[EOO]

В огромной массе дворян, как будто охваченных массовым заболеванием эгоизмом, жестокосердием и косным нежеланием что-либо менять в своей комфортной жизни, все же встречались редкие исключения.

Ключевский пишет: «Бывали случаи проявления грусти или отчаяния от мысли о невозможности примириться с окружающей действительностью. Пример такого отчаяния представляет ярославский помещик Опочинин. Усвоенные им идеалы поставили Опочинина в непримиримую вражду с окружающей действительностью; не умея примириться с ней, Опочинин, более искренний, чем другие люди того же образа мыслей, в 1793 г. покончил с собой. В предсмертном завещании он пишет, объясняя свой поступок: "Отвращение к нашей русской жизни есть то самое побуждение, принудившее меня решить своевольно свою судьбу". По завещанию Опочинин пустил на волю два семейства дворовых, а барский хлеб велел раздать крестьянам; он не освободил крестьян, ибо по тогдашнему законодательству еще был вопрос, имеет ли право помещик освобождать крестьян и отпускать их на волю.
Но Опочинин - исключительное явление; люди его образа мыслей не разделяли его космополитической скорби, не грустили и даже не скучали; грустить они начали несколько позже, в царствование Александра I, а скучать еще позже, в царствование Николая. Вольтерьянец времен Екатерины был весел и только; он праздновал свой выход в отставку после вековой обязательной службы и, подобно выпущенному из корпуса кадету, не мог налюбоваться на свой дворянский мундир, с которым его освободили от службы».
Представим себе, с какой настороженностью и враждебностью дворянин екатерининской эпохи должен был встретить первые шаги нового императора – ПАВЛА I, сына Екатерины. В день своей коронации Павел объявил указ, по которому «никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам». По этому же указу определялась «нормальная мера крестьянского труда в пользу землевладельца». Этой мерой назначены были три дня в неделю, «более чего помещик не мог требовать работы от крестьянина».
Несмотря на то, что в указе говорилось об ограничении принудительного труда крестьян на помещика (барщины) скорее как о действии желательном, т.е. во многом зависящем от доброй воли хозяев, крестьяне все же восприняли его как облегчение своего положения и пытались жаловаться на помещиков, его не исполнявших. Известны случаи, когда помещики действительно подвергались за это взысканиям.

В тот же год своего вступления на престол Павел I начал наступление и на дворянские права, узаконенные Екатериной в Жалованной грамоте 1785г., которая утвердила «на вечные времена и неколебимо» исключительные во всех отношениях привилегии дворян – от полных прав на имеющуюся частную собственность, включая крепостных, до такого же полного их освобождения от всех видов податей, т.е. налогов.

Павел I начал с объявления смотра всем офицерам, числящимся в списках полков, и тех, кто не явился, уволил в отставку. Таким образом он отсеял из полков тех офицеров, кто во времена Екатерины записывались на военную службу еще в младенчестве и по достижении совершеннолетия получали офицерские чины - правда, под скорую руку попали и те, кто был болен и числился в отпусках. А в 1800 году Павел, рассмотрев списки неслуживших дворян, распорядился большую их часть определить на военную службу.

В правлении Павла I было много непоследовательных и не слишком разумных шагов, однако нет сомнения в том, что своей жизнью он поплатился именно за стремление вернуть высшее сословие к их первоначальной обязанности служить отечеству и попытки хоть в малой степени ограничить жестокое тягло крепостных. В 1801 году его убили...

Знаю, что столь длинное повествование не слишком приблизило нас к подвигу Александра II, сумевшего успешно одолеть могущественную дворянскую массу, ранее известную нам как «опору царизма», и тем самым коренным образом повернуть ход российской истории на совершенно иные рельсы. Однако, надеюсь, что оно дало некоторое понимание того, что именно было самой кардинальной проблемой России - язвой, разъедавшей общество в течение нескольких веков и созревшей в полной мере к концу века 18-го. Полагаю, что яснее и очевиднее стали масштаб и бездонная глубина этой проблемы, охватившей как спрут сознание многих тысяч людей.

Таково было сопротивление материала, с которым Александру II предстояло иметь дело. До реформы 19 февраля 1861 года оставалось ровно 60 лет…