[Петр Киле]

Михаил Глинка родился 20 мая 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии. У дяди Глинки (по матери), который жил за восемь верст от Новоспасского, был оркестр из крепостных музыкантов. Однажды, когда Глинке было 10-11 лет, музыка, а именно квартет Крузеля с кларнетом, произвела на него “непостижимое, новое и восхитительное впечатление, - как вспоминает композитор в “Записках”, - я оставался целый день потом в каком-то лихорадочном состоянии, был погружен в неизъяснимое, томительно-сладкое состояние и на другой день во время урока рисования был рассеян...” С той поры он страстно полюбил музыку, даже заявил учителю рисования: “Что ж делать? Музыка - душа моя”.

А вот воспоминание, в котором угадывается природа новой русской музыки. “Во время ужина обыкновенно играли русские песни, переложенные на две флейты, два кларнета, две валторны и два фагота, - эти грустно-нежные, но вполне доступные для меня звуки мне чрезвычайно нравились ( я с трудом переносил резкие звуки, даже валторны на низких нотах, когда на них играли сильно), - и, может быть, эти песни, слышанные мною в ребячестве, были первою причиною того, что впоследствии я стал преимущественно разрабатывать народную русскую музыку”.

Глинка был слаб здоровьем, и его отцу пришлось отказаться от мысли о военной карьере для сына. В 1817 году он поступает в новооткрытый Благородный пансион при Главном педагогическом институте в Петербурге, где преподает только что выпущенный из Царскосельского лицея В.Кюхельбекер, который становится также “особенным гувернером” впечатлительного мальчика, впервые оказавшегося вне семьи в условиях барской усадьбы.

Однако он мало похож на дворянского недоросля или мечтателя не от мира сего, учится хорошо, успевая по всем предметам, выказывая исключительные способности, особенно к языкам, но с годами занятия музыкой оттесняют все на второй план.

В Благородном пансионе учится Лев Пушкин, и брат его Александр Пушкин, друг Кюхельбекера, часто заходит к ним. Вскоре молодой поэт был сослан на юг, а “особенный гувернер” уволен за чтение стихов опального друга. В 1825 году в связи с восстанием на Сенатской площади выяснится, что Кюхельбекер - один из декабристов, и Глинка был допрошен и отпущен. Не причастный к заговору, несомненно он переживал трагические события эпохи остро, тем более что начинающий музыкант не находил себе места в жизни, поскольку профессиональная деятельность пианиста и композитора для дворянина, пусть семья и обеднела, не имела в России еще подходящих условий. Музицирование и сочинительство были всего лишь любительством, формой приятного времяпрепровождения.