребил для характеристики подобной ситуации термин «антиномия», означающий по-гречески противоположность в самой сущности вещей (противостояние в законе), а Н.А. Бердяев в своей книге «Судьба России» прямо писал, что Россия может быть охарактеризована только противоречиями. «Эвклидовскому» человеческому уму (ratio) действительно трудно вместить в себя единство, а иногда даже тождество указанных определений. Впрочем, для этого не надо быть Николаем Кузанским, учившим о совпадении противоположностей в Абсолюте - достаточно прислушаться к словам Писания о том, что первые будут последними, а последние первыми. Господь создал это мир настолько таинственным и творчески-напряженным, что он не выдерживает однозначных суждений, если только они не прямо продиктованы Высшим Разумом. Не случайно в Евангелии почти отсутствуют формально-логические (субъектно-предикатные) определения: божественный Логос изъясняется большей частью притчами. Высшая Истина содержит в себе всю полноту суждений, которая для нашего конечного и грешного ума неизбежно распадается на отдельные части. Можно до бесконечности спорить об «имени России» и о самой России, противопоставляя друг другу левые и правые стороны приведенных антиномий - эти споры слишком напоминали бы прения остроконечников и тупоконечников в известном романе Д.Свифта, если бы они не приводили к расколу общества и, в конечном счете, к холодным и горячим гражданским войнам. Тем более, когда в дело вступает конфессиональный или политический радикализм, видящий истину исключительно в самом себе, в своей резкой и, как правило, непримиримой абстракции (2).

Постараемся по мере сил разобраться в существе приведенных антиномий, не претендуя на их окончательное разрешение - повторяю, это дело не человеческого, а божественного разума - а стремясь хотя бы более или менее правильно их осмыслить, не нагромождая в то же время новых непреодолимых разногласий.

[Вика]

Православный царь как русский человек

Если начать с «основного звена», как выражались классики, то главная ошибка ниспровергателей России (как либералов, так и этно-националистов) - это отделение личности от Бога и государства. Личность ведь не просто самодовлеющая юридическая или телесная единица (особь), своего рода Робинзон в окружении дикарей, претендующих на его священные права. Личность в православно-русской цивилизации есть индивидуальное преломление «симфонического» (по выражению Л.П.Карсавина) образа народа. Точно так же народ не сводится к своей этнической, биологической составляющей. Исторический народ (суперэтнос) - это нация, обладающая религиозным, культурным и государственным самосознанием. По существу, именно об этом твердили все сколько-нибудь чуткие к своеобразию своего отечества мыслители XIX - ХХ веков, причем как традиционалисты, так и либералы. Именно К.Кавелину - теоретику русского либерализма - принадлежит глубокая формулировка (правда, со ссылкой на славянофила Ю.Самарина): «В идеале русском представляется самодержавная власть, вдохновляемая и направляемая народным мнением. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого названия, как - самодержавной республики» (3).

Главная ошибка ниспровергателей России - это отделение личности от Бога и государства

Вот в этом всё дело. Русское государство - это всегда Царство, не только в форме истинной народной монархии (Третий Рим), но и в модусе петербургского абсолютизма, и даже в превращенной форме советской власти («диктатура пролетариата») или нынешней псевдоморфозе «демократической» России (своего рода цезаризм). Либералы и националисты дружно молчат о том, что у них идет игра на понижение человеческого образа: личность (юридическая или биологическая) оказывается абсолютной самоцелью, своего рода causa sui (причиной самой себя). Вот тут-то и выходят на поверхность парадоксы русской истории - и современности. Недаром царская власть на Руси держалась так долго и прочно: православный народ предпочитал царя власти денег.

Наверное, нет в нашей истории фигуры более противоречивой, чем Иоанн IV Грозный. Слов нет - крутой государь был Иван Васильевич. Однако именно он избавил Русь от давления остатков Орды, начал освоение Сибири и сделал попытку выйти к Балтике. Что же касается его легендарной жестокости, то современники Иоанна на тронах самых передовых европейских стран значительно его перещеголяли. О Варфоломеевской ночи, устроенной по приказу французского короля Карла IX, я уже не говорю. В соседней Англии, в царствование короля Генриха VIII, объявившего себя главой английской церкви, происходило безжалостное «огораживание» крестьян, когда их сгоняли с земли, перемещая в «работные дома» (прообраз будущих трудовых лагерей), а несогласных просто вешали вдоль дорог сотнями...

