[Вика]

Путь к власти

История возвышения вполне провинциального деятеля, каким был Берия до конца 20-х годов, весьма типична для советской эпохи. Родившийся в 1899 г. в селении Мерхеули Сухумского округа в крестьянской семье Лаврентий Павлович Берия с отличием окончил в 1915 г. Сухумское высшее начальное училище и поступил в среднее механико-строительное училище в Баку. Здесь, согласно официальной биографии, он стал казначеем нелегального марксистского кружка и в марте 1917 г. организовал ячейку РСДРП(б). Таким образом, официальный партийный стаж Берии — с марта 1917 г., хотя, как и когда на самом деле он попал в партию доподлинно неизвестно.

Берия в училище был старостой класса, и, как он позднее пояснял, с группой своих соучеников «записались в партию большевиков». Однако никаких документов об этом не сохранилось. Известно, что в июне — декабре 1917 г. Берия служил техником-практикантом гидротехнического отряда на Румынском фронте, а в январе 1918 г. он снова в Баку — сотрудник Бакинского совета, затем в период турецкой оккупации — конторщик на заводе. И только к декабрю 1919 г. относится свидетельство, что Берия состоял в большевистской партийной ячейке техников.

Другое темное пятно в его биографии — служба в организации, враждебной большевикам, — муссаватистской контрразведке. Как объяснял этот факт Берия, он поступил туда осенью 1919 г. по заданию одного из руководителей партии «Гуммет» Мурза Давуда Гуссейнова. О том, какие дела в пользу большевиков он смог там совершить, Берия не указал. Зато, будучи арестованным, на допросе 23 июля 1953 г. признал, что в бытность агентом этой контрразведки произвел обыск в революционной газете «Искра» в Баку. В марте 1920 г. Берия оставил эту работу и поступил на службу в бакинскую таможню. Эпизод со службой у муссаватистов еще не раз аукнется Берии. Ему всю жизнь придется это объяснять и оправдываться.

С 1920 г. начинается его активная большевистская биография. Берия принят на службу в разведотдел 11-й армии, был арестован меньшевистским правительством Грузии и выслан в Азербайджан, где вскоре оказался на работе в ЧК. Карьера его развивается стремительно. Он быстро вырос от заместителя начальника секретно-оперативного отделения до заместителя председателя ЧК Азербайджана. В ноябре 1922 г. переведен на работу зампредом ЧК Грузии, и уже в декабре 1926 г. возглавил ГПУ Грузии, а в апреле 1931 г. назначен Полпредом ОГПУ в Закавказье.

С ранних лет своей карьеры Берия был замечен кем надо и знаком с кем надо. Уже в 1920 г. он был известен людям сталинского круга — С.М. Кирову, Г.К. Орджоникидзе и А.И. Микояну, с которым лично познакомился именно в 1920 г. Поговаривают, что личное знакомство со Сталиным он свел в сентябре 1924 г., когда тот прибыл в Грузию подавлять меньшевистское выступление. Как бы то ни было, но в 1931 г. Сталин его уже отлично знает и очень высоко ценит. В период острой внутрипартийной борьбы в компартии Грузии Берия в ноябре 1931 г. был выдвинут с чекистской работы на должность первого секретаря ЦК КП(б) Грузии. О том, что это был выбор именно Сталина, свидетельствует его письмо, посланное Кагановичу в 1932 г. Берия «хороший организатор, деловой, способный работник», — писал Сталин, — тогда как Я.И. Мамулия, кандидатуру которого предлагал на пост первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Орджоникидзе, «не стоит левой ноги Берии». Став в ноябре 1932 г. первым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) (объединявшего Грузию, Армению и Азербайджан) и будучи избранным в феврале 1934 г. в состав ЦК ВКП(б), Берия прочно вошел в круг высшей советской номенклатуры.

Когда летом 1938 г., обдумывая, кто бы мог заменить Ежова на посту наркома внутренних дел, Сталин остановил свой выбор на Берии, это не было случайным. И его личные качества, и заслуги перед вождем. и послужной список как нельзя лучше соответствовали этой должности.

