[Вика]

В новых учебниках все эти ужасы замалчиваются. Конечно, там приводится общее количество членов ВКП (б), официально приговоренных к смертной казни - 786,000. Но при этом ни слова не упоминается о другой, куда более кровавой и массовой кампании репрессий, проводившейся одновременно с «чисткой» партии - сталинской войне против крестьянства. А ведь ее жертвами стали миллионы людей - даже больше, чем погибло в ходе дьявольского гитлеровского замысла: Холокоста.

К примеру, в Постановлении ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. отмечалось: у партии есть «полное основание перейти . . . к политике ликвидации кулачества как класса». Это дало старт полному истреблению прослойки зажиточных крестьян. Этот документ куда менее известен, - точнее, печально известен - чем «Ванзейский протокол» 1942 г.: нацистский план «окончательного решения еврейского вопроса». Однако приговор, вынесенный советским партийным руководством кулакам, унес вдвое больше жизней. Рукотворный голод на селе погубил миллионы людей - на Украине он теперь даже расценивается как форма геноцида.

Крестьяне умирали от голода, а Сталин продавал зерно в Америку, - по бросовым ценам, ведь тогда бушевала Великая депрессия - финансируя свою программу индустриализации. «Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно становилось уже как бы абстрактным, не укладывалось в границы сознания», - написал, побывав на Украине, автор «Доктора Живаго» Борис Пастернак.

В разгар голода молодой англичанин-социалист Малкольм Маггридж (Malcolm Muggeridge) прибыл на поезде в Киев, и своими глазами увидел, как запасы зерна - да-да, хлеб в стране был - передавались красноармейским частям, введенным на Украину, чтобы не допустить восстания голодающих крестьян. Возмущенный идеалист Маггридж покинул СССР: он был убежден, что стал свидетелем «одного из самых чудовищных преступлений в истории, настолько ужасного, что наши потомки, наверно, не поверят, что такое могло случиться».

В Германии отрицание Холокоста карается как уголовное преступление. В России отрицание - или хотя бы преуменьшение - сталинских преступлений стало неотъемлемой частью нового кремлевского «кодекса политкорректности». И эти изменившиеся настроения ярче всего прослеживаются не в указаниях Кремля, а в повседневной московской жизни. Недавно, накануне очередной годовщины победы СССР во Второй мировой войне российская столица была обклеена репродукциями советских плакатов сороковых годов - с красными знаменами и улыбающимся Вождем. А не далее как в ноябре в ходе реставрации одной из станций московского метро была восстановлена и надпись со славословиями в адрес Сталина.

Когда один журналист осмелился покритиковать в статье ветеранов войны, возле его квартиры устроили пикет хулиганы из прокремлевской молодежной организации «Наши», а в интернете началась - судя по всему, скоординированная - кампания публикаций, где проштрафившегося автора называли предателем и предлагали ему уехать из России.

Впрочем, самый поразительный случай произошел в прошлом году: по результатам интернет-опроса, проведенного одним из общенациональных телеканалов, Сталин занял третье место в рейтинге самых выдающихся россиян - при этом его поклонники распространяли слухи, что организаторы подтасовали итоги голосования, а на самом деле Вождь народов оказался на первом месте.

В ноябре внук Сталина Евгений Джугашвили попытался привлечь одну Московскую газету к суду за клевету на своего знаменитого деда, утверждая, что ни под одним смертным приговором нет сталинской подписи. К счастью московский суд отклонил его иск. Впрочем, как отмечает журналист «Новой газеты» Анатолий Яблоков - автор статьи, оскорбившей Джугашвили - еще недавно сама подача подобного иска была немыслима. При Путине, однако, это стало вполне возможным делом. «Увы, приходится констатировать, что отношение к Сталину в обществе изменилось, - подчеркнул Яблоков, выступая на предварительных судебных слушаниях. - Сегодня мы куда больше слышим, каким он был «эффективным менеджером», как он модернизировал страну, и гораздо меньше - о репрессиях».