Русское государство - это всегда Царство

Не менее грозный царь - Петр Великий: достаточно сказать, что в ходе петровской революции население страны уменьшилось почти на четверть. Именно Петр разрушил древнюю православную симфонию Церкви, народа и державы, отменил патриаршество и пытался построить нечто вроде европейского абсолютизма в протестантском духе. Однако где бы мы были сейчас без Петра? Можно сколько угодно осуждать его кровопийство («указы написаны будто кнутом», «утро стрелецкой казни», «варварская борьба против варварства»), или считать, что Святая Русь после него кончилась, а Церковь в параличе - всё последующая судьба Отечества подтверждает его общерусскую и мировую правоту. Петровская Россия - Русь Серебряная, с её Санкт-Петербургом, Пушкиным, Достоевским и Блоком - это вечный памятник воле и делу Петра. Конечно, часть народа заподозрила в Петре антихриста и затем ушла в «леса» и «на горы», чтобы не участвовать в его делах, но это разговор особый. Что касается «большой» истории России, магистральной линии ее вселенского служения, то нет сомнения в том, что функциональные петровские преобразования, и прежде всего заимствование западных технологий, лишь модернизировали Россию, но не убили Святую Русь. Непостижимо для ярых реформаторов («перестройщиков»), и, может быть, для себя самого - Петр оставил в неприкосновенности сердцевину Святой Руси, хотя и переодел столицу по-немецки. В голове самого Петра клубилось чудовищное смешение «французского с нижегородским», так что расчерченные по линейке невские першпективы поразительно сочетались у него чуть ли не с ордынскими приемами вестерниации подданных. Подобно неверующему священнику, совершающему Божественную Евхаристию, Петр Великий объективно подтвердил смысл русской истории как Крестоношения. В таком плане Петр Александрович Романов стал первым русским интеллигентом, предшественником того же Родиона Романовича Раскольникова, который ведь тоже земного рая («парадиза») захотел и для этого через кровь переступил. Конечно, до появления целого сословия людей, отличающихся «идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей» (Г. П. Федотов), в XVIII веке было еще далеко, но в этот сумбурный век как бы пресуществились основные темы русского раскола XVII столетия; в таком контексте верна мысль, что XVII век ведет к семнадцатому году.

Функциональные петровские преобразования лишь модернизировали Россию, но не убили Святую Русь

Теперь о Николае Первом - ещё одном излюбленном персонаже либерально-демократических страшилок. В декабре 1825 года, в самом начале своего царствования, он подавил государственный мятеж, грозивший России не меньшим хаосом, чем 1917-й - и заслужил вечную ненависть революционеров всех мастей. Если либералы прозвали его «жандармом Европы», то как назвать вдохновителей англо-французской агрессии против России в Крымской войне - тех самых «светочей прогресса», которые так нравятся нашим свободолюбцам? Может, это была благодарность Европы за освобождение от Наполеона? Кстати, именно при Николае Первом Пушкин перестал быть другом декабристов, стал другом царя, официальным историком Империи и написал грозные стихи «Клеветникам России». Именно в царствование Николая Первого Гоголь сложил свою поэму о Руси-тройке. И памяти Николая Павловича посвятил благодарственную статью выдающийся русский мыслитель В.С.Соловьев - кстати, сам во многом западник.



