В семье Руцких военных четверо. Отец — Владимир Александрович — танкист. Фронт прошел. Подполковник в отставке. Третий из Руцких — Владамир — тоже военный летчик. Младшему из братьев — Михаилу — стать летчиком не довелось. С парашютным прыжком однажды не повезло. Ушел парень в милицию…. о женской половине можно было бы рассказать интересного не меньше. Там тоже народ замечательный: даже опытные инженеры-электронщики есть. Одним словом, на уровне века...
Александр с девятого класса в авиации…Потом армия: школа воздушных стрелков. Летал на бомбардировщиках Ил28 солдат. Место у воздушного стрелка хуже, наверное, и не придумать: один-одинешенек, в хвосте, задом наперед. Скукожившись, натрясется за полет — черные круги в глазах. Однако, авиация, голубой околыш, крылышки в петличках... Отлетав срочную, подал в Барнаульское авиационное. После окончания учебы служба летчиком-инструктором в Борисоглебском училище. Переучился на истребитель. И Военно-воздушную академию окончил как истребитель.
…
стал он командиром «грачей» — самолеты штурмовой авиации Су25…. Правда, поначалу борисоглебские пареньки , увидев в капонирах вместо привычных МиГов самолеты-штурмовики, скривил губу: истребителю, мол, подавай стратосферу, сверхзвук, а на «граче» куда улетишь? Эко дело, утюжить воздух на высоте телеграфного столба!
— Неужели вам про фронтовой ИЛ-2 никто не рассказывал? А как работают «грачи» в Афганистане, тоже не слышали? — А мы в Афганистан полетим?
…
Руцкой совершил в небе Афганистана триста шестьдесят боевых вылетов: Дважды горел. Заходил без двигателей на посадку. Тридцать девять пробоин оставил душманский свинец на его «граче». Те борисоглебские
пареньки-пилоты выросли у него в классных воздушных бойцов. По две, по три государственные награды имеют. А старший лейтенант Владислав Гончаренко, ведомый Руцкого, стал Героем Советского Союза.
В тот свой последний, триста шестидесятый боевой вылет, Руцкой шел в паре с Владиславом. Следом стартовал подполковник Валерий Курдас с ведомым старшим лейтенантом Александром Кошкиным…И вот вражеский объект. Нужно определить у противника наличие средств ПВО. Как и условились,
Руцкому предстояло вызывать огонь на себя, чтобы их обнаружить.
...
Руцкой бросил штурмовик на душманские позиции, те не выдержали — открылись: навстречу «грачу» понеслись струи свинца. И тут же реактивные снаряды с борта ведомого, а затем и второй пары точно накрыли огневые средства душманов.
—
Еще заход,— приказал Руцкой, устремляя машину к земле прежним курсом. Пуск! На развороте, наблюдая боевую работу подчиненных, услышал в наушниках тревожное: — 161-ый! 161-ый!..
Больше Руцкой ничего уже не слышал.
Машина словно со всего маху уткнулась в невидимый барьер, ее страшно тряхнуло, летчик, ударившись о фонарь кабины, будто куда-то провалился. Очнулся и еще не увидел, а ощутил, что самолет опрокидывается, что продолжает, падая, уходить носом под девяносто. Летчик подал ручку вправо, и — чудо! — продолжая заваливаться па крыло, теряя высоту, «грач» нехотя, но все же послушался руля, отвернул от границы. Внизу Руцкой увидел словно из серебряной фольги ленту реки. Рванул рукоятки катапульты, и,
неуправляемый уже самолет, выбросил летчика, нет, не вверх, а вниз, под углом к земле.
Он свалился на мягкий, крутобокий склон речного берега. И это спасло его. - Впрочем, этого Руцкой тогда не знал. Как и не знал, что угодила ему американская ракета в левый воздухозаборник. Двигатель, крыло распороты. А
сам он тяжело ранен: поврежден позвоночник, сломана рука, разбита голова. И не видел он, как душманы, выскочив из укрытии, бросились к месту падения. Враги знали, какая сумма назначалась за голову командира «грачей». Наперерез душманам тут же устремились два бронетранспортера народной армии. Афганские друзья спасли подполковника.
Вызванный по радио
вертолет доставил бездыханного летчика в наш военный госпиталь.
Нейрохирург подполковник Виктор Савинков сделал невозможное — вырвал Руцкого из лап смерти.Ну а потом, после Кабула, — другие госпитали. В Одессе, Москве. И приговор:
«Забудь, орел, о небе!».
С таким «приговором», Руцкой не смирился. Каждый день до седьмого пота — тренировки, сверхнагрузки на позвоночный столб, занятия на тренажерах. Своего добился.
И вот, после непродолжительного перерыва,
полковник Руцкой А. В. снова в Афганистане.
