[Вика]

Как москвичи сносили памятник Дзержинскому

"22 августа 1991 года, вечер. Москва. На площади Дзержинского происходило невозможное многотысячная толпа вот уже несколько часов с ревом скандировала что-то резкое в адрес КГБ и КПСС. Памятник "Железному Феликсу" был облеплен фигурами, размахивающими руками,
выкрикивающими лозунги, пытающимися привлечь к себе внимание толпы.

Кто-то, взобравшись на пьедестал, умудрился прикрепить веревкой к бронзовой статуе Дзержинского большой плакат, выполненный красными буквами на ватмане: "Хунте хана!"

Ниже, на черном граните постамента красовались намалеванные краской, мелом и пульверизаторами надписи: "антихрист", "кровавый палач", "дерьмо в кожаном пальто". Повсюду виднелись бело-красно-голубые флажки и флаги.

Какой-то парень в джинсах, балансируя, как верхолаз, на плечах статуи, под одобрительные выкрики окружающих затягивал на шее "Железного Феликса" петлю из металлического троса. Толпа ликовала и бузила, торжествовала и гоготала, все больше и больше ощущая силу своей безнаказанности.

Давай, парень, закрепляй удавку! Будем вешать главного чекиста! озорно кричал какой-то мужик в помятом пиджаке. Долой тирана! вопила пухлая дамочка, подняв сжатые в кулаки руки.

- Эй, акробат, падай с чучела! Катаклизму делать будем! подал сиплый голос коренастый мужчина.

- Кончать Феликса! кричали какие-то ребята с банками пива в руках. После каждого выкрика раздавались взрывы хохота, свист, нечленораздельные возгласы.

Священник с лицом Мефистофеля, стоя на вытоптанном газоне в окружении плотного кольца манифестантов, призывал в мегафон сбросить "железного идола" с постамента, а потом продать его за границу.

Под одобрительный вой наэлектризованной толпы он выкрикивал: Мы положим конец коммунистической тирании! Этот ненавистный символ большевизма мы продадим с молотка, а вырученные деньги отдадим детям-сиротам и инвалидам-"афганцам"!

- Правильно, отец Глеб! - неслось из толпы. - Мы требуем запретить деятельность КПСС, этой партии преступников и убийц! Мы требуем распустить КГБ этот рассадник беззакония и нарушения прав человека!

- Долой КГБ! Сво-бо-да! Сво-бо-да! скандировала толпа.

Тем временем к памятнику, медленно раздвигая толпу, подъезжал крытый фургон. Его появление было встречено бурной овацией, так как все понимали, что сейчас начнется следующее действие грандиозного спектакля. Сразу несколько рук подхватили свисающий с памятника трос и стали прикручивать его к крюку на заднем бампере. Еще немного и под радостные вопли зрителей мотор взревел, машина дернулась и стала медленно двигаться. Толпа резко отхлынула в ожидании падения исполина. Провисший трос натянулся, раздался металлический скрежет, надрывный вой двигателя, но памятник даже не стронулся с места.

- Крепкий, зараза! крикнул кто-то.

- Ничего, ща завалим! ответил ему один из парней, суетившихся около автофургона. Он был явно в сильном подпитии, потому что долго не мог попасть тросом в достаточно широкое отверстие. На второй попытке трос оборвался, чудом никого не задев взметнувшимся
концом. Но кураж толпы от этого не убавился. Наоборот, неудача все более и более распаляла ее, делала агрессивной и злобной.

Протиснувшиеся к постаменту двое депутатов призвали толпу прекратить попытку снести памятник. Они говорили что-то про подземные кабели и туннель метро, которые могут быть повреждены в результате падения бронзового "истукана", об опасности, которой подвергают себя люди, находящиеся в непосредственной близости от памятника, но это не возымело никакого действия на толпу.

Напротив, она стала возмущенно шуметь, обзывать депутатов "провокаторами", всячески их оскорблять и прогонять с места "исторического" события. Толпа снова сгруппировалась вокруг памятника, а когда прибыла техника, с восторгом стала ожидать завершения спектакля.

Глубокой ночью под восторженные крики толпы памятник Дзержинскому был снят с постамента автокраном большой грузоподъемности. Если не считать нескольких разбитых стекол в здании КГБ, замалеванной краской мемориальной доски Андропова, куч мусора, разбитых бутылок и банок из-под пива, а также затоптанного газона вокруг голого пьедестала, все осталось по-прежнему."

(Из воспоминаний очевидца событий генерал-лейтенанта Андрея Пржездомского")