Сахаров Андрей Дмитриевич
1921–1989 гг.
Отдано голосов: 276 095
История знает не много людей, решившихся на перемену участи, на конфликт с благоволящей к ним властью, причем вовсе не демократической властью, на самом пике своей карьеры. И уж совсем редко такие люди одерживают победу.
Потомственный физик Андрей Дмитриевич Сахаров родился в Москве. Как и многие советские граждане, жизнь начал в коммунальной квартире (до революции, впрочем, принадлежавшей его семье и не бывшей коммунальной). В квартире осталось жить множество родственников, пришлых было мало, посему можно утверждать, что рос он в атмосфере традиционного духа большой и крепкой семьи: постоянное деятельное трудолюбие и уважение к трудовому умению, взаимная семейная поддержка, любовь к литературе и науке поощрялись.
Выдающиеся способности Сахарова (а его называли лучшим студентом физфака МГУ за всю историю) не остались незамеченными советским правительством: его подключили к секретным термоядерным проектам, в том числе к строительству советского ядерного щита, что быстро вывело его в ряды номенклатуры. Его принято называть «отцом советской водородной бомбы», хотя, конечно, она была создана усилиями большого научного коллектива. Да и «отец» он тогда был совсем молодой. Уже в 32 года он стал академиком. Представлявший его тогда на собрании отделения АН СССР академик Курчатов сказал: «Этот человек сделал для обороны нашей Родины больше, чем мы все, присутствующие здесь». Он трижды удостаивался звания Героя Социалистического Труда.
Сахаров не был революционером и не собирался становиться политиком. Но будучи причастным к созданию оружия, способного уничтожить человечество, он понимал пагубность гонки вооружений. Со второй половины 50-х годов он стал настаивать на прекращении ядерных испытаний. Однако уже тогда только этим требованием его общественная деятельность не ограничивалась. В 1958 г. он выступил против планов Хрущева по сокращению среднего образования. В 1964 г. ему в числе других ученых удалось избавить советскую генетику от пагубного влияния агронома Трофима Лысенко, на тот момент великого и всемогущего.
Прочный брак с советской властью у Сахарова явно не получался. В советском воздухе уже запорхали слова «диссидент» и «антисоветчик». В 1966 г. писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль были приговорены к тюремному заключению за публикацию своих книг на Западе. Сахаров совместно с Таммом, Капицей и 22 другими видными интеллектуалами направил письмо Брежневу. В письме указывалось, что любые попытки возродить сталинскую политику нетерпимости к инакомыслию «были бы величайшим бедствием» для советского народа.
В 1968 г. он написал манифест «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Осуждая гонку ядерных вооружений, документ призывал к сотрудничеству Советского Союза и США, предсказывал постепенную конвергенцию двух систем, требовал объединения советских и американских ресурсов для борьбы с глобальной угрозой голода, перенаселения и загрязнения окружающей среды. Сахаров выступил за отмену цензуры, политических судов, против содержания диссидентов в психиатрических больницах.
В 1970 г. он стал одним из основателей комитета «За права человека». С тех пор защита прав человека, сопряженная с разъездами по стране, сопротивлением властей, давлением прессы, стала основной деятельностью Сахарова и его жены Елены Боннэр. Свою жену он безмерно любил, и все 18 лет брака оба они вели себя как пара молодоженов. Редкостно теплым, дружеским и в то же время почтительным было отношение Сахарова к своей теще, Руфе Григорьевне, прошедшей ГУЛАГ, но не утратившей вкуса к жизни.
За «бесстрашную поддержку фундаментальных принципов мира между людьми и за мужественную борьбу со злоупотреблением властью и любыми формами подавления человеческого достоинства» – такова была формулировка решения о присуждении ему Нобелевской премии мира в 1975 г. В Советском Союзе его деятельность оценили иначе. В 70-е годы дело ограничивалось в основном пропагандистским давлением. Но после решительного осуждения ввода советских войск в Афганистан Сахаров вместе с женой был сослан в г.Горький (ныне – Нижний Новгород). Его лишили всех государственных наград и лауреатских званий. Только из Академии наук исключить так и не решились.
В горьковской ссылке он провел долгих семь лет. Но пришли новые времена – пора «консенсуса», «перестройки» и «гласности». В стране социализма начинали свое победное шествие плюрализм и «Пепси». В один прекрасный день хмурые люди в штатском провели в его квартиру телефон, по которому был сделан только один звонок: Михаил Горбачев сообщил о том, что опальный академик может вернуться в Москву. Сахаров же вместо благодарности первым делом напомнил генеральному секретарю ЦК КПСС о необходимости освободить всех политзаключенных.
Он производил впечатление человека легко уязвимого. Высокий, слегка сутулый, с большим лбом мыслителя и двумя прядями седеющих волос вокруг лысины, с большими руками, не знавшими физической работы, с печальными, сострадательными глазами, он казался обращенным в себя, в свой внутренний мир. Это был настоящий русский интеллигент, интеллектуал. В его сдержанности и манере вести беседу сразу чувствовался одинокий мыслитель. Его природная склонность к уединению усилилась за двадцать лет изоляции, связанной с секретной работой. Несмотря на кажущуюся мягкость, человек он был несгибаемый и бескомпромиссный в отстаивании своих принципов.
После своего триумфального возвращения он был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР сразу от нескольких организаций, среди которых была и Академия наук. На все предложения он твердо заявил: буду выдвигаться только от Академии. Несмотря на отчаянное сопротивление властей, пытавшихся не допустить его выдвижения, он все-таки победил. Но время его выстраданных побед было слишком коротким.
Был знаменитый Первый съезд, где ему не давали говорить, улюлюкая и затоптывая, затем Межрегиональная депутатская группа – и смерть во сне 14 декабря 1989 г.
На похороны Андрея Сахарова пришли сотни тысяч людей. Окоченевшие люди на жутком морозе несколько часов простояли в очереди вокруг м.Фрунзенская, чтоб сказать ему последние слова уважения и благодарности.
О его общественной и политической деятельности будут еще долго спорить. Оценить же его научное наследие пока невозможно – многие его работы до сих пор засекречены, а значит, служат обороне России.