Это было 4-го августа...Что-то дрогнуло, встрепенулось в душе полковника А. Руцкого, когда он, получая боевую задачу на вылет, услышал: — Ваша группа под прикрытием пары истребителей идет в район Хоста.
Город Хост... Вмиг нахлынули воспоминания. ...И вот он в этом, как оказалось, последнем полете. Внизу — Хост. Руцкой взглянул на часы: было девятнадцать сорок. — «Я, 703-й — передал в эфир Руцкой. —
Работу группы разрешаю». Затем они осветят местность, а еще через две минуты после этого ведомый полковника Руцкого старший лейтенант А. Кудрявцев доложит на К.П о пуске двух ракет по цели и поражения самолета ведущего.
Несколько минут самолет, в левый двигатель которого попала ракета, вращало вокруг оси. Горели крыло, левая часть фюзеляжа, фонарь.
«Грач» не слушался управления, по инерции его несло на территорию Пакистана. Руцкой включил правый двигатель до максимума. Штурмовик стал послушен его рукам, лег на курс, стал набирать высоту.
И в это время новый удар - взрыв правого двигателя. Самолет бросило влево вниз, и, как ни пытался Руцкой вывести его в горизонтальное положение — тщетно. Машина была неуправляемой, горела.
Над залитым огнями кишлаком полковник подумал: отведу в сторону и катапультируюсь. Но в этот момент грохнул взрыв.
Руцкой почувствовал удар в спину и вместе с крылом вылетел из кабины. Рядом пронеслись горящие обломки штурмовика.
Полковник оттолкнулся от кресла, несколько мгновений парил в свободном падении и на высоте 1500—2000 метров открылся парашют.
Упал в эвкалиптовую рощу. Крона дерева смягчила удар. Торопливо освободился от парашюта. Когда приземлялся, видел цепи солдат, прочесывающих место приземления, машины с прожекторами. Солдаты были в полутора километрах от Руцкого, отчетливо слышались автоматные очереди — били по кустам.
Шел всю ночь. Под утро залез на скалистую гору и оттуда вел наблюдение. Гора была крутая, высокая — нужно альпинистом быть, чтобы подняться (сгоряча Руцкой влез на нее, сам потом гадая, как это вышло). Поисковые группы сновали рядом, не замечая его.
К исходу второго дня своей одиссеи Руцкой подошел к реке, попытался переплыть ее. Не вышло. Невдалеке виднелся мост. Ступил на него — обнаружили мятежники.
Завязалась перестрелка. С моста сиганул в воду, и стремительное горное течение отнесло его к тому месту, где упал самолет. Предстояло заново повторять путь, который прошёл. На третий день он оказался на скалистой горе. До границы оставалось километров пять. Начал спускаться по каменистой осыпи. Неосторожное движение, и камни посыпались вниз. Невдалеке
женщина пасла коров. Услышала — оглянулась, заметила Руцкого и поспешно куда-то ушла. (По закону военного времени Руцкой должен был убрать свидетеля, но Руцкой-порядочный человек…прим. Кас.) А когда Руцкой спустился, тупой удар по голове из-за валуна поверг его наземь. Очнулся - связан по рукам н ногам, рядом - семеро мужчин. Назвались кочевниками. Один из них неплохо говорил по-немецки (как объяснил, учился в Берлине) — так на русском и на немецком и объяснялись.
Руцкой представился советником, майором. Поверили. Очень быстро столковались: они отводят Руцкого к границе — за него дадут
выкуп. Его развязали. Четверо незнакомцев пошли с ним. Один из троих и сообщил в банду о «майоре-советнике».
«Мы уже перевал перешли, до долины километра два осталось, как догнали нас всадники, Крепко поругались они с моими провожатыми, потом меня забрали и отвезли в банду.
Руки за спину связали и подвесили на столбе до утра. Как выжил — не знаю. А утром военным десантникам передали, те — летчикам, в пакистанскую авиационную часть. Познакомили с полковником, который сбил меня. И вот одна деталь: летчики говорили, что охотятся за 703-м. а то, что это именно мой позывной они не знали.
Часа за три по полудни в часть прибыли двое гражданских. Сфотографировали, надели наручники и вертолетом отправили в Пешавар. Там долго соблазняли, предлагали деньги, красивую жизнь на Западе в обмен на интересующие их сведения о составе ограниченного контингента наших войск в Афганистане».
Он отверг подобные предложения, с честью и мужественно выдержал все испытания.
16 августа 1988 был передан пакистанскими властями советским дипломатическим представителям в Исламабаде. 8 декабря 1988 указом Президиума Верховного Совета СССР был
удостоен звания Героя Советского Союза. В 1990 году закончил Военную академию Генштаба Вооружённых сил СССР, после чего был назначен на пост начальника Центра боевой подготовки в Липецке. Защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата военных наук по военной психологии.
http://www.vaul.ru/geroi2.htm
От себя: Явно, у Руцкого есть ангел-хранитель!