[Вика]

Зона смерти

Для большего числа сидельцев «Сухановки» следующим и последним пунктом назначения был спецобъект НКВД «Коммунарка». Принципиальная разница между этим местом уничтожения людей и десятками других состояла в том, что в «Коммунарку» попадали те, кто был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР. Это были люди, расправа с которыми происходила на основании специальных списков, которые визировал лично Сталин. Хорошо, что история нам сохранила эти свидетельства личной вины вождя. Есть и пометки Сталина рядом с некоторыми фамилиями. Например, он дает своим палачам прямое указание: «бить», «бить, бить». Иногда, как это было с Мандельштамом, он помечал: «изолировать, но сохранить». Затем вождь передумал, и Мандельштама, как известно, «не сохранили». Некоторые из высших в прошлом руководителей страны и партии перед смертью произносили здравицы (!) в честь Сталина. Это ему почему-то особенно не нравилось, и он мог рядом со спецсообщением о приведении приговора в исполнение написать грязное ругательство.

Зона смерти «Коммунарка» находилась на территории бывшей дачи НКВД. Общество «Мемориал» отыскало документы, свидетельствующие о шести с половиной тысячах расстрелянных и захороненных. Но сколько здесь останков на самом деле, не знает и уже не узнает никто.

В тюремных анкетах, которые заполнялись во время первого допроса, местом проживания некоторых из жертв назывался Кремль. Именно отсюда были привезены

Н. Бухарин, первый заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский. 164 похороненных в земле «Коммунарки» прибыли из знаменитого «Дома на набережной». Всего же из этого дома было арестовано более 800 человек, а расстреляно 338. Среди жертв такие крупные политические деятели, как заменивший Ленина на посту председателя Совнаркома А. Рыков, нарком юстиции Н. Крыленко, наркомпрос А. Бубнов, заместитель председателя Совнаркома Я. Рудзутак, заместитель председателя ГПУ Н. Уншлихт. Есть какая-то горькая гримаса истории в том, что многие, чьи кости тлеют в этой земле, были причастны к созданию системы репрессий. А. Рыков стоял вместе с Уншлихтом у истоков создания первого советского концлагеря СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Первый командующий всеми вооруженными силами страны Н. Крыленко, будучи министром юстиции (как подробно писал об этом Солженицын), подписал тысячи расстрельных списков. Наркомпрос А. Бубнов, сменивший на этой должности А. Луначарского, стал инициатором уникального указа о размещении в разных детдомах родных братьев и сестер репрессированных родителей. Сама же «Коммунарка» когда-то была дачей Ягоды, где он праздновал свои дни рождения.

Некоторые из заключенных обладали весьма деликатной информацией, о которой никто не должен был знать. Как правило, расправа с ними носила быстрый и внесудебный характер. В первую очередь это были чекисты. Так, были расстреляны в прошлом заместители Дзержинского Я. Петерс, М. Лацис, такие крупные чекисты, как Я. Берзин,

Т. Дерибас, бывший начальник охраны Ленина А. Беленький, министр НКВД Н. Ежов. Здесь нашли свой последний приют писатели Б. Пильняк, А. Веселый, члены правительства Монголии, в том числе премьер-министр и глава парламента.

В октябре 1941 года, когда немцы были на подступах к Москве, по специальному указанию Берии, согласованному со Сталиным, «разгружали» московские тюрьмы. Среди казненных в те дни муж Марины Цветаевой – Сергей Эфрон, жены расстрелянных ранее Тухачевского, Уборевича, Межлаука, дети председателя ЦИК Абхазии Н. Лакобы – 15 и 16 (!) лет.

Эшафот работал безукоризненно. История сохранила и имена некоторых палачей: братья Шигалевы, Э. Мач, В. Блохин. Самый знаменитый даже на этом мрачном фоне – Петр Магго. На старом Новодевичьем кладбище в стене я нашел урну с его прахом. Именно Магго, как считают историки, принадлежит страшный рекорд – около 10 тысяч казненных. Этот человек, окончательно спившись, умер от горячки в 1940 году. Был награжден высшими наградами страны, включая орден Ленина.

Переводчик советской делегации на Нюрнбергском процессе Т. Ступникова вспоминала об одном эпизоде, который произошел с ней в перерыве заседаний. В столовой, где питался вовлеченный в процесс персонал, она села за один из свободных столиков, где за ней любезно ухаживал коренастый американский сержант. Остальные посетители обходили этот столик издалека и удивленно косились на нее. Позже ей объяснили, что американским сержантом был не кто иной, как Джон Вуд – известный в США палач, который прибыл к концу процесса понаблюдать заранее за своими «клиентами». Во все времена люди сторонились палачей, хотя и занимались они вроде бы вполне благородным делом – избавляли общество от злодеев. Сталинские палачи хорошо знали, что их жертвы не шпионы, не убийцы (если, конечно, это не были их коллеги по НКВД), не предатели. Тем не менее они не просто казнили, а пытали и унижали своих жертв. А в быту это были нормальные люди, которые любили жен, детей, даже тещу. Дарили им цветы, подарки, танцевали в клубах. Рядом с Сухановской тюрьмой был поселок, и местная молодежь часто проводила время в чекистском клубе, где сотрудники органов, уставшие от палаческих трудов, от души отплясывали под патефон или гармошку.

Что еще к этому можно добавить? Говорят, что если человек забывает о прошлом, то в него стреляют из будущего. Коммунистические вожди публикуют в эти дни парадные портреты Сталина, посвящают ему научные конференции и, конечно же, несут цветы к могиле у Кремлевской стены. Бюст генералиссимуса до сих пор стоит на Красной площади. Я бы не стал его убирать. Для большинства порядочных людей эта бронзовая голова – символ преступлений режима и четкое понимание истины: так жить было нельзя.

"Трибуна"