повстанческо-диверсионных и террористических организаций, занимавшихся подготовкой на Кубани вооружённого восстания против Советской власти, а также в проведении среди населения контрреволюционной, пораженческой агитации и распространении провокационных слухов.48
Если предположить, что «тройка» работала без перерыва все 24 часа, то на одно дело было затрачено чуть больше одной минуты. Фактически – несколько секунд.
Через год этой же «тройкой» – 1 ноября 1938 года было вынесено 619 смертных приговоров.49
С 5 августа 1937 года и до середины ноября 1938 года «тройками» НКВД – УНКВД было осуждено не менее 800 тысяч человек, половина из которых – к расстрелу.50 800 тысяч человек – это почти 60 % от общего числа репрессированных в эти годы по политическим мотивам.51 Остальная часть осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления приходилась на иные внесудебные органы (Особое совещание при народном комиссариате внутренних дел СССР, военные трибуналы и суды).52 Только Военной коллегией Верховного Суда СССР и её выездными сессиями в 60 городах СССР с 1 октября 1936 по 30 сентября 1938 года было осуждено 36.157 человек, из них к расстрелу – 30.514 человек или 84,39 %.53 Особая жестокость приговоров Военной коллегии, работавшей в эти годы под председательством В. Ульриха, объяснялась тем, что ей поручали дела в отношении наиболее известных и в прошлом авторитетных «врагов народа», оставлять в живых которых в тех условиях было никак нельзя.
Параллельно с цунами разоблачений, арестов и осуждений «врагов народа», страну в 1937 – 1938 гг. накрыла волна преследований членов их семей. В отношении жён и детей «осуждённых изменников родины» были приняты такие же жестокие меры, что и к мужьям и отцам.
5 июля 1937 года, через три дня после принятия постановления Политбюро от 2 июля «Об антисоветских элементах», положившего начало наиболее массовой террористической акции тех лет, выходит ещё одно постановление под размытым названием «Вопрос НКВД». В нём говорилось:
«1. Принять предложение Наркомвнудела о заключении в лагеря на 5-8 лет всех жён осуждённых изменников родины членов право-троцкистской шпионско-диверсионной организации, согласно представленному списку.
2. Предложить Наркомвнуделу организовать для этого специальные лагеря в Нарымском крае и Тургайском районе Казахстана.
3. Установить впредь порядок, по которому все жёны изобличённых изменников родины право-троцкистских шпионов подлежат заключению в лагеря не менее, как на 5-8 лет.
4. Всех оставшихся после осуждения детей-сирот до 15-летнего возраста взять на государственное обеспечение, что же касается детей старше 15-летнего возраста, о них решать вопрос индивидуально.
5. Предложить Наркомвнуделу разместить детей в существующей сети детских домов и закрытых интернатах наркомпросов республик.
Все дети подлежат размещению в городах вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тифлиса, Минска, приморских городов, приграничных городов».54
Этот короткий и очень страшный документ предрешил судьбы всех жён и детей «врагов народа».55 В оперативном приказе НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года в отношении семей «изменников родины» говорилось следующее:
«Семьи приговорённых по первой и второй категории, как правило, не репрессируются.
Исключение составляют:
а) Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи, с особого решения тройки, подлежат водворению в лагеря или трудпосёлки.
б) Семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживающие в пограничной полосе, подлежат переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краёв и областей.
в) Семьи репрессированных по первой категории, проживающие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежат выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.
Все семьи лиц, репрессированных по первой и второй категориям, взять на учёт и установить за ними систематическое наблюдение».56
Из двух относительно небольших пунктов второго раздела пространного «кулацкого приказа» следовало, что семьям не избежать участи «врагов народа». Именно для этого все они брались на учёт, и за ними устанавливалось систематическое наблюдение.
Наконец, 15 августа 1937 года вышел приказ НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию жён и детей изменников родины».57 Суть этого обширного документа сводилась к следующему:
1. Аресту подлежали жёны тех, кто после 1 августа 1936 года был осуждён к расстрелу, заключению в тюрьмы или лагеря Военной коллегией Верховного Суда или военными трибуналами за принадлежность к «право-троцкистским шпионско-диверсионным организациям».
2. В дальнейшем предписывалось «впредь всех жён изобличённых изменников родины, право-троцкистских шпионов, арестовывать одновременно с мужьями».
3. Определялся механизм оформления приговоров – Особое совещание (ОСО) НКВД СССР и срок заключения – «не менее 5 – 8 лет».
4. Дети от 1 до 3 лет, оставшиеся без надзора, направлялись в ясли и детские дома Наркомздрава, от 3 до 15 лет – в детские дома Наркомпроса. Если дети старше 15 лет признавались «социально-опасными», то их по решению ОСО могли направить в лагерь, исправительно-трудовую колонию или «детские дома особого режима».58
Сколько было репрессировано жён и детей «изменников родины»? Современная историческая литература даёт лишь приблизительный ответ на этот вопрос. 5 октября 1938 года нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов и его заместитель Л.П. Берия обратились к И.В. Сталину с запиской, в которой сообщалось, что всего на основании приказа № 00486 «по неполным данным репрессировано свыше 18.000 жён арестованных предателей, в том числе по Москве свыше 3.000 и по Ленинграду около 1.500».59 По состоянию на 29 января 1939 года было «изъято» по СССР 25.342 ребёнка.60 Таким образом, менее чем за полтора года по стране было репрессировано, по крайней мере, не менее 43 тысяч жён и детей. Повторяем, что эти данные рассматриваются как ориентировочные.
Приказы НКВД СССР № 00447 и № 00486, а также подобные документы, изданные и реализованные в 1937-1938 годах, породили в обществе атмосферу страха, безысходности, двойной морали, доносительства, шпиономании. Всюду шёл поиск «врагов народа», «шпионов иностранных разведок». «Лимиты» на арест «изменников родины», утверждавшиеся в центре, служили для местных органов НКВД руководством к действию, но на практике они не всегда регулировали процесс разоблачения «врагов народа». Людей арестовывали по формальным поводам и без них. В органах НКВД шло своеобразное «соцсоревнование» за наибольшее выявление в данном районе, городе, области, крае, республике «врагов народа». Особый, упрощённый порядок ведения дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти, действовавший с 1 декабря 1934 года и аналогичный порядок по делам о вредительстве и диверсиях, введённый 14 сентября 1937 года,61 фактически неограниченные полномочия «троек», заочно осуждавших десятки, сотни тысяч «контрреволюционеров», привлекательный образ всесильного наркомвнудельца, рисовавшийся и тиражировавшийся средствами массовой информации привели к тому, что НКВД на каком-то этапе вышло из-под контроля, даже Политбюро ЦК ВКП (б). Масштабы борьбы против «врагов народа» превзошли все ожидания, пресловутые «плановые задания» были многократно перевыполнены. Самые масштабные репрессивные акции «большого террора», проведённые в 1937 – 1938 годах, привели к огромным жертвам и необратимым последствиям.
Сохранились многочисленные документальные и эмоциональные свидетельства о разыгравшейся в те годы средневековой трагедии. Обратимся к фактам, приведённым в Информации от 30 января 1938 года и.о. прокурора Краснодарского края Востокова на имя Прокурора СССР Вышинского: «… по Краснодарскому краю репрессировано по 1-й и 2-й категориям свыше 20.000 человек,62 члены семейств которых теперь…обращаются в краевую прокуратуру. Поток жалобщиков имеет тенденцию к постоянному увеличению и обещает в феврале-марте возрасти до больших размеров.
|