Более того, известно, что в Киеве Столыпин по указанию Царя подготовил очень важную встречу Государя с иудейскими раввинами.
Николай II хорошо понимал, что интернациональные силы используют еврейское население России для совершения революции. При этом судьба самого еврейского населения эти силы совершенно не волновала.
Между тем, в свою очередь, национально мыслящая часть еврейской общественности России, и прежде всего иудейский ортодоксальный раввинат, прекрасно понимали, чем грозит им победа революции. Несмотря на свои сложные отношения к Самодержавной власти, они не могли не осознавать, что ее крушение приведёт еврейский народ России к тяжелейшим бедствиям. Поэтому они тоже искали возможности договориться с правительством. Программа царского визита готовилась заранее, и в нее, по предложению киевского раввина Абрама Борисовича Гуревича, была включена встреча еврейской делегации с царем. В 1910 г. П.А. Столыпин лично приветствовал Раввинский съезд в С.-Петербурге, заявив между тем, что еврейская молодежь приобрела «ужасную склонность» к участию в революционном движении. Он призвал религиозных лидеров восстановить политическую лояльность среди российского еврейства. Как и было запланировано программой визита, встреча Царя с еврейской делегацией состоялась 30 августа 1911 г. Раввин А.Б. Гуревич от имени еврейского населения Киева поднёс Царю священную Тору и сказал: «Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь! Еврейское население г. Киева бесконечно счастливо возможностью повергнуть в нашем лице к стопам Вашего Величества живейшее выражение беспредельных верноподданнических чувств, воодушевляющих нас вместе со всеми народами Великой необъятной России. В каждом еврейском молитвенном доме, будь то прекрасная хоральная синагога в шумной столице, будь то скромная обитель-молельня в глухом еврейском местечке, – мы, евреи, каждую субботу неизменно возносим горячие молитвы к небесам, моля Всевышнего о здравии, благоденствии и благополучии Вашего Императорского Величества и всего Царствующего Дома».
В этой связи цепь событий - встреча Николая II с раввинатом, предстоящие переговоры между Царём и раввинами о борьбе с революционным движением среди российского еврейства и убийство П.А. Столыпина в Киеве евреем - агентом Охранного отделения Дмитрием Богровым, сделавшим намеченные переговоры невозможными, вряд ли выглядит случайной.
Смертельное ранение П.А. Столыпина в Киевском театре 1-го сентября 1911 г. тоже полно загадок. Здесь у нас нет возможности подробно останавливаться на этом преступлении. Скажем только, что по сведениям Охранного отделения, в театре был не один убийца. У Богрова, вполне возможно, был подельник, который должен был убить Государя. По этим сведениям, Богров предполагал, что «Государь подойдёт к раненому Столыпину. Тогда, «друг» Богрова получал возможность осуществить злодейство».
Богров, отрицая наличие в театре «друга», подтверждал своё намерение убить Царя. По сообщениям охранного отделения, «преступника допросили в театре, и он сознался, что имел намерение убить Государя. Но побоялся еврейского погрома, и вот он ограничился покушением на Столыпина».
Поэтому, вполне возможно, что раненый П.А. Столыпин, подняв руку, не благословлял Государя, находившегося в царской ложе, как это принято считать, а делал ему знак не спускаться в партер из-за грозившей опасности. Присутствующий при покушении киевский губернатор А.Ф. Гирс уверял, что в жесте Столыпина было и то, и другое: «Увидя Государя, вышедшего в ложу и ставшего впереди, Столыпин поднял руки и стал делать знаки, чтобы Государь отошел. Но Государь не двигался и продолжал на том же месте стоять, и Пётр Аркадьевич, на виду у всех, благословил его широким крестом».
