Вспоминая об этом времени, Любимов обращает внимание прежде всего на материальные, а не политические обстоятельства жизни «Взгляда» — в штат молодежной редакции его долго не принимали («Кравченко не брал меня на работу, как утверждают, потому что он лично меня не любил — слишком развязный, слишком американизированный»), а гонорары во «Взгляде» были мизерные — от 3 до 7 рублей за эфир:
— Я работал в Иновещании, зарабатывал своим трудом в советское время от 300 до 600 рублей в месяц. Оставался на ночь, перехватывал голоса западных радиостанций. Интервью бесконечные, авторские материалы, смены на выпуске. Все было построено на понятной мне модели: я работал — мне платили. Когда я пришел на телевидение, мне предложили взамен денег славу. Слава меня не устроила, потому что это были чудовищные, неприличные суммы.
По словам Любимова, в первый год существования «Взгляда» основным источником доходов его ведущих были творческие вечера в регионах. «Буквально чес — я, Владик Листьев, Дима Захаров, Толя Лысенко выступали с концертами: на разогреве какая-нибудь малоизвестная рок-группа, которая соглашалась выступать за небольшой гонорар, потом мы. И за это получали деньги». Воспоминания об этом времени у Любимова самые мрачные и абсолютно аполитичные: эфир заканчивался далеко за полночь, а добраться до дома на «прокуренной, страшной» машине удавалось лишь под утро, после чего часто еще приходилось лететь в дальнюю командировку.
Самые неприятные воспоминания Андрея Кнышева тоже связаны совсем не с политической цензурой:
— Мы пережили трех или четырех председателей, точно не помню, а к девяностому году просто развалилось оборудование, на котором мы работали. Видеоинженеры вставляли отвертку в аппаратной в блок и на нее вешали молоток, чтобы плата компьютерная контачила в нужном месте. Или с той же целью нужно было подпрыгнуть в определенном углу комнаты… Я сидел по десять смен в этих компьютерных аппаратных, монтажных, потом с красными глазами появлялся в редакции, а мне задавали вопрос: «Что-то вас не видно на работе».
Политическая обстановка вокруг перестроечного телевидения менялась с каждым месяцем. Леонид Кравченко говорит, что критическое телевидение в первые годы перестройки было выгодно прежде всего самому Михаилу Горбачеву, который с помощью журналистов расправлялся со своими политическими оппонентами.
— Горбачев часто цитировал Петра насчет того, «чтоб дурь каждого была видна», — вспоминает Кравченко, — но когда мы начали показывать прямые репортажи с заседаний Совмина — а дури там было достаточно! — их очень быстро свернули, потому что к тому времени большинство министров были выдвиженцами Горбачева и позорить их было некстати.
«Взгляд» и другие популярные общественно-политические программы к этому времени уже всерьез раздражали власть. Анатолий Лысенко вспоминает, как Генеральный секретарь посещал останкинский телецентр, и председатель Гостелерадио Ненашев привел его в студию, где ведущие «Взгляда» готовились к очередной передаче:
— Я подошел попозже, и кто-то из наших руководителей говорит Горбачеву: вот, мол, руководитель программы, все гадости — это все он. И он говорит: а почему вы критикуете, не поддерживаете меня? Я говорю: вы знаете, Михаил Сергеевич, это не совсем верно, вы, наверное, не смотрите передачу, вам о ней рассказывают. А мы полностью поддерживаем курс Горбачева. Но как только Горбачев начинает отходить от курса Горбачева, тогда мы начинаем его критиковать.
По словам Лысенко, Горбачев, которого Любимов пригласил в передачу, сказал, что придет, когда его взгляды будут совпадать со взглядами «Взгляда». Но по случаю 20-летия «Взгляда» создателям программы дали премию «Тэфи», и вручал ее Горбачев.
Ветераны перестроечного телевидения к тому времени, впрочем, уже пересмотрели свое отношение к самому, может быть, славному периоду в своей жизни. Александр Любимов говорит, что даже не считает то время более свободным, чем теперь:
— Свобода для меня — понятие внутреннее. Я был одинаково свободен и при Брежневе, и сейчас. Масштабы общественной реализации определяет общество. Сегодня идеальное время для развития личности. Период «Взгляда» — это период разрушения, когда довольно просто и понятно. Если у тебя достаточно сил, то ты борешься с коммунистической партией и это дает тебе все твои дивиденды.
Сегодня Александр Любимов — первый заместитель гендиректора телеканала «Россия». Среди последних проектов бывшего ведущего «Взгляда» — скандальное «Имя Россия», фильм «Тарас Бульба», раскрашенная версия «Семнадцати мгновений весны». Проекты гораздо более значительные, чем сюжеты «Взгляда» двадцатилетней давности, но стоило ли бороться за свободу слова, чтобы в конце концов раскрашивать сериал про Штирлица?
— Я был наивный, верил в какие-то идеалы, — говорит Любимов. — А сейчас у меня идеалы другие, с возрастом люди начинают понимать, что главным мерилом общественного развития являются не решения власти, а состояние нравов общества.
«По мере превращения гласности в свободу слова все труднее будет на телевидении добиваться успеха с помощью одной лишь остроты тем, — писали в мае 1989 года авторы книги «Нам возвращают наш портрет» Леонид Парфенов (будущая звезда «Намедни») и Елена Чекалова. — Петушиные наскоки на реальность, пусть самую вопиющую, уже приедаются зрителю. Понемногу ему все нужнее становится разговор вдумчивый и по существу. Словом, телевидение девяностых обещает быть сложней и интересней, чем в конце минувшего десятилетия. И этим оно свой предыдущий этап не отрицает, а продолжает».
Впрочем, спустя двадцать лет российское телевидение соотносится с советским телевидением восьмидесятых совсем не так, как можно было ожидать в 1989 году. Битва журналистов с внутренним цензором закончилась сокрушительной победой последнего, а степень цинизма в освещении партсъездов (которые, в свою очередь, и сами вернулись на телевизионный экран как специфический жанр) пожалуй что и превосходит времена «какликов».
http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast...ono-nachinalos