[INS]

Сообщение от Андрей 57

19 марта 2009 года умер Николай Николаевич Никулин - русский искусствовед, ведущий научный сотрудник Эрмитажа, член Учёного совета Эрмитажа, специалист по живописи Северного Возрождения. Человек, чьи "Воспоминания о войне"несомненно являются самым большим откровением об этой войне, той критической массой правды, которую всем ли под силу осознать. Светлая память.

Книга Н.Н. Никулина "Воспоминания о войне".
http://www.belousenko.com/books/niku...ulin_vojna.htm

Обратите внимание на выделенные красным слова «большевистского», «большевики», «большевиками». Вас не насторожило, что нигде больше в воспоминаниях Н. Н. Никулина не встречаются ни они, ни любые другие однокоренные с ними?

Теперь смотрим на выделенное синим. Сможете из упоминания слов «СМЕРШ», «политрук» и словосочетания «штрафная рота» примерно понять — события какого года изложены в приведённом вами отрывке и соотнести это понимание с фразой, выделенноq зелёным? Не знаю как вам, а мне очень жаль, что Николай Николаевич никак не пояснил, как, по его мнению, могли попасть в армию «не подлежащие призыву» 14-летние «опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели». Воля ваша, но как-то этот эпизод попахивает, с одной стороны, ложью В. Кунина о малолетних диверсантах а, с другой — кухонными разговорами гнилой советской интеллигенции.

Тем не менее, рекомендую не полениться и прочесть, хотя бы послесловие Николая Николаевича к этим воспоминаниям:

Эта рукопись возникла в основном осенью 1975 года. В нее были добавлены дневники боев 311 с. д., написанные в 1943 году и глава «Сон» — 1945 года. Еще несколько незначительных подробностей в разных местах добавлены позже. В целом же эти записки — дитя оттепели шестидесятых годов, когда броня, стискивавшая наши души, стала давать первые трещины. Эти записки были робким выражением мыслей и чувств, долго накапливавшихся в моем сознании. Написанные не для читателя, а для себя, они были некой внутренней эмиграцией, протестом против господствовавшего тогда и сохранившегося теперь ура-патриотического изображения войны.

Прочитав рукопись через много лет после ее появления я был поражен мягкостью изображения военных событий. Ужасы войны в ней сглажены, наиболее чудовищные эпизоды просто не упомянуты. Многое выглядит гораздо более мирно, чем в 1941 — 1945 годах. Сейчас я написал бы эти воспоминания совершенно иначе, ничем не сдерживая себя, безжалостней и правдивей, то есть, так как было на самом деле. В 1975 году страх смягчал мое перо. Воспитанный советской военной дисциплиной, которая за каждое лишнее слово карала незамедлительно, безжалостно и сурово, я сознательно и несознательно ограничивал себя. Так, наверное, всегда бывало в прошлом. Сразу после войн правду писать было нельзя, потом она забывалась, и участники сражений уходили в небытие. Оставалась одна романтика, и новые поколения начинали все сначала...

Большинство книг о войне советского времени не выходит за пределы, определенные «Кратким курсом истории ВКПб». Быть может, поэтому они так похожи, будто написаны одним автором. Теперь в военно-исторической литературе заметен поворот к созданию правдивой картины военных лет и даже намечается некая конфронтация старого и нового. Своими воспоминаниями я вовсе не стремился включиться в эту борьбу, а просто хотел чуть-чуть приподнять завесу, скрывающую темную сторону войны и заглянуть туда одним глазом.

Всесторонний анализ того, что там скрыто, мне не под силу. Для этого нужен человек, обладающий абсолютным знанием фактов и мощным интеллектом, профессионал, а не любитель. Человек масштаба Солженицина, ибо война не менее, а, может быть, более сложна, чем ГУЛАГ.

В этой рукописи я решал всего лишь личные проблемы. Вернувшись с войны израненный, контуженный и подавленный, я не смог сразу с этим справиться. В те времена не было понятия «вьетнамский синдром» или «афганский синдром» и нас не лечили психологи. Каждый спасался, как мог. Один пил водочку, другой, утратив на войне моральные устои, стал бандитом... Были и такие, кто бил себя в грудь кулаками и требовал мат матки-правды. Их быстро забирали в ГУЛАГ для лечения... Сталин хорошо знал историю и помнил, что Отечественная война 1812 года породила декабристов...

Я спасался работой и работой, но когда страшные сны не давали мне жить, пытался отделаться от них, выливая невыносимую сердечную боль на бумагу. Конечно, мои записки в какой-то мере являются исповедью очень сильно испугавшегося мальчишки...

Почти три десятилетия я никому не показывал эту рукопись, считая ее своим личным делом. Недавно неосторожно дал прочесть ее знакомому, и это была роковая ошибка: рукопись стала жить своей жизнью — пошла по рукам. Мне ничего не оставалось делать, как разрешить ее публикацию. И все же я считаю, что этого не следовало делать: слишком много грязи оказалось на ее страницах.

Война — самое грязное и отвратительное явление человеческой деятельности, поднимающее все низменное из глубины нашего подсознания. На войне за убийство человека мы получаем награду, а не наказание. Мы можем и должны безнаказанно разрушать ценности, создаваемые человечеством столетиями, жечь, резать, взрывать. Война превращает человека в злобное животное и убивает, убивает...

Самое страшное, что люди не могут жить без войны. Закончив одну, они тотчас же принимаются готовить следующую. Веками человечество сидело на пороховой бочке, а теперь пересело на атомную бомбу. Страшно подумать, что из этого получится. Одно ясно, писать мемуары будет некому...

Между тем, моя рукопись превращается в книгу.

Не судите меня слишком строго...

Мне кажется, послесловие замечательно демонстрирует как честность автора, так и типичные для антисоветствующего интеллигента несуразные штампы даже в отношении лично пережитых событий.

Сообщение от Андрей 57

Комментарий историка К.М. Александрова к книге Н.Н. Никулина "Воспоминания о войне".
http://www.theunknownwar.ru/pamyati_nnnikulina.html

А вот эту ссылочку вы совсем зря привели. Я как дочитал до упоминания об известном интерТРЕПаторе В. С. Правдюке, так сразу начал испытывать некоторое беспокойство. А к концу статьи её автор К.М. Александров как-то смог добиться того, что моё доверие к военным мемуарам Н.Н. Никулина мягко говоря снизилось. И теперь они для меня стали чем-то вроде «откровений» Астафьева и Окуджавы, что очень жаль.