Но не только раненый Столыпин крестил Государя. Свидетельница покушения вспоминала: «Когда унесли Столыпина, весь театр запел гимн и «Спаси, Господи, люди Твоя». Крестились, крестили Государя, протягивали к нему руки. Государь стоял один, без дочерей, у самой рампы ложи грустный, сосредоточенный и бесконечно спокойный. Если бы в театре были сообщники, то было бы очень опасно. У всех нас явилось чувство, что он стоит под огнем. Взглядом он держал всех нас, отвечал всем нам, оборачиваясь ко всем. Паники не было – была молитва, и театр обратился в храм, и Государь был Царём».
Император находился в царской ложе вместе с дочерьми — Великими Княжнами Ольгой и Татьяной, которые тяжело переживали случившееся.
В последующие дни Император Николай II два раза заезжал в больницу, чтобы проведать больного. Но врачи дважды советовали ему не делать этого, так как волноваться раненому было противопоказано. Государь не настаивал, так как лейб-медик Е.С. Боткин и другие врачи уверяли Царя, что рана Столыпина не смертельная. Позже Государь узнал, что Столыпин хотел с ним увидеться и жалел, что послушал врачей.
Состояние Столыпина, бывшее до 4 сентября удовлетворительным, с этого числа резко ухудшилось, и 5-го сентября около 22 ч. Пётр Аркадьевич Столыпин скончался. Дочь П.А. Столыпина М.П. Бок вспоминала: «Государь вернулся из Чернигова в Киев шестого сентября рано утром и прямо с парохода поехал в больницу. Он преклонил колена перед телом своего верного слуги, долго молился и присутствующие слыхали, как он много раз повторил слово: «Прости». Потом была отслужена в его присутствии панихида».
Очевидец писал: «Бедный Государь – прямо святой мученик, так его расстроила утрата этого колосса».
Вся думающая, патриотическая, верноподданная Россия — скорбела по ушедшему премьеру. Пока Столыпин ещё боролся со смертью, люди надеялись на его исцеление. Когда же рука смерти закрыла глаза Петра Аркадьевича, наступило понимание того, что из жизни ушёл один из последних русских бояр, рухнул один из редких уже исполинов, коих так много рождала раньше Русская Земля.
Оценивая роль Столыпина, В.В. Розанов писал: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека; вот этого «воина», вставшего на защиту, в сущности, Руси. Вся Русь почувствовала, что это её ударили».
Столыпин как государственный деятель сделал для России очень многое. При этом, как всякий политик, он мог ошибаться, недорабатывать, спешить. Но дорог он сердцу русскому не за свои политические успехи. Дорог он своим честным горячим бескорыстным сердцем, в котором любовь к Царю и России слились воедино. Во имя этого идеала он был готов принести себя в жертву: «Рад умереть за Царя», сказал смертельно раненный Столыпин. И эти его слова удивительным образом перекликались с образом костромского крестьянина, который 300 лет до этого отдал свою жизнь за Царя, положив конец Смутному времени. Убийство Столыпина стало первым предвестником надвигающегося нового смутного времени. Царь, которого он крестил окровавленной рукой и за которого он принял смерть, через семь лет будет злодейски убит со всей своей Семьёй, с теми самыми юными Княжнами, что стали свидетельницами ужасного преступления в Киевской опере.
Образ Столыпина был ненавистен революционным поработителям России. Наряду с памятниками Царю-Освободителю Александру II, памятники Столыпину сносились революционными властями с особым рвением. На долгие годы имя Столыпина будет ассоциироваться в сознании порабощённого народа с именем «вешателя».
Для нас же сегодня Пётр Аркадьевич Столыпин являет собой удивительный пример реформатора, проводившего свои реформы во имя народного блага, политика, стремившегося не разрушать существующую систему, а улучшать её, гражданина, не мыслящего себя без великой Родины, имя которой — Россия. Когда-то Столыпин сказал своей дочери: «Родина требует себе служения настолько жертвенно-чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует всю работу». В этом и заключается главный завет П.А. Столыпина.
http://vesti.uz/rusworld//article/27430