Наконец, последний законный русский Государь - Николай Второй. Вероятно, никто не вынес - и уже при жизни - столько клеветы и оскорблений, как он. Волею Промысла, Николай Александрович Романов оказался «крайним» в той цепи нисхождения (инволюции) нашей (и общеевропейской) истории, которая вела (и ведет) от христианской монархии к сетевой власти олигархических кланов - «новому прекрасному миру». Ни Иоанн Грозный, ни Петр Великий, ни Николай Первый не смогли бы удержать рушащуюся с религиозно-онтологического «верха» к прагматически-буружуазному «низу» Империю - разве что несколько задержать («подморозить») это падение. Его пресловутое отречение - акт, направленный на спасение русской крови от междоусобицы в условиях, когда большинство правящей элиты (как «правые», так и «левые») уже вошло в зону социального соблазна, подтолкнув туда же и уставший от затянувшейся войны народ. Между прочим, если бы Россия сохранила набранную в начале ХХ века экономическую динамику, она, как подсчитано специалистами, к 40-м годам ХХ века вышла бы на первое место в Европе (или даже в мире) по уровню своего хозяйственного и технологического развития. И до Москвы и Волги немцы в Первую войну не дошли - бои шли в Галиции и Польше. Но Бог судил иначе, и священномученик Николай причислен теперь к лику святых вместе со всем своим зверски убитым семейством.

Пресловутое отречение Николая II - акт, направленный на спасение русской крови от междоусобицы

Нравится нам это или нет, Россия - страна веры и верности (или их нарушения), но не идиллия «общественного договора». В отличие от Запада, где гражданин и государство суть равноправные юридические лица (государство как «ночной сторож»), русский человек не столько независимый гражданин («Смит против Соединенных Штатов»), сколько воин («мобилизованный и призванный») своего соборного церковно-государственного целого. Воин-солдат, в отличие от гражданина, дает присягу («прежде думай о Родине, а потом о себе»), поэтому эмиграция в другие, неправославные по своему устроению, страны издавна квалифицировалась на Руси как предательство, бегство с поля боя. Национальная государственность сознательно (и ещё больше - подсознательно) воспринималась (и до сих пор воспринимается) народом как воплощение Удерживающего от тайны беззакония, грядущей в мир. (2 Фесс.2,7). В классическом народном представлении московский царь или петербургский император- это сакральные религиозно-политические фигуры, стоящие рядом с патриархом (симфония властей) в деле спасения Святой Руси, а не просто «регуляторы рынка», как это оказалось в Европе после буржуазных революций XVII - XVIII веков.

[Вика]

Февральский разгуляй

Русский двадцатый век, начался, как известно, с японской войны и революции 1905 года. «Кровавое воскресенье» 9 января было подготовлено революционным подпольем, которое само впоследствии с возглавлявшим провокационное шествие к Зимнему дворцу священником Гапоном и расправилось. «Свободолюбцы» и японцы действовали в одном направлении - воевали против великой Империи. Именно тогда многолетняя либерально-революционная пропаганда - от Радищева до социал-демократов - дала свои первые плоды: забастовки, убийства жандармов, восстания на флоте, паралич хозяйственной жизни, бунты инородцев. Слава Богу, что революцию 1905 года не дал довести до конца простой русский народ, благословленный на это св. Иоанном Кронштадтским (пресловутая «черная сотня»). В то же время «прогрессивное общество» рукоплескало террористам, посылало поздравления с победой в войне японскому императору и издавало декадентские журналы в стилизованной японской обложке...

Россия - страна веры и верности (или их нарушения), но не идиллия «общественного договора»

Конечно, в тогдашней России были и другие интеллектуальные силы, которые предупреждали либеральную (диссидентскую, говоря современным языком) интеллигенцию, что добром дело не кончится. В 1909 году в Петербурге вышел знаменитый сборник «Вехи», где лучшие русские умы (кстати, сами бывшие марксисты и либералы) призывали отечественных «демократов» одуматься и не доводить дело до нового взрыва. Но куда там! На них дружно накинулся объединенный фронт «борцов за народное счастье», от Милюкова до Ленина. Мудрые предостережения веховцев были искусно замолчаны или дискредитированы, все «порядочные люди» с ума сходили от ненависти к «царизму», и 2/15 марта 1917 года, надев красные банты, поздравляли друг друга с освобождением. Одновременно питерские народные массы громили полицейские участки, выпускали их тюрем уголовников, весело гуляли по улицам и всласть угощались из царских погребов. Собственно, это была первая в новом веке хорошо срежиссированная «оранжевая» революция...

