[Вика]

В.ПОЗНЕР: Александр Яковлевич Аникиевич пишет: "Вы были членом комиссии во время проведения шоу на втором государственном канале "Имя Россия". Во время обсуждения кандидатуры И.В.Сталина никто из членов комиссии, чья сознательная жизнь пришлась на этот непростой период, не сказал в адрес этого руководителя ни одного плохого слова. Как вы думаете, почему такое стало возможно?"

С.МИРОНОВ: Я, к сожалению, думаю, что автор этого вопроса не смотрел полностью всей передачи. Ваш покорный слуга делал несколько заявлений, и очень громких, в том числе с приведением конкретных исторических документов о том, что сделал Сталин в истории нашей страны.

В.ПОЗНЕР: Сергей Михайлович, вы сознательно не жили во время Сталина.

С.МИРОНОВ: Я, конечно, могу сказать, что я родился и жил три недели под Сталиным, но это было, конечно, несознательно. Вы знаете, у старшего поколения действительно совершенно иное отношение к Сталину. Даже когда наши ветераны узнали всю правду о сталинских репрессиях, они все равно не смогли изменить своему настрою.

В.ПОЗНЕР: Они не желают это знать, на самом деле.

С.МИРОНОВ: Многие не желают, а многие даже знают, они говорят: "Да, было". Но они по принципу "лес рубят - щепки летят". Я приношу извинения, я не услышал слова "сознательную жизнь".

В.ПОЗНЕР: Неважно, неважно. Последний вопрос из vox populi. Генрих Смоленский: "С недавних пор стало модным называть девяностые годы лихими, вкладывая в это, очевидно, негативный оттенок. Поскольку эту характеристику активно используют прогосударственные каналы, происходит это с одобрения нынешней власти. При этом многие нынешние ее представители, в том числе и вы, пришли в политику в те самые лихие девяностые. Вопрос: согласны ли вы с этой оценкой девяностых, и чем объяснить это? И второй вопрос: как вы думаете, как охарактеризуют нулевые годы лет через десять?"

С.МИРОНОВ: Хороший вопрос. Мне не нравится определение "лихие", потому что каждый в это понятие вкладывает нечто не очень понятное. То, что в девяностые годы шла ломка старой советской системы и народ просто бросили в рынок, сказав: "Выживает сильнейший", конечно, это было абсолютно бесчеловечно. И пресловутая приватизация, и многие другие решения – конечно, они были как непродуманными, так и, действительно, бесчеловечными. В то же время было становление нового понимания свободы, было становление реальной многопартийности. Были, скажем, в политическом плане довольно большие реальные свободы. Но с точки зрения экономики и с точки зрения жизни простых людей, конечно, была просто личностная катастрофа. Для десятков тысяч, для сотен тысяч, если не миллионов граждан нашей страны. Лично у меня отношение к реформам в сфере экономики в девяностых резко отрицательное. Но в то же время я не могу не сказать о том, что, для того чтобы стали у нас нулевые тем, чем они стали, может быть, нам нужно было, к сожалению, пройти через это брожение девяностых годов. Оценку, наверное, давать тому или иному периоду нужно спустя десятилетия, а не по горячим следам, когда больно и кровоточит еще сейчас. И в этой связи оценку нулевым, как вы сказали, конечно, дадут, может быть, наши внуки, если не правнуки. Поживем – увидим, какая будет оценка.

В.ПОЗНЕР: Спасибо. На этом мы заканчиваем vox populi. Сейчас будет реклама, и после этого уже непосредственно я буду задавать свои вопросы. Итак, не уходите.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

В.ПОЗНЕР: Сергей Михайлович, люди, которые интересуются вашей биографией, могут ее легко найти в Википедии, поэтому я не стану сегодня особенно о ней рассказывать. Я только знаю, что 14 февраля вам исполнится 57 лет, правильно?

С.МИРОНОВ: Правильно.

В.ПОЗНЕР: И вот что меня удивило – что у вас пять высших образований. Вот тут я как-то споткнулся. Смотрите. 10 лет средней школы. Полноценное высшее образование – это пять лет. Пятью пять – 25. Плюс 10 – 35. Значит, из ваших 57 лет вы 35 лет учились? Как-то не очень понятно.

С.МИРОНОВ: Немного меньше. Действительно, первое базовое образование – я окончил Ленинградский горный институт, я горный инженер-геофизик. Очень этим горжусь, это была мечта моего детства - стать геологом. Я им стал. И 18 лет я проработал в геологии. Потом, когда я стал депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга, я понял, что мне нужно... Нет, стоп! После того как рухнула геология в 1991 году вместе с Советским Союзом, мне пришлось в 38 лет начинать жизнь заново. И тогда я решил, что жизнь нужно начинать заново с нового образования. И тогда появилась возможность за деньги получать второе высшее образование, и я в питерском политехе вместо 2,5 лет за 11 месяцев... Потому что группа такая попалась, которой нужны были знания, а не корочки. И мы попросили, чтобы мы учились шесть дней в неделю без каникул, без перерыва. И мы закончили за 11 месяцев, и у меня второй диплом – "Внешнеэкономическая деятельность и управление совместными предприятиями". Когда я уже стал депутатом Законодательного собрания, мне понадобились юридические знания. И я поступил на юрфак. Я на юрфаке учился три года.

