Петр Аркадьевич Столыпин
Г.П.Сидоровнин."СЛЕПЫЕ ПОВОДЫРИ: КАДЕТЫ ПРОТИВ СТОЛЫПИНА"
Продолжение 23.
Десятилетия спустя, остыв от прежних страстей, юрист Маклаков в своих воспоминаниях признаёт, что подходы, взгляды Столыпина, его стратегия были более верными, зрелыми и последовательными, чем у кадетов - «мозга нации».
Здесь Маклаков вспоминает знаменательный эпизод полемики в Третьей Думе, когда его острый выпад на речь Столыпина вынудили премьер-министра выступить вторично, отстаивая правительственную позицию и проясняя её сущность. Отвечая на аргументы Маклакова, Столыпин вновь подчеркивает, что предоставлению всех гражданских свобод должно предшествовать укрепление самостоятельности граждан: «Правительство, наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до возможности на деле, в действительности воспользоваться дарованными ему благами. Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы (Г.С.). Для того чтобы воспользоваться этими благами, ведь нужна известная, хотя бы самая малая доля состоятельности. Мне, господа, вспомнились слова нашего великого писателя Достоевского, что «деньги — это чеканная свобода». Поэтому правительство не могло не идти навстречу, не могло не дать удовлетворения тому врожденному у каждого человека, поэтому и у нашего крестьянина, чувству личной собственности, столь же естественному, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека. Вот почему раньше всего и прежде всего правительство облегчает крестьянам переустройство их хозяйственного быта и улучшение его и желает из совокупности надельных земель и земель, приобретенных в правительственный фонд, создать источник личной собственности. Мелкий земельный собственник, несомненно, явится ядром будущей мелкой земской общины; он, трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток.
Вот тогда, тогда только писаная свобода превратится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма (Г.С.)...»
Но, увы, слово «патриотизм» и тогда действовало на интеллигенцию как красная тряпка на быка. Достаточно вспомнить стихи, принятые ей на «ура»:
И хочется сказать, что в наши времена
Тот честный человек, кто родину не любит...
Сам Маклаков говорит, что «моя речь была слишком поспешной, односторонней и несправедливой, но была в русле общего настроения». Увы, запоздалое признание: как мешали Столыпину такие вот речи от оппозиции, срывавшие спокойное, поступательное развитие российских реформ.
Но всё же отрадно отметить, как спустя десятилетие переосмысливаются глубокие речи премьера и один из предводителей оппозиции доходит до понимания их значения. Например, о законе 9-го ноября, который делал ставку «не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных», он так и пишет:
«Значение этой Столыпинской мысли мы оценили позднее, при большевистском режиме... Либеральная общественность не поняла, в какой мере Столыпинская крестьянская реформа была бы полезна именно для её правового идеала (Г.С.)»
|