Проект "Самый влиятельный интеллектуал России"

[Вика]

Интеллектуальная элита 2009

Первым этапом конкурса был отбор сотни наиболее влиятельных интеллектуалов. В современном обществе постмодерна нет и не может быть интеллектуального сообщества, какого-то единства, узкого круга. Поэтому отбор во многом носил случайный характер, чего не скрывали организаторы проекта, которые просто назвали людей, которые им показались достаточно влиятельными, чтобы быть включенными в этот список. Такой принцип отбора не хуже и не лучше любого другого. Если бы был объявлен конкурс на составление этого списка, то на этом конкурс можно было завершать: сложили все голоса, отданные за каждую кандидатуру, получили победителей. Но такой конкурс — это прежде всего игра. Это лишило бы его игрового момента, а потому сделало бы неинтересным. К тому же тогда снизилась бы массовость голосования, что тоже отрицательно сказалось бы на интересе к нему.

Отчасти для того, чтобы быть уверенными, что не пропустили кого-то важного, а отчасти — чтобы усилить игровой момент, авторы проекта предоставили участникам голосования право добавлять в список своих кандидатов. Мне кажется, что это было верным ходом. Благодаря этому одним из лидеров стала «черная лошадка», очевидно никому из высоколобых интеллектуалов не известная: Даниил Шеповалов (ник в ЖЖ — dryan, говоря по-русски — «дрянь»). Так что к организации проекта у меня претензий нет, они работали очень грамотно.

Впрочем, я уверена, что их постоянно спрашивали, почему они включили в список одних и не включили других. Это нормальная ситуация. Когда начался проект «Имя Россия», список претендентов на это звание состоял из 500 (что явно избыточно) исторических героев. При этом пресса была полна сомнений в правильности отбора. Интеллектуалов у нас много, представление об их влиятельности настолько расплывчато, что здесь сомнений в релевантности списка наверняка было еще больше. На самом деле, если уж совсем огрублять, этот список вообще непринципиален, поскольку социальное влияние даже лидеров, даже победителей очень и очень невелико, а иногда оно не просто нулевое — а отрицательное, как в случае с Шеповаловым. А вот это очень ценно, поскольку наше общество на всех его уровнях излишне серьезно, постмодернистские игры для него труднопереносимы. А тут вице-победитель — человек, о котором на портале «Луркоморье» — сниженном, пародийном варианте «Википедии», сказано буквально следующее: «Моральный ****, родившийся, по его же словам, вблизи могильника с ядерными отходами. Журналист, прославившийся своими статьями в журналах “Хакер” и “Хулиган”, состоящими из местами смешного стеба, мизантропии, черного юмора, самовозвеличения и эпатирования почтеннейшей публики». Чем не влиятельный интеллектуал постмодернистской эпохи? Но все-таки не он стал победителем проекта. Первая десятка по результатам голосования выглядит так:

Виктор Пелевин, писатель — 2133 голоса

Даниил Шеповалов, журналист — 1908 голосов

Леонид Парфенов, телеведущий — 1296 голосов (83)

Михаил Ходорковский, политик, публицист — 1274 голоса

Константин Крылов, публицист, писатель — 1267 голосов

Патриарх Кирилл — 1208 голосов

Сергей Капица, ученый, телеведущий — 1048 голосов

Александр Гордон, телеведущий 1042 голоса

Борис Стругацкий, писатель 1023 голоса

Эдуард Лимонов, писатель, политик — 917 голосов

Культовый писатель Виктор Пелевин победил с небольшим преимуществом. Как напоминание, что Россия славна своей великой литературой, писатели заняли половину десятки. От фантаста-классика Бориса Натановича Стругацкого — до еще одного писателя-фантаста, а еще и главного редактора одиозной газеты «Русский марш», члена Конгресса русских общин Константина Крылова. Крылова, пишущего под псевдонимом Харитонов, рекомендовал издательству «АСТ» сам Сергей Лукьяненко, автор ночного, дневного и пр. «Дозоров». Конечно, это влиятельный интеллектуал. Как и писатель-политик Эдуард Лимонов.

