[Монархист]

Сообщение от Андрей 57

19 марта 2009 года умер Николай Николаевич Никулин - русский искусствовед, ведущий научный сотрудник Эрмитажа, член Учёного совета Эрмитажа, специалист по живописи Северного Возрождения. Человек, чьи "Воспоминания о войне"несомненно являются самым большим откровением об этой войне, той критической массой правды, которую всем ли под силу осознать. Светлая память.

Да, действительно, после развала совка многие ветераны относительно безбоязненно смогли рассказать страшную правду о той чудовищной войне, о всей подлости, гнусности и скверности людоедского советского режима.

Советская пропаганда того времени была настолько сильна, что я был настроен и воспитан по принципу Павлика Морозова, и готов был даже донести на своего отца! Помню, как я говорил отцу, что, мол, вот Дзержинский, у него чистые руки, холодный ум и так далее. А папа сидит и говорит мне: "Бандит! Расстреливал людей по подвалам!". А я ему: "Как?! Да я…". И я действительно был готов написать донос на родного отца, но, слава Богу, здравый смысл еще оставался.

Все газеты были заполнены карикатурами Бориса Ефимова, на которых Гитлер со своей шпаной бесчинствует в Европе. И вдруг в 1939 году начинается дружба с немцами! Заключается договор о ненападении, решается судьба Прибалтики - это был полный переворот. Тут же наши газеты с восторгом пишут о том, что немецкий крейсер потопил британский авианосец. Сразу же, подражая немцам, стали называть англичан "плутократами". Молотов ездил в Германию, там его принимал лично Гитлер - все это нам показывалось в документальной съемке. И тем не менее было ощущение, что мир с немцами будет недолговечен. Так что у нас, молодежи, переворот в мозгах произошел еще в 1939 году. Мне тогда было 15 лет, и что-то я уже соображал.

Помню, что Польша в то время вела себя настороженно по отношению к Советскому Союзу - а могли ли поляки вести себя иначе, если они еле отбились от нас в 1920 году? В нашей довоенной прессе Польша представлялась как главное зло. Даже киевские пацаны ходили, поплевывая: "Эти пшеки, эти пшеки!". После разгрома Польши в Киеве устроили выставку трофейных автомобилей, в продаже появились польские открытки, а "польскую" колбасу стали в шутку называть "русско-германской". Видя все эти события, мы, конечно же, чувствовали, что война не за горами.

Еще не нужно забывать, что Советский Союз активно готовился к будущей войне. Перед войной Красная Армия была намного больше немецкой, и танков имела во много раз больше. Поэтому нельзя говорить о нашей неподготовленности, даже несмотря на нехватку командного состава в армии.

В училище я был с сентября 1942 года, и могу Вам рассказать, как там учили. Например, расстояние до какого-нибудь столба измеряли спичечным коробком: зная длину коробка и высоту этого столба, если коробок на вытянутой руке закрывает этот столб, то расстояние считалось по формуле. Конечно, ни о какой точности не могло быть и речи. А бинокля мы в училище просто не видели! И вообще, чему кроме "ать-два" можно как следует научить за три месяца?

Конечно же, и в училище мы изучали винтовки. Я запомнил, это просто удивительно, что наши учебные трехлинейки Мосина были производства фирм "Вестингауз", "Армстронг", "Шервуд", "Винчестер" и так далее. Русские винтовки, но надписи на них были вот этих американских фирм. Пулеметы у нас были системы "Максим", на водяном охлаждении и их в училище было, по-моему, всего два, но зато было полно немецких "машингеверов". И вот из этого учили нас стрелять, хотя стреляли мы очень мало, а в основном маршировали. Вспоминаю, какое было обмундирование - шинели выдали английские, из тонкого-тонкого сукна. Из него, очевидно, шили френчи, и в этих шинелях мы просто замерзали.

