[Андрей 57]

Удивляться надо другому – что за 3 года Первой мировой войны А.Н.Севастьянов получил 7 боевых российских ордеров, включая Орден «Святого Георгия 4-й степени» и «Орден Святого Владимира с мечами». Насколько мне известно, это единственный случай в истории Первой мировой войны, когда не кадровый офицер – он был из запаса, - получает семь боевых орденов, включая два самых высших. При этом он получил тяжелое ранение – при атаке на его батарею австрийской конницы он был ранен клинком в голову и практически весь 17-й год провел в госпитале.
Потом он попадает в Красную армию, потом его увольняют за антисоветские взгляды, 20 лет его то сажают, то выпускают, в 1941 г. он под Киевом, по одной версии, переходит на сторону противника сам, по другой - попадает в плен.
В Красной армии он проходил аттестацию, его карточка находится в картотеке командно-начальствующего состава. Но воинского звания ему так и не было присвоено, видимо, он ждал. По одной версии, ему должны были дать звание капитана, что соответствовало штабс-капитану. Но начальник артиллерии 21-й армии почему-то приказал ему в петлицах носить по одному ромбу – то есть, фактически он попадает в плен в звании комбриг, - звания, которого в сентябре 1941 г. уже не было. И на основании этой записи его в РОА аттестовали как генерал-майора. Он был генерал-майором РОА и был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда в 1947 г.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вместе с другими офицерами.
К.АЛЕКСАНДРОВ: Нет, совершенно отдельно. Он не шел по процессу Власова, точно так же, как и полковник Красной армии Владимир Арцизо, служивший под псевдонимом «Айсберг» у Власова. Он был полковником Красной армии, получил чин генерал-майора в РОА в феврале 1945 г. – они были американцами принудительно выданы. Миандров, которого выдали вместе с ними, пошел по делу Власова, а этих двоих расстреляли отдельно.
Д.ЗАХАРОВ: Какова была численность офицерского корпуса?
К.АЛЕКСАНДРОВ: Замечательный вопрос, потому что ответа на него на самом деле нет. Я пытаюсь делать оценки. В этой книге собраны 170 биографий, это небольшая часть, меньше 5% книги. Но зато в этой книге собрана большая часть биографий тех лиц, которые чаще всего в военно-исторической литературе упоминаются. Потому что если посмотреть работы самых известных западных историков, писавших что-то по истории Власовской армии…
В.ДЫМАРСКИЙ: Я знаю Хофмана.
К.АЛЕКСАНДРОВ: Иоахим Хоффман и Станислав Ауский, чех и немец. Потому что, к сожалению, в России нет профессиональных работ на эту тему, все, что пишется – пишется, как правило, очень малопрофессиональными людьми, которые путают простые и сложные вещи, - сейчас я даже не об идеологических оценках говорю, а просто о фактической стороне событий. Так вот, у Хофмана в книге упоминаются 384 офицера, включая казачьих - в чинах от подпоручика до генералов. А Ауский упоминает чуть больше ста человек – на его монографию. И сравнивая, большую часть лиц, их биографии, мне удалось реконструировать – тех, о ком чаще всего пишут.
Зная примерно соотношение офицерского, унтер-офицерского и рядового состава по разным соединениями и подразделениям, на апрель 1945 я предполагаю, что общая численность офицерского корпуса Власовской армии может составить от 4 до 5 тысяч человек, - в чинах от подпоручика до генералов, включая белоэмигрантов, конечно.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вот и хотел спросить – каково соотношение советских офицеров, попавших в плен и белоэмигрантов, которые просто присоединились?
К.АЛЕКСАНДРОВ: Белоэмигранты в основном, в своей массе, вошли достаточно компактной группой - это чины русского корпуса генерал-лейтенанта Бориса Александровича Штейфона. Кстати, тоже очень интересного персонажа, героя Эрзрумского сражения 1916 г., коменданта Галипалийского лагеря, - он участник Белого движения. Большая часть белых эмигрантов, которые служили во Власовской армии, они служили в рядах Русского корпуса, но, в общем-то, в строевых соединениях и частях Власовской армии белоэмигранты были на отдельных должностях, причем, на достаточно важных. Например, командир Первого пехотного полка Первой дивизии Власовской армии. Андрей Дмитриевич Архипов, сын ялтинского рыбака, он окончил военное училище Алексеевское в Москве в 1914 году, офицер Первой мировой войны Российской армии и потом кадровый офицер Марковского пехотного полка уже в годы Гражданской войны. В его полку два командира батальона были тоже белоэмигранты. Можно и другие примеры приводить.