Отрезвление наступило быстро, всего через восемь месяцев. К октябрю того же года Россия была доведена до полного развала. После позорного мартовского предательства (в котором участвовали видные думцы и ряд высших офицеров, нарушивших присягу, в том числе некоторые будущие вожди белой армии) и вынужденного отречения законного Царя на пространстве от Польши до Тихого океана образовалась гигантская «черная дыра», государство распадалось на глазах, солдаты и матросы убивали своих офицеров, крестьяне жгли помещиков, и пр. Это и была главная русская трагедия ХХ столетия, в которой повинны многие тогдашние деятели, от крайне левых до крайне правых. Загнали-таки Россию в болото взбунтовавшиеся «фармацевты» (словечко А.Блока). После падения законного царя Милюков, Керенский и К. попытались слепить умеренную парламентскую республику из распадающейся Евразии - но их власть на глазах сужалась, как шагреневая кожа. Уж на что ненавидел большевиков Иван Бунин, доходя в «Окаянных днях» до социального расизма («белая» русофобия), однако даже он указал настоящих виновников русской трагедии 1917 года - тех самых деятелей «прогрессивного блока» в широком смысле слова, которые много лет раскачивали в разные стороны корабль Российской Империи и в конце концов потопили его (4). «Кругом трусость, измена и обман» - записал Государь в дневнике в день отречения. Начали эту измену планировавшие цареубийство декабристы, продолжили «шестидесятники-семидесятники», поклонявшиеся дарвиновской обезьяне, а закончили респектабельные думцы-«демократы», арестовавшие законного Царя и отправившие его на заклание.

Не могу не привести в этой связи удивительно точные слова А.С. Изгоева из статьи «Социализм, культура и большевизм» (сборник «Из глубины», написанный авторами знаменитых «Вех» летом 1918 года уже по следам революции, против которой они в свое время предупреждали): «Все главные политические, социально-экономические и психологические идеи, в которых столетие воспитывалась (и продолжает воспитываться до сих пор - А.К.) русская интеллигенция, оказались ложными и гибельными для народа <...> Напрасно интеллигенция пытается спасти себя отводом, будто она не отвечает за большевиков. Нет, она отвечает за все их действия и мысли. Они лишь поставили точки над i, вывели все следствия из посылок. Добросовестность велит признать, что под каждым своим декретом большевики могут привести выдержки из писаний не только Маркса и Ленина, но и всех русских социалистов и сочувственников как марксистского, так и народнического толка. Единственное возражение, которое с этой стороны делалось большевикам, по существу сводилось к уговорам действовать не так стремительно, не так быстро, не захватывать всего сразу. Это - не принципиальные возражения, а оговорки трусливого оппортунизма. Чхеидзе, Чернов, Церетели, Скобелев, Некрасов, Керенский говорили и проповедовали то, что принципиально должно было привести к господству большевизма, решившегося наконец воплотить в делах их речи» (5).

«Кругом трусость, измена и обман» - записал Государь в дневнике в день отречения

Что можно к этому добавить, кроме того, что большинство современных историков рассматривает февраль и октябрь семнадцатого года не как две, а как одну революцию. Причем революция эта была не только (и даже не столько) политическая или даже социальная - это был системный религиозно-мировоззренческий и экзистенциальный переворот, разрушение последнего в Европе христианского Царства. Англичане и французы казнили своих королей лет на двести раньше, но они уже оказались к тому времени de facto вполне буржуазными, а значит, и нехристианскими, по сути, цивилизациями. Русская монархия в 1917 году пала не «оттого, что слишком долго опиралась на политическое бесправие дворянства и гражданское бесправие крестьянства» (6) - это социологически правильное, но метафизически (и метаисторически) поверхностное объяснение. Либеральная «прогрессивная общественность» в России восстала, прежде всего, против духовной власти Удерживающего (Катехона) на одной шестой части планеты - потому падение российской Империи и было таким катастрофическим.

[Вика]

«Совдепия»: исчадие ада или расплата за либеральный погром?