Как и положено обществу телезрителей, три позиции получили телеведущие. Причем один из них — почтенный профессор, сын нобелевского лауреата Сергей Петрович Капица. В нашем интеллектуальном винегрете (или на интеллектуальном Ноевом ковчеге) немало голосов досталось, как мы видим, и символам старой интеллигенции. «Очевидное — невероятное» выходит в эфир с 1973 года, об этой программе еще Высоцкий (несомненный властитель дум своего времени) более 30 лет назад написал незабываемую песню. Нашлось на этом ковчеге место и Патриарху всея Руси, и опальному политику Ходорковскому — причем они получили практически равное количество голосов (разница — в 66).

Так что список победителей конкурса «Самый влиятельный интеллектуал» получился разнообразным со всех точек зрения, разношерстным, как наше общество и его интеллектуальная элита. Но наиболее важными и показательными мне показались два факта.

Первый состоит в том, что среди лидеров мы видим кого угодно: от почтенных профессоров и классиков-шестидесятников до интернет-автора с ником dryan. Не видим мы только ученых-гуманитариев. Их голоса не слышны не только в обществе — они не очень заметны и в сообществе интеллектуальном.

А второй — это победа в конкурсе именно Виктора Пелевина — типичнейшего, наиболее яркого представителя эпохи постмодерна. В его книгах нет какой-то идейной платформы, которая в принципе и определяет заявленную в названии конкурса «влиятельность» в традиционном смысле этого слова.

Его идея — в ее отсутствии. Как отсутствует и сам автор, почти фантом, почти не существующий, ничего не говорящий о себе, о том, что он любит и чего не любит. Он почти не высказывается прямо, публицистически. Он не выступает на писательских или каких-то еще гуманитарных конференциях. Многие его читатели вообще не верят, что есть такой живой человек Пелевин — это почти чистый, почти дистиллированный знак, символ. Отсутствие слов — как раз то, что сегодня звучит громче, чем слова. Именно это делает Пелевина своеобразным символом эпохи. Символом, но не влиятельной фигурой, таковых сегодня просто не существует.

Голосование за почти случайно собранную сотню претендентов на звание наиболее интеллектуально влиятельной фигуры дала не случайный, а вполне закономерный результат. Не менее важный результат: мы увидели, кто не победил. И в этом несомненная заслуга организаторов этого интересного проекта.

Автор — социолог, доцент Высшей Школы Экономики

[Вика]

Громким сетевым голосованием, закрывшим уходящий год, стали выборы «самого влиятельного интеллектуала России» читателями портала Openspace. Претензий к выборам (и к результатам, разумеется) было много, но, во-первых, ни одни выборы без возмущенных реплик с места не обходятся, а во-вторых, на фоне знаменитого «Имени России», откуда организаторы с трудом убрали Иосифа Сталина, борьба за «влиятельных интеллектуалов» получилась едва ли не образцом fair play. Количество кандидатур каждый мог расширить произвольно (см. «пользовательский список»), накрутки были не просто аннулированы, но и предъявлены публике, а сомнения в победителях стоит отнести к разряду «дайте мне другой глобус». Глобусов, кстати, много, жаль только, что альтернативных версий списка «влиятельных интеллектуалов» мы так и не увидели.

«Первую десятку» Openspace, открывающуюся Виктором Пелевиным, замыкает Эдуард Лимонов, и из этого народного выбора можно сделать два – одинаково грустных – вывода.

Во-первых, никаких интеллектуалов в России не существует: этот термин у нас обозначает «лидеров мнений», умеющих складывать слова в предложения. Пелевин и Лимонов в данном случае выступают аналогом Аллы Пугачевой, с той только разницей, что от «примадонны» никто не ждет откровений о судьбах Родины или строении небесных сфер. Люди «оттуда», из реальности Пугачевой (писатель Веллер, например, или телеведущий Малахов) их то и дело произносят, эти откровения, но разве что смеха ради, кто ж в них поверит. И Пелевину, и Лимонову, и всем остальным победителям голосования – верят. Но интеллектуалы тут совсем не причем.

