[Андрей 57]

День ответа на статью в «Правде»

Как бы там ни было, а эту дату — 23 февраля — пришлось с учетом явной слабости «мифологической» версии все равно как-то объяснять, и она была подогнана под пропагандистскую акцию двух предыдущих дней: принятие (21 февраля) и публикация (22 февраля) в «Известиях ЦИК» и «Правде» воззвания СНК под названием «Социалистическое отечество в опасности!» Это должно было пониматься так, что вот в ответ на это воззвание если и не были одержаны упоминавшиеся выше «победы» под Псковом и Нарвой, то, по крайней мере, «был дан первый бой». Очевидно, однако, что ни для РККА, формально существовавшей уже как минимум за месяц до того, ни вообще для большевистских вооруженных формирований (реально существовавших до взятия большевиками власти), никаким «первым боем» тогдашние столкновения не были. Военные действия красных войск велись ими против своих противников с осени 1917 года. Не следует забывать и того, что за «отечество» предлагалось в этом воззвании защищать. Оно понималось исключительно как отечество социализма, то есть очаг планируемой большевиками мировой революции, призывом к которой воззвание и заканчивалось: «Да здравствует Международная Социалистическая революция!» Характерно, что Россия как государство в воззвании вообще ни разу не упоминается, даже как «Российская социалистическая республика» или «Российская советская республика». Речь в нем идет о том, что «в величайшей опасности» находится абстрактная «Социалистическая республика Советов», которую и предписывается защищать; заметим, не «российскому народу», а «всем Советам и Революционным организациям». Это совсем не удивительно, так как вообще в политической практике того времени понятия «отечества» в привычном нам смысле «родная страна», «родина» большевиками никогда не употреблялись, более того, это были лозунги их антагонистов — белых. Но если для Дня Красной Армии такая идеологическая формулировка была вполне органичной, поскольку эта армия создавалась именно как инструмент всемирного торжества коммунистической идеи, то для современного Дня защитника Отечества — курьезна, так как «социалистического отечества» (ни в значении «родина социализма», ни в значении «Родина, исповедующая социализм») ныне в наличии нет. Собственно, последняя дата и была изначально выбрана. Когда в 1919 году впервые предложено было отметить создание РККА, то днем ее рождения хотели сделать именно 28 января. Такое предложение внес во ВЦИК председатель Высшей военной инспекции Н.И. Подвойский. Но в силу совершенно случайных обстоятельств это заявление было рассмотрено с запозданием, и было решено совместить праздник с другим праздником — Днем Красного подарка 17 февраля. Но так как 17 февраля приходилось в том году на понедельник, решено было перенести его на ближайшее воскресенье, и праздник был отмечен 23 февраля. При этом в газетах так и было сообщено, что 23 февраля будет отпразднована годовщина создания Красной Армии, «приходящаяся на 28 января». Однако после этого о «празднике» забыли, а когда вновь вспомнили в 1922 году, то «годовщиной Красной Армии» было названо уже не 28 января, а 23 февраля, то есть фактически за годовщину создания РККА была взята годовщина первого празднования ее годовщины. Впрочем, до того, как Сталин связал учреждение праздника с мифом о февральских «победах», все понимали, что дата достаточно условна. Даже нарком обороны К.Е.Ворошилов в 1933 году во время отмечания 15-летия РККА признавал, что «приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и трудно объяснимый характер и не совпадает с историческими датами». Понятно и то, почему миф о победах над немцами появился именно в 1938 году. В 20-х — начале 30-х годов СССР находился с Германией в самых дружественных отношениях, и фантазии о «разгроме кайзеровских войск» были «неактуальны», а к 1938 году СССР активно готовился к войне с Германией, и они пришлись как раз кстати.
Праздник государственной измены?
То понимание национально-государственного патриотизма, которое обычно для всякого нормального государства и как будто принято и в «послесоветской» России, было учредителям праздника 23 февраля совершенно чуждо. Их партия занимала открыто антинациональную и антигосударственную позицию как во время Русско-японской, так и Первой мировой войн. Ленин, как известно, призывал не только к поражению России в войне с внешним врагом, но и к развязыванию во время этой войны внутренней войны — гражданской. Более полного воплощения государственной измены трудно себе представить, даже если бы Ленин никогда не получал немецких денег (теперь, впрочем, уже достаточно широко известно, что получал, — как именно и сколько). При этом призывы Ленина к поражению России не оставались только призывами. Большевики вели и практическую работу по разложению русской армии, а как только представилась первая возможность (после Февральской революции), их агентура в армии приступила и к практической реализации «войны гражданской» — натравливанию солдат на офицеров. В соответствии с ленинскими указаниями первостепенное внимание закономерно уделялось физическому и моральному уничтожению офицерства: «Не пассивность должны проповедовать мы — нет, мы должны звонить во все колокола о необходимости смелого наступления и нападения с оружием в руках, о необходимости истребления при этом начальствующих лиц». Поскольку душой всякой армии является ее офицерский корпус, а основой ее существования — воинская дисциплина, лучшего средства обеспечить поражение России в войне, естественно, и быть не могло.