Мундир английский, погон российский

Нас переправили через Волгу, обстрел был страшный, но каким-то образом все же удалось добраться до противоположного берега… Я бывал в разных местах, но то, что я видел в Сталинграде, не забуду никогда. Ужас… Овраги, доверху наполненные трупами… Даже зимой запах был невыносимый. Убитых было просто огромное количество.

Нам прислали пополнение, человек сто узбеков - "пушечное мясо", и они бросились хватать автоматы ППШ, а диски выбрасывали, потому что кто-то им сказал, что их можно не носить. Автоматов-то всего 6 штук, а винтовку они не хотели брать - она тяжелая. Когда что-нибудь им говоришь - "моя-твоя не понимает". Мы ненавидели их всей душой: вот, думаем, сволочи, притворяются, не хотят воевать. А они действительно не понимали русского языка! Кончилось это все тем, что в первом же бою их никого не осталось - человек 70 было убито, остальные были ранены.

В феврале 1943 года нас повезли в сторону Курска. Ехали эшелоном, и наши солдаты ничего умнее не находили, как на ходу стрелять из автоматов по изоляторам на столбах. Я, исполняющий обязанности командира взвода, ничего им не говорил - хватило мозгов не связываться, потому что если обостришь с кем-то отношения, потом вылезет боком. Там была такая шпана, что лучше было промолчать, шлепнуть могли запросто.

Уже 43-й год, должны вроде бы появиться наши самолеты, но нет, летают только немцы, причем летают нагло, бросали не только бомбы, но и бочки с пробитыми дырками, которые так гудели, что было одно желание - ввинтиться головой в землю, как шуруп.

6 марта 1943 года нашему батальону было приказано взять эту деревню штурмом. Ни артиллерии, ни танков с нами не было… Плакать хочется, когда вспоминаю… Март месяц, еще лежит снег, а на нас эти черные завшивленные шинели, и по белому надо ползти. Приказ был короткий: "Вперед, твою мать!". Нас подняли около 6 часов утра, в 9 часов мы подошли близко к деревне, а оттуда сильнейший пулеметный огонь! Да еще вдобавок и миномет по нам стреляет. Это был ужас! А я же еще и офицер, должен вести людей за собой. Кричу: "Вперед, за мной!".

Под Москвой и в Сталинграде в основном мы были вооружены винтовками Мосина и имели по нескольку пулеметов "Максим" на роту. Помню, что во время боев за Сталинградский тракторный завод с нами был один снайпер со снайперской винтовкой. Еще в стрелковых ротах было довольно много автоматических винтовок СВТ, но мы их не любили, потому что это винтовки для пользования в чистоте и порядке, а в наших условиях они были ненадежны. Автоматы ППШ у нас появились в начале 1943 года, перед боями под Курском. ППШ был хорошим оружием, но металл был обработан очень грубо - просто обточен без какой-либо шлифовки. Многие фронтовики очень хвалили автомат ППС, но во время моего пребывания на фронте мы их не видели.

А.И. - Пользовались ли немецким оружием?

Г.Р. - У меня был пистолет "Парабеллум" - очень надежное и точное оружие. Немецкий автомат я держал в руках, но не стрелял из него. А из пулемета "машингевер" я стрелял в училище, это хороший пулемет - надежный, очень скорострельный и намного легче наших "максимов". Но у "максима" было одно преимущество - из-за массивности и тяжести он давал более высокую кучность боя.

У пулемета "Максим" вес ствола 30, а станка - 32 килограмма. Вот и представьте себе, что со мной было, когда я первый раз поднял станок. Я тогда сам весил килограммов 45. Конечно, пытались катить эти пулеметы на колесиках, но ведь все это сооружение весило 62 килограмма, а катить приходилось далеко не по ровной поверхности. Щиток у "максима" был слабый и нас почти не защищал, тем более, что у немцев часто действовали минометы, осколки мин летели сбоку, и защититься от них было нечем.

Еще хочу сказать, что все немецкое оружие, в отличие от нашего, было аккуратно и красиво обработано.