12 апреля - День космонавтики
Продолжение 6.
Из доклада Ю. А. Гагарина:
Значит, все нормально, думаю, сажусь. Жду катапультирования. В это время на высоте примерно около 7 тысяч метров происходит отстрел крышки люка № 1: хлопок — и ушла крышка люка. Я сижу и думаю, не я ли катапультировался? Так тихонько голову кверху повернул, и в этот момент выстрел — и я катапультировался — быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Вылетел с креслом. Смотрю, выстрелила эта пушка, ввёлся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел как на стуле. Сидеть на нём удобно, очень хорошо и вращает в правую сторону. Начало вращать на этом стабилизирующем парашюте.
Я сразу увидел: река большая — Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, — значит, Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом значительный. Думаю, что-то вроде знакомое. Катапультирование произошло над берегом, по-моему, приблизительно около километра. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться. Отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют — и тут мягко так, я ничего даже не заметил, стащило. Кресло ушло от меня, вниз пошло.
Я стал спускаться на основном парашюте... Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземляюсь. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца.
Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался. Наблюдал за местностью, видел, где приземлился шар и белый парашют. Шар приземлился недалеко от берега Волги, примерно в четырёх километрах от него я приземлился. Лечу, смотрю, справа от меня, как меня ветер несёт, полевой стан видно, много народу и машины есть, дорога проходит. Я уже дорогу прошёл — шоссе идёт на Энгельс, дальше там такой овраг, речушка. И слева, немного за оврагом, домик. И вижу там какая-то женщина телёнка пасёт... Ну, думаю, сейчас я, наверное, угожу в этот самый овраг.
Несёт меня, несёт, но ничего не сделаешь, купола красивые, оранжевые, я чувствую, все смотрят оттуда. Смотрю, как раз я приземляюсь на пашню, думаю, сейчас приземлюсь спиной. Попробовал развернуться, но некуда — в этой системе трудно развернуться.
Но перед землёй меня, наверное, метров за тридцать плавно повернуло прямо лицом по сносу. Ну, думаю, сейчас ветерок метров пять—семь. Только успел я это подумать, смотрю земля, ногами — тук. Причём приземление очень мягкое было... Уже на земле шлем открыл, с закрытой шторкой приземлялся. Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку — и он под подвесной системой, под этой демаскирующей оболочкой, так всё притянуло, минут шесть я всё старался его достать. Но потом взял расстегнул демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально.
Вышел на пригорок, смотрю, женщина идёт с девочкой сюда ко мне, может быть, метров восемьсот она была от меня. Я к ней иду, смотрю, она шаги замедляет, потом от неё девочка отделяется и назад пошла. Тут я начал махать, кричать: «Свой, свой я, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда!» Неудобно идти в скафандре, но всё-таки я иду к ней. Я подошёл, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней, я говорю: «Где можно позвонить, как сообщить властям?» Рассказала, что можно говорить с полевого стана, там машину взять. «Ну что же, идёмте тогда туда, к парашютам. Вы никому не разрешайте трогать это место, парашюты, а я схожу до полевого стана. Сейчас сниму скафандр и пойду туда».
Только подходим к парашютам, здесь идут мужчины: трактористы, механики с этого полевого стана, шесть человек подошли. Познакомились мы с ними, я им сказал, кто я. Они сказали, что вот сейчас только передают сообщение по радио, слушали. Мы с ними минуты три поговорили, смотрю, подлетает на
ЗИЛ-151 майор-артиллерист Галимов из дивизиона. Я попросил как можно быстрее сообщить в Москву.
Приехали в часть, он вызвал командный пункт дивизии. Потом вызвали командующего округом, через командующего округом доложили в Москву обо всём.
После доклада была дана команда на месте приземления задержаться. Я там с ними на радостях сфотографировался пару раз. Я уже скафандр снял, на мне была только голубая тепловая одежда, а в оранжевой оболочке и гермошлеме я не фотографировался. Скафандр мы положили в машину, а когда уезжали, я видел, вертолёт шёл от Энгельса (я уже узнал, что это Энгельс) на место приземления.
Мы поехали на место приземления, я знаю, что поисковая партия прибыла туда на вертолёте. Едем по шоссе, и смотрю, вертолёт поднялся и идёт к военному гарнизону. Мы выскочили из машины, помахали ему, они приземлились. Приземлились генерал и с ним И. Борисенко. Взяли меня на борт, я сказал, что была команда, сейчас прилетят генерал Каманин, генерал Агальцов, чтобы мне быть около места приземления. Садимся около места, там, где лежат мои парашюты. Мне передали команду, чтобы лететь в город Энгельс.
Комментарий
Кстати, уже на следующий день мы, журналисты, и космонавты получили распоряжение ни в коем случае не упоминать о том, что Гагарин катапультировался и приземлился на парашюте. Оказывается, его полёт международная организация, регистрирующая авиационные и космические достижения, могла «не засчитать». Спортивный комиссар, занимавшийся регистрацией параметров полёта, Иван Борисенко, в своих документах указывал, что космонавт приземлился в корабле…
Из-за этой формальности четверть века подробности возвращения из космоса замалчивались, а точнее — искажались. Нелепо? Безусловно… Но подобных несуразностей в истории космонавтики немало…
|