Пользуясь нерешительностью и непоследовательностью Временного правительства, ленинцы весной, летом и осенью 1917 года вели работу по разложению армии совершенно открыто, вследствие чего на фронте не прекращались аресты, избиения и убийства офицеров.

Атмосферу в частях характеризует такая, например, телеграмма, полученная 11 июня в штабе дивизии из 61-го Сибирского стрелкового полка: «Мне и офицерам остается только спасаться, т.к. приехал из Петрограда солдат 5-й роты, ленинец. В 16 часов будет митинг. Уже решено меня, Морозко и Егорова повесить. Офицеров разделить и разделаться. Много лучших солдат и офицеров уже бежало. Полковник Травников».

В результате деятельности большевиков на фронте к ноябрю несколько сотен офицеров было убито, не меньше покончило жизнь самоубийством (только зарегистрированных случаев более 800), многие тысячи лучших офицеров смещены и изгнаны из частей. Даже после переворота, полностью овладев армией, Ленин продолжал политику ее разрушения, поскольку там сохранялись еще отдельные боеспособные части и соединения.
Как отмечал В. Шкловский (известный впоследствии писатель): «У нас были целые здоровые пехотные дивизии. Поэтому большевикам пришлось резать и крошить армию, что и удалось сделать Крыленко, уничтожившему аппарат командования».
К середине декабря 1917 года фронта как такового уже не существовало. По донесению начальника штаба Ставки «при таких условиях фронт следует считать только обозначенным. Укрепленные позиции разрушаются, занесены снегом. Оперативная способность армии сведена к нулю…» В декабре 1917-го — феврале 1918-го в еще формально воюющей стране большевики перешли к массовому истреблению офицеров, которых погибло тогда (в основном в Крыму и Украине) много тысяч.


Брестский миф

Учитывая эти обстоятельства, говорить о «вынужденности» унизительного Брестского мира не вполне уместно, коль скоро заключавшие его сознательно довели армию до такого состояния, при котором других договоров и не заключают.

По условиям мира страна теряла 26% населения, 27% пахотной площади, 32% среднего урожая, 26% железнодорожной сети, 33% промышленности, 73% добычи железных руд и 75% — каменного угля. Флот передавался Германии. Кроме того, устанавливались крайне невыгодные для России таможенные тарифы, а по заключенному позже финансовому соглашению Германии еще выплачивалась контрибуция в 6 млрд марок (то есть 2 тысячи 200 тонн золота). Этот договор вычеркивал Россию из числа творцов послевоенного устройства мира, а для жителей союзных с ней стран однозначно означал предательство. Жертвы и усилия России в мировой войне были обесценены одним росчерком пера, и их плодами предоставлено было пользоваться бывшим союзникам.

Неудивительно, что патриотически настроенные современники воспринимали Брестский мир как закономерную плату германскому руководству за помощь, оказанную большевикам во взятии власти. Другое дело, что большевики, мыслящие фантазиями о грядущей мировой революции, а не категориями национально-государственных интересов, и не придавали большого значения границам. Интересы сохранения очага «мирового пожара» были для них приоритетны.

И вот как раз в день, который нам предлагают отмечать как День защитника Отечества, в этот самый день, 23 февраля, состоялось заседание ЦК РСДРП (б), рассмотревшее предъявленный германским командованием ультиматум, на котором большинство проголосовало «за немедленное подписание германских условий». Той же ночью ВЦИК и СНК РСФСР сообщили об этом германскому правительству. То есть именно этот день, 23 февраля 1918 года, — дата капитуляции большевистского руководства перед Германской империей. Странное совпадение…

Заимствование главного воинского праздника у ненавистников российской государственности и привязка его к столь прискорбным событиям, как избиение русского офицерства и Брестский мир, при наличии в тысячелетней истории России множества действительно славных дат, связанных с победами ее вооруженных сил, крайне прискорбно.

Только печальная привычка последних десятилетий уравнивать добро со злом, палачей с жертвами, героев с преступниками может объяснить празднование этой даты сегодня. Объяснить, но не оправдать.


Об авторе

Сергей Владимирович ВОЛКОВ родился в Москве в 1955 году. Окончил МГУ, доктор исторических наук. В настоящее время — профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Последние 20 лет основное внимание уделял исследованию состава российского офицерства и установлению судеб его представителей после 1917 года. Автор ряда книг по этой тематике, в том числе «Русский офицерский корпус» (1993), «Трагедия русского офицерства» (1999), «Русская военная эмиграция» (2008), «Генералитет Российской империи» (2009). В 2001—2005 годах им также было составлено и опубликовано с комментариями 26 томов мемуаров участников Белого движения в России.