Показать сообщение отдельно
  #218  
Старый 21.02.2010, 14:11
Аватар для Монархист
Монархист Монархист вне форума
Корифей
 
Регистрация: 16.10.2008
Сообщений: 850
Сказал(а) спасибо: 434
Поблагодарили 267 раз(а) в 203 сообщениях
По умолчанию Как ковалась победа, ч. 3.

Там я пролежал несколько месяцев, мне шесть раз делали переливание крови, но врачи мою раненую ногу все же сохранили.

Г.К. - Пытались как-то узнать судьбу тех десантников 80-го гв. СП, котрым не довелось выйти из окружения под Майкопом?

И.С. - После войны, во второй половине пятидесятых годов, я нашел в Адлере своего боевого товарища, сержанта Ардашева. В сочинской "Горсправке" мне дали его адрес, и когда мы с ним встретились, то нам было очень тяжело вспоминать о тех днях. Мы пили в память о погибших товарищах, и когда я спросил Ардашева, что произошло дальше?, то он рассказал, что не смог выйти из окружения, попал в плен, и видел, как немцы расстреляли всех наших тяжелораненых десантников...

Ардашев просидел в немецком концлагере до 1945 года, а сразу после войны его осудили в трибунале, дали "7 лет за плен" и свой срок он отбыл в советских лагерях на Колыме...


Г.К. - Что происходило с Вами после выписки из госпиталя?

И.С. - Команду выписанных из тбилисского госпиталя красноармейцев отправили в грузинский город Гори, где находился ЗАП и пересыльный пункт, и где происходила формировка маршевых рот. На небольшом участке собрали несколько тысяч человек, сброд из "свежих" призывников и солдат, возвращающихся в части после ранений, стояли палатки на 50 человек каждая, но в эти палатки набивали столько народу, что теснота получилось просто дикой. На землю кинули солому, сверху брезент - вот и все "условия". Кормежка была чисто символической и все мечтали побыстрее оставить это проклятое место. В один из дней нас построили, и приказали - "Кто со средним образованием? Выйти из строя!". Таких оказалось человек сто пятьдесят. Нас сразу отвели на железнодорожную станцию, посадили в теплушки и отправили в Армению, в Степанакерт, где находилось в эвакуации Буйнакское военно-пехотное училище.

Здесь нас помыли, переодели, снова "превратили в людей". Из нас, бывших фронтовиков, был сформирован третий курсантский батальон, и нам объявили, что мы должны пройти десятимесячный курс обучения и будем выпущены из училища офицерами, командирами стрелковых взводов.

Г.К. - Учеба в Буйнакском ВПУ была тяжелой?

И.С. - С нас "спускали" не семь, а все десять шкур. Занятия шли почти без передышки с раннего утра и до десяти вечера. На вечернем построении ежедневно мы пели "Интернационал", после чего раздавался голос старшины - "Чтобы через две минуты- ни одного ходящего, ни одного блудящего!". Наш взводный лейтенант Плотников из нас все соки выжимал - гонял на полевые занятия бегом, а назад строем с песнями. Обессилевших и отставших товарищей курсанты волокли назад под руки. Возвращаемся к воротам училища, "язык на плече", от усталости еле ноги передвигаем, а там нас встречает майор, начальник штаба ВПУ, и с сарказмом говорит Плотникову - "Что же ты лейтенант жалостливый такой, с курсантами так плохо занимаешься? Мы им новые обмотки выдали, а они у них сухие? А ну, на стрельбище, туда и обратно, бегом, марш!". Денежное довольствие, которое мы получали, составляло всего 20 рублей, которых только и хватало на один стакан каких- то мелких сучков, названных на местном базаре "махоркой". Выпустили нас из училища в ноябре 1943 года, хорошо экипировали и отправили на Украинские Фронта.

Я попал на 2-й УФ, в 5-ую гв. Армию, в 78-ую гв. СД, во 2-й батальон 223-го гвардейского СП, на должность командира стрелкового взвода. И так, "Ванькой-взводным", я провоевал до самого конца войны, пройдя с боями Украину, Польшу, Германию и Чехословакию. Командиром полка был подполковник Рашев.

Г.К. - Где в конце 1943 года находилась 78-я гв. СД?