Итак, красный октябрь только довел до логического и политического конца те мечты и воззрения «передовой просвещенной» части общества, которые она лелеяла по меньшей мере всю вторую половину XIX и начало ХХ века. Попытавшись в феврале семнадцатого года воплотить их на практике, то есть разрушив традиционную и успешную для России (и для русского народа в том числе) монархическую государственность, эта интеллигентская власть оказалась полностью несостоятельной - одинаково в военном, экономическом и, особенно, в идейном плане. Либеральные бредни о «правовом государстве» на манер французской республики в стране, привыкшей жить по вере или воле (царь, монах, крестьянин и казак-разбойник как главные действующие лица Святой Руси), свидетельствовали, прежде всего, о непереходимой пропасти между «белой» и «черной» костью в России, между её «мозгом» (во многом, к сожалению, импортированном из германских университетов) и всем остальным органическим составом нации. «Страшно далеки они от народа» - эта характеристика декабристов со стороны г. Ульянова-Ленина бьёт в самую точку. Вот характерные слова бывшего царского генерала - персонажа философского полилога С.Н. Булгакова «На пиру богов» (лето 1918 г.): «Россия есть царство или же её вообще нет. Этому достаточно научило нас Смутное время. Этого не понимали только тупоголовые самодовольные «вожди» (интеллигенты-либералы - А.К.), которые самоуверенно расположились после февраля в министерских креслах, как у себя дома. Но пришли другие люди, менее хитроумные (большевики - А.К.), и без церемонии сказали: позвольте вам выйти вон. Ну, иных и помяли при этом - без этого перевороты не обходятся. А я вам скажу - и отлично сделали. Уж очень отвратительна одна эта мысль об «окадеченной», конституционно-демократической России. Нет, уж лучше большевики «style russe», сарынь на кичку! Да из этого ещё может и толк выйти, им за один разгон Учредительного собрания, этой пошлости всероссийской, памятник поставить надо. А вот из мертвой хватки господ кадетов России живою не выбраться б!» (7). Временное правительство во главе с «главноуговаривающим» Керенским почти сплошь состояло, как известно, из тайных и явных масонов. И не случайно, конечно, в красной армии царских офицеров и генералов воевало немногим меньше, чем в белой (включая, например, знаменитого генерала А. А. Брусилова, крупнейшего кораблестроителя А.Н.Крылова или подполковника Д. М. Карбышева, ставшего впоследствии советским генералом и показавшего себя героем в фашистском Маутхаузене) (8).

Россия есть царство или же её вообще нет. Этому достаточно научило нас Смутное время

Разумеется, «ленинско-троцкистская гвардия» - это настоящие демоны революции («красная» русофобия). Политику красного террора («диктатура пролетариата») развернули в октябре семнадцатого именно они. Начав с убийства Царской семьи, священников и заложников, они потопили затем в крови кронштадтское восстание, потравили газами тамбовских крестьян и расстреляли в августе 1921 г. крупнейшего русского поэта Н.С.Гумилева. Один из первых совдеповских концлагерей - знаменитый СЛОН на Соловецких островах - заработал на полную мощность уже в 1923 году. Вместе с тем, нравится это кому-либо или нет, именно большевики собрали рухнувшую в феврале семнадцатого Россию почти в прежних имперских границах. Вопреки наследственному интеллигентскому презрению к собственному Отечеству (9), а также поддержке германского генштаба и нью-йоркских банков, на которые они опирались, Ленин и Троцкий ввели «отчалившую» Русь в жесткие дисциплинарные берега, выиграв Гражданскую войну. Великая, Малая и Белая Россия, Средняя Азия и Кавказ к 1922 году опять стали частями единой страны. Это, как говорится, медицинский факт, спорить против которого невозможно. Если бы действия советской власти сводились к заговору пассажиров «пломбированного вагона», проехавшим в апреле 1917 года через линию фронта, и в котором действительно не было ни одного русского человека - и рассуждать было бы не о чем. Но дело идет о судьбе России, всего её многомиллионного народа вплоть до сего дня, и тут нужен Божий суд, который видит вещи в их полноте, и который будет произнесен в конце времен. В своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А. Бердяев квалифицировал советскую власть как превращенную форму русской идеи, и, по сути, он был прав. Смысл знаменитой Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и заключался в констатации этого факта, по сути признанного теперь зарубежной Церковью, воссоединившейся с Церковью московского Патриархата. В этом плане показателен многолетний спор двух ведущих русско-советских патриотических журналов, «Москвы» и «Нашего современника», первый из которых склонялся к «белой» России, второй - к «красной», но ни один из которых не был ни либеральным, ни этно-националистическим. Подлинно русский - это православный, утверждал Ф.М.Достоевский; вне христианства этнический (либеральный, коммунистический или языческий) русский есть в известном смысле «неудавшееся существо». Византинизм, европеизм, советизм в нашей истории, в конечном счете, - только формы (хотя и не «равночестные») русской идеи: живи не так, как хочется, а так, как Бог велит.