Но если брать именно офицеров-белоэмигрантов, не рядовых, думаю, что соотношение 1:5, 1:6.
В.ДЫМАРСКИЙ: Взаимоотношения между ними были нормальные? Помню фамилию генерала Хольстен-Смысловский, да?
К.АЛЕКСАНДРОВ: Кстати, он никогда не был генералом. Он сам себя называл «генералом».
В.ДЫМАРСКИЙ: Но он очень пренебрежительно о том же Власове говорил, говорил, что это все-таки советский генерал.
К.АЛЕКСАНДРОВ: Ну, почему? Мемуары Бориса Алексеевича хорошо известны, он там пытался писать более объективно, уже в Аргентине, о Власове, не без критики его, но эта критика носила, скорее, идеологический характер, его политические взгляды он критиковал. Хотя были белоэмигранты, которые к власовцам относились очень хорошо, а к самому Власову негативно. Игорь Константинович Соломановский, Георгиевский Кавалер, участник Белого движения на юге России. Но он формально даже и в войсках Коннора не служил. Но в целом – я примерно опросил около 40 офицеров, служивших во Власовской армии за последние 17 лет, записывал их интервью, - конечно, это были люди, служившие в основном в младших и средних чинах, от уровня от подпоручика до капитана, - старше я просто уже никого не застал. Среди них были и воспитанники советские, Кадетских корпусов, - например, в Югославии. Они говорили, что не видели проблем во взаимоотношениях. Тем более надо сказать, что белоэмигранты на фоне командиров Красной армии выгодно отличались в лучшую сторону - дисциплинированностью, подтянутостью определенной.
В.ДЫМАРСКИЙ: То есть, закалка еще та была.
К.АЛЕКСАНДРОВ: Да. В ДОбендорфе упомянутый мною А.Д.Архипов был командиром роты, обычным, офицерской роты, и потом командовал батальоном, был строевым офицером старшим батальона Добендорфской школы курсантов, еще там было несколько белоэмигрантов - Путилин, мичман из Российского Императорского флота, еще несколько человек. Если подвести черту, я бы сказал так: белоэмигранты были больше готовы к сближению с советскими людьми, - как их называли, - чем сами советские. Отчасти это объясняется тем, что появление Власова было психологически оправдано в глазах белых эмигрантов. В 30-е гг. все журналы белой военной эмиграции - «Часовой», и другие, - они с восторгом писали – была очень популярна «теория Комкора Сидорчука» - что найдется какой-то популярный командир Красной армии, который возглавит борьбу народа против власти, и мы тогда этого комкора, если он даже в Гражданскую войну против нас выступал, обязательно поддержим. И когда Власов появился – первая встреча Власова с генерал-майором Генштаба Алексеем фон Лампе состоялась 19 мая 1943 г. в доме бывшего вице-директора Департамента земледелия Федора Шлиппе, соратника Столыпина по аграрной реформе, потом активного участника Власовского движения. И вот Краснов-Лампе и Шлиппе встретились с Власовым и потом Лампе пишет генералу Архангельскому, начальнику Русского общевоинского союза в Брюссель о том, какое впечатление Власов произвел, что, в принципе, его идеи – это наши идеи, он произвел очень хорошее впечатление, и так далее. Хотя, например, было составлено очень корректное обращение Власова к бывшим чинам Белых армий, которых он призывал в ряды войск Коннора. Но начальник главного управления пропаганды, бывший секретарь Ростокинского райкома партии. Георгий Николаевич Жиленков, который имел чин генерал-лейтенанта во Власовской армии, убедил Власова этот документ не подписывать, и этот проект так и остался не подписанным. Хотя, еще раз подчеркиваю, конечно, белоэмигрантов в рядах Власовской армии служило в разы больше, чем участвовало в движении сопротивления. Ныне очень распространен тезис о том, что чуть ли не вся белая эмиграция поддерживала точку зрения Деникина, или с немцами сотрудничало меньшинство. Это легенда совершенная. Просто если объективно посмотреть на численность – около 20 тысяч русских белых эмигрантов в годы Второй мировой войны сражались на стороне противника.
В.ДЫМАРСКИЙ: Ненадолго прервемся, после чего продолжим разговор, уже затронем не только организационные вопросы, но и политико-идеологические, в том числе.
К.АЛЕКСАНДРОВ: Может быть, о судьбах даже поговорить - все-таки живые люди.
В.ДЫМАРСКИЙ: Обязательно. Вернемся в студию после новостей.
НОВОСТИ