...Выступление Тухачевского оказало серьезное действие, после него совещание "увяло", каких-либо решений принято не было, что означало фактическое принятие первого варианта "капельницы для умирающего". Воздадим должное нашему герою, в августе 1936 года Михаил Тухачевский отвел от Адольфа Гитлера самую опасную в его восхождении угрозу - потерпеть поражение, когда для германских элит он был еще темной лошадкой, едва не выскочкой, и еще не стал идолом германского обывателя. Но именно с этого совещания начался отсчет последних дней Тухачевского - Сталин поднял и держал его на таком посту не для того, чтобы в крайне острый политический момент узнать о неготовности армии.
Осознавалось ли приближение войны И.В.Сталиным как некая реальность в составе прочих или как неотвратимая страшная неизбежность? Что было в его сознании: "Если будет ... Если будет" или - "Будет! Будет! Будет!" Принимались ли в связи с этим меры "вообще", "по способности" или делалось абсолютно все возможное?
Лучше всего об этом говорит материал структурного социально-экономического рывка СССР в 20-е - 40-е годы. Исключая, может быть, 1926-28 гг., когда чисто военная сторона экономического строительства могла быть сведена к естественной модернизации вооруженных сил, все межвоенное развитие общества и экономики происходило при ярчайшем высвечивании чисто оборонной, грядущей схваткой определяемой, задачи.
Все наши довоенные пятилетки имели специальную военную направленность. Так:
- задачей 1-й пятилетки (1928-1932 гг.) ставилось создание вооруженных сил, обеспечивающих превосходство над самой крупной военной державой капиталистического мира (в тот момент Францией);
- в задачу 2-й пятилетки (1933-1937 гг.) входило создание военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над коалицией 2-3 крупнейших в военном отношении капиталистических государств при условии, что столкновение ограничится одним военным театром, Европейским или Азиатским;
- в задачу 3-й пятилетке (1938-1942 гг.) ставилось создание военного потенциала, обеспечивавшего превосходство над любой возможной комбинацией крупнейших в военном отношении государств капиталистического мира при любых вероятных вариантах борьбы на всех театрах военных действий.
Реальная схватка 1941-45 гг. произошла - учитывая объединение почти всего военного потенциала Европы в руках Германии и постоянную, хотя и не осуществившуюся угрозу со стороны Японии - по промежуточному "двухсполовинному" варианту; и итоги войны показывают, что планировщики 20-х - 40-х годов заложили в свои расчеты реальные цифры.
Более того, оборонной задаче было подчинено все остальное строительство. Все наши новые предприятия закладывались как производства двойного назначения - мирного и военного. Так:
- заводы сельскохозяйственного машиностроения проектировались по профилю авиационного;
- заводы среднего машиностроения по профилю артиллерийского и минометного;
- автомобильные заводы по профилю производства бронемашин и легких танков;
- тракторные по профилю средних и тяжелых танков;
- хлебные элеваторы как пороховые производства;
- макаронные фабрики как заводы по производству ультрамедленногорящих порохов для дальнобойной артиллерии;
- часовые заводы как производства взрывателей.
На этих заводах заранее организовывались технологические потоки, комплектовалось оборудование, оснастка, создавались вспомогательные производства, укомплектовывался персонал инженерно-технических служб, сосредотачивались расходные и длительные запасы с учетом их обоих назначений.
Американские инженеры потешались над заказчиком, который требовал в проектах пролетов Сталинградского тракторного завода учесть 50-тонные нагрузки вместо обычных 5-7 тонных, что до крайности удорожало строительство, делало производство малорентабельным. Они не догадывались, что эти пролеты должны были принимать на себя не вес тракторов, а вес тяжелых танков.
Все 10000 предприятий, построенные за две с половиной предвоенные пятилетки, были нацелены на оборонное производство, и будучи не всегда рентабельны как автомобильные, комбайновые, тракторные, они были эффективны как артиллерийские, авиационные, танковые.
Такой планомерной, всеобъемлющей милитаризации промышленности и сельского хозяйства - ведь те же МТС это полная предмобилизационная готовность всего автотракторного парка страны - не знает всемирная экономическая история, и сверхусилия Германии 1935-39 гг., на ее фоне выглядят скромно.
В результате этой работы советская экономика приобрела фантастическую управляемость и маневренность, способность почти мгновенно развернуть военное производство. Если мобилизация промышленности Великобритании потребовала 22 месяца, из них 9 месяцев без прямого воздействия неприятеля, если экономика США, не затронутая войной, мобилизовалась за 36 месяцев, то экономика СССР; при прямом воздействии войны, мобилизовалась за 3-4 месяца по основным производствам и за 7 полностью. Никакой сверхэнтузиазм, штурмовщина, порыв не могли обеспечить такого результата без этой гигантской планомерной работы довоенных лет. И только при полном осознании неизбежности войны она могла быть принята, запущена и осуществлена.
И если бы она не была произведена в Советском Союзе, кто бы ее произвел в мире? А без нее - что бы остановило А.Гитлера и горевших энтузиазмом мирового господства панцербестий самой воинственной нации 20-го века? В этой работе, единственно возможной тогда только в СССР, закладывалось спасение мира - и только Одна Шестая могла ее осуществить по состоянию, традициям, устремлениям общества и, добавим, провидению ее вождя.
Крупнейшим стратегическим решением И.Сталина той поры стало резкое форсирование темпов индустриализации с начала мирового экономического кризиса 1929-32 гг. Всемирная экономическая катастрофа резко осложнила обстановку для СССР. С одной стороны, крайне усилилась неустойчивость всего международного положения, мировая "теснота" капитала будила поиск "свободных зон" и "пространств", выносила на поверхность крайние шовинистические течения, получившие массовую социальную базу в лице выбитой из колеи, озлобленной против Государства, Бога и Соседа, массе.
С другой стороны, кризис в первый и последний раз открыл перед нами мировые рынки передовой техники и технологий, не завалявшихся, перезрелых - новеньких пахнущих лабораторной краской и сверкающих конструкторской белизной. Бессилие ошалевших буржуазных государств, судорога зоологического пароксизма страха, пронизывающая капитал, раскрыла перед нами двери цехов, КБ, плазов, сняла занавески над кульманами, раскрыла лабораторные журналы.
В очередь на советские заказы стали "Ф.Крупп" и "Демаг", "Маннесманн" и "Пратт энд Уитни", "Рено-Кодрон" и "Фоккер", свои новейшие изделия предлагали на продажу Мессершмитт, Дуглас, Хейнкель, Кристи, Ройс - мировая техническая элита. Открывалась возможность выкачать весь задел из портфелей и мозгов Европы и Америки, но не далее 2-3 лет, положенных кризисом....""
Получено по-электронной почте - "Гений Сталина
«Молодая гвардия» (N 11-12, 1998)"
|