Вне христианства этнический русский есть в известном смысле «неудавшееся существо»

Проигрыш белых (то есть февралистов, кадетов-западников по своей идеологии) в гражданской войне - это кардинальное историческое событие, ещё ждущее своего полноценного анализа. На стороне белых в разразившейся войне было несомненное мужество, преимущества образования и военного опыта, значительные материальные ресурсы (адмирал А. В. Колчак при поддержке Антанты правил целой Сибирью, а генерал А. И. Деникин подходил к Москве). И все же белые проиграли - генералы бежали от бывших вахмистров... Многие винят в поражении белых «всемогущую» руку Троцкого как фактического агента мировой банкократии, но для философии истории несомненно, что военное дело решает в последнем счете дух воина. Во многих исследованиях по гражданской войне подчеркнута основная ошибка - или вина - белых: они не подняли Царское знамя. Более того, в большинстве белых армий монархическая идея оказалась фактически под запретом и под наблюдением контрразведки. Понятно, что на фоне рыхлой либеральной говорильни («общечеловеческие ценности») большевистское обещание жизни по справедливости предстало великой идеей, за которой чуялась потребная русскому сердцу Правда.

Для того чтобы осмыслить этот острый парадокс с разных сторон, следует отличать религиозные, мировоззренческие и практически-жизненные его проявления. Приведу в этой связи одно высказывание из сборника «Смена вех», вышедшего в Праге в 1921 г. и представлявшего собой опыт «белого» оправдания «красной» революции: «Революция преодолела все преграды, уверенно и властно вошла в русскую жизнь и накрепко укоренилась в ней. Удалось ей это как раз потому, что она не послушалась либералов и всех близких к ним по программе и темпераменту, а повела большую игру и поставила перед собой большие цели. Русского крестьянина и рабочего соблазнило не то, что он сам выдаст себе патент на умеренность и аккуратность в законодательном Учредительном собрании. Его соблазнила мысль пострадать за рабочих и крестьян, за униженных и оскорбленных всего мира. Чисто по-русски - пострадать. Он ничего не понимал, когда ему говорили: воюй с немцем ради себя. Он не верил, когда его призывали все взять себе ради его собственной выгоды. Но он поверил и взялся за оружие, когда ему сказали, что он призван убить зло в мире и насадить в нем вечную справедливость. Колоссальный рост государственного, национального, экономического и социального сознания народных масс в России за время революции - вот то неоспоримое и бесконечное ценное, что уже дала нам Великая Русская революция, построив в мучительном процессе своего творчества мощную социальную базу новой России» (10).

В руку России вкладывали коммунистический меч, а она его переделывала в православный Крест

Ныне, в начале XXI века, эти слова кажутся по меньшей мере двусмысленными. Но одно в них верно: русский народ не принял бы коммунизма, не искусился бы им, если бы в нем не было притягательной силы стояния за правду. Красная звезда и флаг с серпом и молотом - сплошь оккультные знаки - обращались в душе России в голгофский символ - вот где подлинное чудо русской истории, если воспользоваться формулой архимандрита Константина (Зайцева). Ленин, Сталин и Дзержинский, Луначарский и Ярославский вместе со всем их «чрезвычайным» аппаратом ничего не могли с этим поделать: в руку России вкладывали коммунистический меч, а она его - наперекор любой логике - переделывала в православный Крест. Это и почувствовали в происходящем патриотически настроенные царские офицеры.