Интеллектуал – это, прежде всего, институт (не обязательно высшее учебное заведение, это может быть любая общественная или политическая институция, имеющая хоть какое-то влияние) и школа (не обязательно научная, но чаще всего – интеллектуальная, имеющая своих сторонников, оппонентов, медийные и оффлайновые площадки etc), и в этом смысле все победители голосования Openspace, кроме Сергея Капицы, зависли в воздухе. Ни за кем из них нет «крепкого», как говорили советские женщины, «тыла», они – интеллектуалы-одиночки, каждый из которых живет в собственной традиции (у Константина Крылова, например, эта традиция – русский национализм, а у Леонида Парфенова – им же придуманная журналистика, как бы кто к ней ни относился, снискавшая массу поклонников и подражателей).

На этом фоне особенно показателен провал вузов и современного научного сообщества – в рейтинге нет представителей МГУ, МГИМО, МИФИ, которые, мягко говоря, и существуют-то только затем, чтобы задавать интеллектуальные стандарты, – и крайнее недоверие общества к российским think tanks – ни ФЭП, ни ИНОП, ни ИНСОР, ни другие «фабрики мысли» (кроме ИНС с Крыловым) влиятельными интеллектуалами не обзавелись.

Разумеется, интеллектуалов за пределами «десятки» Openspace полно: Дан Медовников (журнал «Эксперт»), Вячеслав Глазычев (МАРХИ), Сергей Переслегин («Конструирование будущего»), но все они слишком сильно зависимы от своей среды, своей, если угодно, тусовки. Совокупность всех сред – от огромной пелевинской до скромной глазычевской – общего представления о «России интеллектуальной» не создают. Каждый пищит художественно из своего угла (что с того, что угол этот велик), собирает апологетов и ненавистников и остается в, казалось бы, навсегда уготованном ему гетто.

Исключение из этого правила в «десятке» Openspace только одно – патриарх Кирилл: он допущен, его слышат, но церковь – слишком специфическая структура, чтобы вместить всех интеллектуалов, которым хочется иной, кроме гетто, доли.

Леонид Парфенов и Александр Гордон, Константин Крылов и Борис Стругацкий – все они волей-неволей движутся путем Пелевина, который давно стал добровольным затворником: затворничество в общем – не самая худшая для русского интеллектуала участь, но она-то и лишает его свободы создавать институции и школы (на западе этим успешно занимаются все, кому не лень – от Майкла Мура и Нассима Талеба до Иммануила Валлерстайна до Элвина Тоффлера).

В этом и заключается «во-вторых»: сама среда в России столь монолитна, что исключает массовое признание идей и течений. На всем пространстве страны – от Калининграда до Владивостока – люди заняты одними и теми же проблемами, смотрят одни и те же телеканалы, сидят в одних и тех же «Одноклассниках» («Вконтакте», какие-то социальные сети mail.ru etc). Народ и партия, как водится, едины, предмет для спора отсутствует как класс, все желающие могут писать романы или тусоваться в Сети, где места хватит всем. В монолитной среде всеобщей частной жизни не рождаются большие идеи, так что интеллектуалам с их сложносочиненными предложениями приходится выискивать сумасшедших, которые вообще способны прочесть десять страниц текста без картинок и описаний еды, секса и убийств.

Не уверен, что подобная ситуация – лучший для страны выход, но уж, по крайней мере, не худший. XX век приучил Россию довольствоваться малым, и если нынешнее малое – это гетто, то, наверное, стоит порадоваться тому, что на его месте не расположены причудливо оформленные минные поля.

Михаил Бударагин,
"Актуальные комментарии"