Апологетика охватывает не только образ Сталина - но и деятельность КГБ. В конце восьмидесятых и в девяностые, после того, как горбачевская гласность пролила свет на всю чудовищность преступлений КГБ и его организаций-предшественниц, в обществе поднялась волна глубокой, инстинктивной ненависти к советской карательной машине. Ее самым драматическим проявлением стала ночь в августе 1991 г., когда толпа москвичей свергла с пьедестала памятник основателю ЧК Феликсу Дзержинскому перед штаб-квартирой КГБ на Лубянской площади.

Этот гнев вполне понятен: из всех смертоносных механизмов государственного террора, порожденных двадцатым столетием - от гитлеровских СС до хунвейбинов Мао Цзедуна - КГБ был самым страшным. Он шпионил за целым народом, управлял лагерями смерти, и создал в стране атмосферу страха, подозрительности и паранойи.

Однако Владимир Путин - много лет прослуживший в КГБ - сделал все возможное для «реабилитации» своей альма-матер. «Бывших чекистов не бывает», - заметил он вскоре после прихода к власти. И делом подтвердил, что это правда. За девять лет у власти он сделал то, что казалось невозможным: не только представил ФСБ, преемницу КГБ, когортой героев-патриотов, защищающих страну, но обеспечил ей куда большую популярность, чем та, которой пользовался ее предшественник в советском обществе. По данным недавних опросов, ФСБ попала в список государственных структур, которым россияне доверяют больше всего: почти 60% опрошенных сочло службу в тайной полиции «почетной» профессией.

В то же время в ФСБ сегодня, как это ни удивительно, работает больше людей, чем в советском КГБ, да и влияние ее усилилось, поскольку Путин назначил бывших сотрудников этой спецслужбы на ряд ответственных постов в Кремле, правительстве и регионах. «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, . . . со своими задачами справляется», - пошутил Путин, выступая перед коллегами из спецслужб в 2004 г. [так в тексте. На самом деле - в декабре 1999 г. - прим. перев.]. Впрочем, смеяться здесь не над чем - ведь эта фраза полностью отражает реальность.

Трагедия России заключается в том, что ужасы ее истории затрагивают всех - почти в каждой семье вам расскажут о том, что кто-то из родственников пострадал при Сталине. Как же тогда вышло, что кампания по превращению Сталина из массового убийцы в национального героя дает столь успешные результаты?

Отчасти это связано с глубочайшим унижением, которое россияне испытали в ельцинские годы - когда их страна сначала скатилась в нищету, а затем распалась и была разграблена собственными. И теперь они готовы верить в любой великодержавный миф, лишь бы отгородиться от неприглядной действительности. Ибо реалии российского прошлого тоже слишком тяжелы. Даже потомкам узников ГУЛага и крестьян, уничтоженных Сталиным, зачастую бывает легче верить в то, что они - граждане великой страны, которую великий лидер привел к победе над нацизмом. Альтернатива - то, что Россией правил психопат-грузин, в молодости грабивший банки, а затем отправлявший на смерть миллионы соотечественников, и надеявшийся «пересидеть» Вторую мировую в качестве союзника Гитлера (вот только партнер подвел: нарушил пакт о ненападении и вторгся в СССР в 1941 г.) - слишком уж угнетает.

Немцы могут позволить себе испытывать чувство вины за войну и Холокост, поскольку всегда могут «предъявить» полвека громадных экономических достижений и построенное демократическое общество в качестве доказательств того, что их страна изменилась. Россия такими успехами похвастаться не может, поэтому не стоит удивляться, что ей приходится мифологизировать прошлое, чтобы поддержать коллективное «эго» нации, столь сильно пострадавшее за двадцать лет военных поражений, слабеющего влияния и экономической разрухи. Сталин - главная фигура российского двадцатого века, и поскольку ненавидеть его люди себе позволить не могут, они вместо этого начали им восхищаться. И это должно вызвать у нас серьезнейшее беспокойство.

РГРК «Голос России»