В.ПОЗНЕР: И одновременно на филфаке?

С.МИРОНОВ: И одновременно учился в Академии госслужбы. Действительно одновременно: в Академии госслужбы - два года, на юрфаке – три. В результате оба диплома красные оказались, несмотря на то что одновременно учился. Ну, там очень много пересекалось.

В.ПОЗНЕР: Ну, вы уже занимали довольно видный пост. Я себе плохо представляю преподавателя, который вам поставит "неуд" или, там...

С.МИРОНОВ: Владимир Владимирович, расскажу быль. Профессор Малинин, преподаватель кафедры международного права юридического факультета Петербуржского университета. Третий курс, я сдаю у него экзамен. Он никому пятерок не ставил в принципе, тем более вечерникам. Мы – вечерники. И он задает мне массу вопросов, я отвечаю на все. По одному вопросу мы с ним даже заспорили. Пришли к некоему консенсусу, он мне ставит "пять" и говорит: "Скажите, пожалуйста, а где вы работаете, что вы имеете такие?.." Я даю ему визитку. Вы знаете, он схватил визитку и выскочил из аудитории. Оказывается, он побежал на кафедру показывать, кто у него учится. Я тогда был первым заместителем председателя Законодательного собрания. Это правда, это быль. Все знали, что я там депутат.

В.ПОЗНЕР: Вот смотрите. Вы служили в ВДВ, вы работали в геолого-разведывательных отрядах, правильно? При этом вы утверждаете, что ваш любимый напиток – квас и что вы вообще не притрагиваетесь к алкоголю. Но как это может быть?

С.МИРОНОВ: Сейчас.

В.ПОЗНЕР: А-а, но было?

С.МИРОНОВ: Ну конечно. К сожалению.

В.ПОЗНЕР: А перестали почему? Что-нибудь случилось?

С.МИРОНОВ: Знаете, здесь немножко философски. Я не буду говорить про вред для здоровья. Мне просто стало неинтересно, мне интересно жить без этого. У меня была практика интересная, как раз связанная с экспедициями. Обычно, когда народ, мужчины молодые выезжают в поле от семей, вот там начиналось открытие полевого сезона, брали несколько ящиков водки. Практически во все полевые сезоны у меня было железное правило: я в поле объявлял сам себе сухой закон. Мне нравилась экспедиция, я хотел там работать, и мне не хотелось тратить время на что бы то ни было другое, тем более притуплять свои чувства восприятия тайги, там, пустыни и так далее. И только вернувшись в Ленинград из экспедиции, когда мы находились, что называется, на базе, я мог позволить себе с друзьями встретиться, там какое-то застолье. И у меня такая практика была на протяжении многих-многих лет. Когда я стал заниматься политикой, там, всевозможные фуршеты какие-то. Кстати, знаете, я все время вспоминаю выражение одного человека, которое мне очень понравилось: я, говорит, не лошадь, стоя не ем. Я вот никогда на фуршетах не ем, потому что или нужно разговаривать, или нужно есть. Если есть, то нужно сесть за стол нормально. Поэтому я и не ем, и не пью на фуршетах. Безусловно, я употреблял различные алкогольные напитки. И в геологии, как правило, не в поле, а так я употреблял, сразу скажу честно, всякие напитки, и все мы перепробовали в свое время.

В.ПОЗНЕР: Сколько вы уже вообще не притрагиваетесь? Сколько времени?

С.МИРОНОВ: Ну, сейчас уже абсолютно полностью – это где-то уже год.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. Давайте серьезно. Почему, на ваш взгляд, в России так пьют? В чем причина того, что так пьют?

С.МИРОНОВ: Прежде всего, в самоощущении и в социальной незащищенности людей. Смотрите, что произошло в 1991 году. Инженер какого-нибудь оборонного КБ, уважаемый человек. Каждое лето он с семьей выезжал абсолютно спокойно в Сочи, у него квартира, у него машина. В одночасье он стал не нужен стране. Он привык, что он хозяин в доме, и он оказался просто не у дел. Многие не сломались, начали искать себе - кто-то в малом бизнесе, кто-то где-то. А многие сломались. И, к сожалению, у нас многие нашли некое утешение на донышке того самого стакана с известным напитком. Я считаю, что если бы мы в первую очередь решали социальные проблемы, бытовые проблемы, если бы не было у нас безработицы, если бы пенсионеры не получали нищенскую пенсию, если бы у нас любой человек, желающий заработать, мог заработать и получал адекватные деньги...

В.ПОЗНЕР: То есть вы считаете, что люди пьют из-за неустроенности, из-за нерешенных социальных проблем?

С.МИРОНОВ: Я считаю, что прежде всего из-за этого. Плюс, конечно, у нас полностью отпущены тормоза с точки зрения некоего позитивного образа нормального поведения человека. Потому что любой герой любого фильма – он там через каждые пять минут пьет. И реклама. Сейчас реклама, кстати, запрещена, слава Богу, недавно. До последнего времени все это можно было.