Маленький Сталин

Итак, почему на смену Ежову в 1938 г. был намечен именно Берия, а не кто-нибудь другой?

Сталин особо ценил Берию не только как секретаря-партийца, который к тому же принял активное участие в работе февральско-мартовского пленума 1937 года, он также знал его как человека жесткой чекистской закалки. В 1937—1938 годах, когда Берия еще возглавлял грузинский ЦК, он принимал личное участие в допросах и избиении заключенных. Он проявил редкостное рвение в разоблачении «врагов народа» и на местном уровне копировал сталинский стиль взаимоотношений с НКВД.

Как и Сталин, он получал и внимательно читал протоколы допросов арестованных, лично отдавал приказания не только об арестах, но и о том, кого и как допрашивать, кого пытать… Большинство региональных партийных секретарей таким рвением не отличались. Они, скорее, старались держаться от НКВД на расстоянии. Конечно, и они были проводниками репрессий, были членами «троек» НКВД, подписывали протоколы, согласно которым тысячи и тысячи невиновных отправлялись на смерть. Но Берия в Грузии был своего рода маленьким Сталиным — он не только казнил и миловал, но сам участвовал в избиении подследственных.

В 1953 г. в ходе следствия Берии было предъявлено немало документов о его личном участии в Большом терроре 1937—1938 гг. Это и его служебные записки в НКВД Грузии о производстве арестов (например, указание от 17 июля 1937 г. об аресте 14 человек), и резолюции на протоколах допросов об арестах проходящих по показаниям — «арестовать всех» или наиболее типичные на других протоколах: «Его взять крепко в работу. Он может оказаться шпионом», «взять в работу — добиться признания и агентурно осветить», а кого-то «секретно изъять», «излупить».

Участие в пытках

Богдан Кобулов, касаясь событий 1937—1938 годов, когда он был заместителем наркома внутренних дел Грузии, признал на суде в декабре 1953 г.: «Берия сам приезжал на допросы, допрашивал, приказывал избивать допрашиваемых». Бывший нарком внутренних дел Грузии Сергей Гоглидзе также рассказал об избиениях с участием Берии: «Первые удары Матикашвили нанес Берия, а затем его стал бить Кобулов…», при допросе директора Театра им. Шота Руставели Орагвелидзе, «…который в присутствии Берия снова подтвердил признательные показания. Тогда Берия дал указание тут же избить арестованного, что и было сделано в его присутствии». На следствии 14 августа 1953 г. Берия признал, что дважды арестованные доставлялись к нему в здание ЦК КП(б) Грузии и 5—6 раз он сам был в НКВД Грузии на допросах: «При мне были случаи — один или два — избиения арестованных с моего согласия».

Широкая практика выбивания показаний — «применение физического воздействия» к арестованным, как это называлось в документах ЦК, была внедрена по указанию Сталина в 1937 г. Для Берии это было не в новинку. Есть свидетельства, что еще в 1922 г. на работе в ЧК он использовал подобные методы. Теперь же в 1937 г. он торопился внедрить их в практику НКВД Грузии. Тот же Гоглидзе на допросе в 1953 г. заявил, что в начале 1937 г. Берия вернулся из Москвы в Тбилиси (после встречи с Ежовым, как полагал Гоглидзе), собрал в ЦК КП(б) Грузии руководящих чекистов, включая начальников районных отделов НКВД, и сказал: «Идет борьба с врагами, и можно бить, если не сознается». Когда об этом же спросили на допросе Берию, он заявил, что действительно проводил такое совещание с участием десяти грузинских чекистов после приезда из Москвы и полученных там указаний ЦК «об усилении борьбы с троцкистами и правыми» (хотя при этом не помнил, встречался ли по этому поводу с Ежовым), но бить указаний не давал. Но об избиениях тут же уточнил: «Это было позже, когда эта система была введена Ежовым».