[tutchev]

Место и время действия: 27 мая 1907 года. Петергоф.
КАБИНЕТ НИКОЛАЯ В ЛЕТНЕМ ДВОРЦЕ.
Николай II и Александра Федоровна беседуют со Столыпиным. Хороший жаркий день, с грозой. За окном – сильный дождь.

НИКОЛАЙ:
Петр Аркадьевич, теперь о левых партиях в Думе. Вы ведь видели последний доклад Охранного отделения? Они пользуются депутатской неприкосновенностью для своей революционной деятельности. Что это за подпольная «военная организация социал-демократической партии»?
СТОЛЫПИН:
Думская фракция эс-деков вошла в связь с группой распропагандированных солдат нескольких полков. Это их организация. Обыски на квартире одного из рижских депутатов доказал это. Там же, прямо в этой квартире, оказались и были арестованы несколько членов этой «военной организации».
НИКОЛАЙ:
И после этого фракция социал-демократов имела наглость внести запрос по поводу этого обыска?
СТОЛЫПИН:
Ваше величество, левые в Думе полагают, что Вы не пойдете на роспуск Думы и изменение избирательного закона. Формально это означало бы, по их мнению, государственный переворот. Поэтому они ведут себя так нагло. По нашим сведениям, в ближайшие дни они намерены отвергнуть бюджет и обратиться к народу с воззванием о свержении власти – якобы для предотвращения государственного переворота. Им нужны великие потрясения.
НИКОЛАЙ
(улыбается):
«А нам нужна великая Россия», – не только в России, по всему миру ваши слова, Петр Аркадьевич, разнеслись. Итак, новая смута?
СТОЛЫПИН:
Да, если не принять решительных мер.
НИКОЛАЙ:
Роспуск Думы и введение нового избирательного закона. Однако, надо хорошо продумать манифест об этом.
СТОЛЫПИН:
Я подготовил манифест. После перечисления необходимых мер и поправок к избирательному закону, следует разъяснение.

Передает Николаю листы с текстом проекта Манифеста. Николай читает, правит, подчеркивает.

НИКОЛАЙ:
Давайте в такой редакции, я чуть-чуть подправил:
«Все эти изменения в порядке выборов не могут быть проведены обычным законодательным путем через ту Государственную Думу, состав которой признан Нами неудовлетворительным, вследствие несовершенства способа избрания ея членов. Только Власти, даровавшей первый избирательный закон, исторической Власти Русскаго Царя, довлеет право отменить оный и заменить его новым».
Ну, и далее по вами подготовленному тексту.
СТОЛЫПИН:
Хорошо, Ваше величество.
НИКОЛАЙ:
В ближайшие три дня подготовьте требование к Думе о снятии депутатской неприкосновенности со всех членов этой думской фракции за устройство военного заговора.
СТОЛЫПИН:
Они передадут запрос в комиссии и будут волынить.
НИКОЛАЙ:
Не более суток им на комиссии. Если через сутки не согласятся снять неприкосновенность с этих заговорщиков, - без предупреждения публикуем Манифест о роспуске Думы. А то ведь обвиняемые разбегаться начнут. Лови их потом по всей России…
СТОЛЫПИН:
Ваше величество, для упреждения обвинений в государственном перевороте необходимо будет усилить разъяснительную часть манифеста: сказать, что если спасение государства не может быть достигнуто на обычном законодательном пути, - за царской властью остаются обязанность и право изыскать иной путь.
НИКОЛАЙ:
Хорошо, Петр Аркадьевич. Идемте теперь на террасу. Отобедайте с нами. Ее величество также вас приглашает – она меня еще утром просила (улыбается).

ТЕРРАСА В ПЕТЕРГОФСКОМ ПАРКЕ.
Идут на террасу. Там накрыт стол на три персоны. Обедают вместе. Идет сильный дождь. Время от времени – раскаты грома.

АЛЕКСАНДРА:
Петр Аркадьевич, помните того старца из Тобольской губернии, который к вам с образом святого Симеона Верхотурского приходил, дочь вашу этой иконой благословить? (удар грома за окнами террасы, дождь усиливается)
СТОЛЫПИН:
Помню, помню. Странный мужик… Странник. А ведь после этого Елене и правда лучше стало. По крайней мере, из беспамятства и тоски вышла. Может, совпадение, впрочем.
АЛЕКСАНДРА:
Не совпадение, Петр Аркадьевич, поверьте, не совпадение. Кстати, этот старец, отец Григорий, он еще в конце 5-го года предсказал, что две Думы «ёрные» будут, а только третья Дума способная будет к нормальной работе.
СТОЛЫПИН:
«ёрная», Ваше величество?
АЛЕКСАНДРА:
Да, он так сказал. И что же, когда третья Дума будет?
НИКОЛАЙ:
Скоро уже, Аликс. Я распущу этих «ёрников» на днях.
АЛЕКСАНДРА:
Тот самый «государственный переворот», о котором трещат эти гадкие левые газеты?
НИКОЛАЙ: Это не переворот, а поворот.
АЛЕКСАНДРА:
Я помню, до 1905 года наши либералы, якобы притязая на остроумие, писали, что «Государь готов дать конституцию, только бы при этом сохранилось самодержавие». И это казалось им абсурдом!
СТОЛЫПИН:
Да, жизнь оказалась сложнее готовых социальных лекал и доктрин. Я недавно прочитал в английской «Таймс»: «С 1905 года Россия стала наследственной конституционной монархией, но фактически законодательная, исполнительная и судебная власть продолжают, в значительной степени, соединяться в лице Императора, который продолжает носить титул Самодержца». Верно. То, что казалось несоединимым в теории, совмещается теперь.
НИКОЛАЙ:
Они забыли написать о свободе печати, и о многих других гражданских правах, в которых мы теперь не отстаем от них.
СТОЛЫПИН:
А в части рабочего законодательства и опережаем.
АЛЕКСАНДРА:
Смута закончилась?
НИКОЛАЙ:
Еще два три дня – и все! После роспуска этой Думы. Боже, Боже! Наконец-то!

***
3 июня 1907 года вторая Государственная дума была распущена. Манифест 3 июня положил начало новому государственному устройству – думской монархии. Все депутаты социал-демократической фракции были в тот же день арестованы. Несколько человек успели скрыться накануне.