Из воспоминаний1 Артема Сергеева:
«Было совершенно ясно, что война приближается и надо будет защищать Родину от врагов. Когда я в 1938 году пришёл в военное училище, комиссар училища — полковой комиссар Емельян Алексеевич Лисичкин — собрав нас, буквально пропел строки песни, популярные в то время: «И на вражьей земле мы врага разобьём малой кровью, могучим ударом». А дальше объяснил: «Это не для нас, военных, а для домохозяек, чтобы они раньше времени не волновались. А для вас скажу: со*временная война может длиться даже и пять лет. Может, и меньше». Лисичкин погиб на внешнем кольце окружения Сталинградской группиров*ки. Замечательный был человек!
Каждый директор предприятия тогда имел пакет с пятью сургучными печатями. Он был вло*жен в другой пакет, тоже опечатанный. Это так называемый «мобилизационный пакет». Дирек*тор мог его вскрыть только при чрезвычайном положении. А там написано, что делать в случае войны. Моя мама была директором текстильного комбината. У неё такой пакет был уже в 1937 году. В этих пакетах было расписано, кто и где готовит себе базу: кто уходит на Волгу, кто уходит на Урал, кто за Урал, кто каким видом продукции будет заниматься во время войны.
В 1937 году были созданы специализированные военизированные школы-десятилетки. Это был 8-й, 9-й, 10-й класс, туда принимали мальчиков с крепким здоровьем и хорошей успеваемостью. Школы подготовили тысячи юношей к поступле*нию в военные училища. Я очень хотел стать лёт*чиком, но школы были объявлены артиллерийски*ми, было заявление Сталина о необходимости и значении артиллерии. Был и лозунг ЦК комсомола «Молодёжь — в артиллерию». И когда объявили, что специализированные школы будут артилле*рийскими (было еще две авиационных и одна мор*ская), то я несколько дней страдал, потом понял: раз сказано — в артиллерию, значит, так надо. Я, член комсомола, гражданин своей страны, знал, что должен выполнить ту задачу, которая постав*лена. Не как я хочу, а как нужно стране.
Да, кое-кому было разрешено из этих школ пойти в лётные училища: например, Василий Ста*лин пошел в лётное училище после 9-го класса. Это и было его привилегией, такая привилегия была и у Тимура Фрунзе. Привилегия драться в бою. А ведь лётчик дерётся в открытом бою на*прямую с противником.
Кстати, Василий мне говорил, что отец ему сказал, мол, в нашей семье уже есть один артиллерист и для одной семьи этого достаточно. Ведь Яков учился в артиллерийской академии. Хотя Ва*силий, как и многие мальчишки и юноши той по*ры, мечтал стать летчиком, но когда спецшколы были объявлены артиллерийскими и прозвучал лозунг «Молодежь — в артиллерию», собирался последовать этому призыву. Он, что бы о нем сей*час ни говорили, был человеком дисциплиниро*ванным, обязательным, прежде всего думающем о деле. Был большим и настоящим патриотом сво*ей страны. И если сказано — он делал не так, как хотел, а как необходимо Родине. Но Сталин счи*тал, что если два его сына будут артиллеристами, то это станет невольным выделением артиллерии и может получиться ненужный перекос. Сталин все продумывал и понимал, что нельзя выделять один род войск. Поэтому Василий и пошел в лет*ное училище, как и мечтал».
Из воспоминаний очевидно, что страна готовилась к долгой и страшной войне с очень сильным, могущественным врагом. Сталин понимал, что в такой войне не исключена ситуация, что европейская часть СССР будет захвачена врагом, а иначе зачем готовить эвакуацию заводов на Урал?
И еще. Эти факты о подготовке к эвакуации заводов начисто, в пух и прах разбивают ложь всяких Резунов-Суворовых и прочих фальсификаторов, говорящих, что СССР готовился нападать на Германию. Ведь в этом случае эвакуация заводов на восток была бы сущим бредом.
Из воспоминаний Маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова:
Осенью 1940 г. меня срочно вызвали к наркому обороны С.К.Тимошенко.
Поначалу ничего особенного в этом вызове я не усмотрел. Нарком часто встречался с командующими армиями, чтобы иметь информацию из первых рук о положении в войсках и в округе. Но сразу же, как только закрылись за мной двери его кабинета, я понял, что разговор пойдет о чем-то ином.
Нарком объявил мне, что в Центральном Комитете партии и у него лично сложилось мнение, что мне надо ехать в Китай. Многие детали разговора у меня не удержались в памяти, но главное я запомнил.
Нарком прямо сказал мне, что правительство не верит в надежность пакта о ненападении с Германией, что Гитлер, по всем данным, готовится к восточному походу. В правительстве и в Наркомате обороны отдают себе отчет, что Германия выступит против нас не в одиночку. Тогда уже, осенью 1940 г., Семен Константинович почти целиком обрисовал состав гитлеровского военного блока: Германия, Италия, Румыния, Финляндия.
- Относительно этих стран сомнений нет! – продолжал он. – Нас волнует возможная позиция Турции, и совершенно особый интерес вызывает Япония. Дальний Восток – нелегкий орешек, сразу и с наскока его не разгрызешь. Нам и без того приходится держать там мощный заслон против возможного выступления Японии… В случае войны на два фронта большие трудности возникнут из-за растянутости коммуникаций… Япония – это главный вопрос в связи с угрозой нападения Германии…
Из книги В.И.Чуйков «Миссия в Китае» - М.: Воениздат, 1983, страница 48.
|