И.С. - Южнее Кировограда, а затем зимой сорок четвертого года мы прикрывали западную часть Корсунь-Шевченского "котла". Как-то вызывает меня комбат и говорит, что по сведениям наблюдателей немцы просачиваются из окружения на стыке. Приказал взять бойцов и проверить обстановку. Я взял с собой помкомвзвода, пятерых бойцов, у нас были два ручных пулемета, три автомата, гранаты, и мы еще засветло зашли в пустое село, расположенное у батальонного стыка. Сзади, сверху с пригорка, нас прикрывал расчет пулемета "максим". В одной из пустых хат обнаружили дряхлого деда, и говорим ему - "Дед, показывай, где тут немцы по ночам проходят". Мы залегли в засаде, ночью слышим шаги, немецкую и румынскую речь. В двадцати метрах от нас, через дорогу, собралась группа окруженцев, больше тридцати человек. Они стояли и обсуждали дальнейший маршрут продвижения. И тут мы по ним ударили из всех стволов.

Всех положили и перебили, никто не ушел. Потом собрали с трупов документы и оружие, добили раненых немцев, и к утру вернулись в батальон. За этот бой мне был вручен орден ОВ 2-й степени, помкомвзвода получил орден Боевого Красного Знамени, а остальные красноармейцы - другие ордена.

Г.К. - Как проходило для Вас весеннее наступление до Днестра и летний прорыв в Польшу? Какие бои наиболее запомнились?

И.С. - В марте мы шли южнее Умани, утопая в грязи. Распутица была для нас хуже немецкого огня. Вышли к реке и форсировали Днестр южнее Рыбницы.

Что запомнилось из весенних боев? В одном из сел закрепились немцы, и трое суток мы не могли ворваться в него, сильнейшим огнем немцы положили нас прямо в болото на подступах, и только на четвертые сутки, в темноте, нам удалось занять крайние дома. Мы были голодными и до предела измученными, а румыны не хотели нас кормить, и пришлось угрозой оружия добыть себе хоть какую-то еду. Румыны дали нам немного кукурузной муки для мамалыги, мы ее сварили, поели и завалились спать. На рассвете часовой кричит - "Немцы!". Оказалось, что в ста метрах от нас, в двухэтажном каменном доме закрепились гитлеровцы, которые, заметив нашу суету, застигнутые врасплох, стали выпрыгивать из окон и занимать оборону. Мы пошли в атаку, но огонь противника был настолько плотным, что бойцы залегли. А комбат мне орет по связи - "Стратиевский, вперед!". Но бойцы словно вмерзли в землю, никто не встает под пули.

Тогда я встал в полный рост, подбежал к цепи, и стал силой поднимать солдат, одного ткнул прикладом, второго потянул за шинель, а когда подбежал к третьему, то вдруг почувствовал удар в затылок и упал без сознания. Очнулся, рядом со мной залег командир соседнего взвода, младший лейтенант, он кричит мне - "Лейтенант! Ты живой!?". Доложили комбату, что я ранен, и он приказал меня отправить в санбат.

Врачи в санбате посмотрели на голову и говорят - "Пуля прошла по касательной. Ты счастливчик. Еще бы пару миллиметров вправо и тебе бы череп раскололо".

Забинтовали голову и, через три дня, я по своей воле вернулся в роту.

Потери мы несли серьезные в каждом бою.

Поднимутся в атаку 60 человек, так тридцать остаются лежать на поле боя, "по дороге". На Украине, командиры полков и батальонов, в только что освобожденных населенных пунктах, сами проводили мобилизацию, набирали по селам мужиков и семнадцатилетних пацанов, им вручали в руки оружие, оставшееся от убитых, и сразу зачисляли в полк и распределяли по ротам, без какой-либо подготовки. Идет батальон, так половина бойцов одета в свою "гражданскую" одежду, их даже обмундировать не успевали. В атаку сходим, и в строю, "из крестьян", после боя почти никого не оставалось. Один мужик идет рядом со мной в белом овчинном тулупе, я ему говорю, чтобы сбросил свой полушубок, и снял с убитого шинель или ватник и переоделся. Он не захотел.

Пошли в атаку, пробежал он вперед метров двадцать, и сразу убит...


В апреле мы подошли к городу Баташаны, подступы к которому на нашем участке прикрывала высота. Наши минометчики забросали высоту минами, немцы с нее драпанули, мы взобрались по склону на геень высоты. Заняли оборону, слева взвод автоматчиков, которым командовал мой товарищ по пехотному училищу, москвич Рудометов, я по центру, а справа еще один взвод из нашей роты, я не помню уже сейчас фамилию его командира. Нас еще поддерживал пулеметный взвод лейтенанта Христофорова. Немцы внизу изготовились к контратаке. И тут начался немецкий минометный и артиллерийский обстрел, да такой невыносимо сильный, что мы не выдержали, нам пришлось просто скатиться с высоты назад на исходные позиции.
__________________
"С твердой верою в милость Божию
и с непоколебимой уверенностью в конечной победе
будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца
и не посрамим земли Русской" Николай