[IRis]

Любовь и Бог это хорошо. Вопрос только в том, как вызвать любовь, и как понять, где собственно сидит Бог. Заметим попутно, что проблеме “вызвать любовь” может весьма способствовать научно-технический прогресс (химия Менделеева), значение которого Федор Михайлович недооценивал. С Богом сложнее: без плюрализма религий не обойтись никак. Потому что не имеет морального права ни одна Церковь говорить человеку: здесь Бог, или там Бог, если сама того толком не знает. Толстой своим “непротивлением злу”, вероятно, пытался наложить простые и всем понятные табу разума на безрассудные порывы сердца. Потому что он хорошо понимал: самое большое зло в мире происходит из з а б л у ж д е н и я , из самых возвышенных устремлений; в частности, из искренней веры в Бога. Потому что благими намерениями вымощена дорога в ад. (Взять, к примеру, современных шахидов-смертников). Однако идея Толстого “рискнуть миром для исполнения закона Бога” отвратительна с т е х н и ч е с к о й точки зрения. Например, взять да и разоружиться ! Что может быть проще... и глупее. Замечая эту несомненную глупость (природа которой чисто техническая) Ф.М.Достоевский, выдвигает в противовес ей… слепое интуитивное чувство. Вероятно, Достоевский воспринимает душу человека как арену борьбы двух метафизических сил, добра и зла, Бога и дъявола. Зло Достоевского не есть техническое недоразумение, как у Толстого, зло Достоевского является результатом безбожия и действия зловредных метафизических сил. Достаточно гласу божию в душе человеческой проявить себя, и все сразу встает на свои места, все становится ясным. Достоевского интересует человекоубийца, псих и насильник – который, обретая духовное прозрение, может стать и святым. Толстой же конечно не отрицал такие метафизические аспекты проблемы добра и зла, но рассматривал их скорее как исключение на общем фоне, которым (в первом теоретическом приближении) можно и пренебречь. Если мораль Достоевского применима в бытовых невротических ситуациях, где теория Толстого не работает и глупа, то на государственном уровне мораль Достоевского становится просто мерзкой: “степень вины и характер наказания человека устанавливаются транссубъектно… в русском церковном суде, где законодатель, вершитель правосудия и ответчик духовно воссоединяются ”. В то время как подход Толстого может работать и на государственном уровне (организация государства таким образом, чтобы необходимость противиться злу возникала лишь в исключительных случаях). Впрочем, подходы Толстого и Достоевского сходятся, например, в осознании необходимости упразднения государственных границ. По Достоевскому, русский народ-Христос соединит все народы в любви. По Толстому, упразднение границ ликвидирует армию как институт насилия. Впрочем, это только мои фантазии в тему.