Сегодня — 130 лет со дня рождения Сталина. “Вождя народов” продолжают ненавидеть. И продолжают любить — кого-кого, а сталинистов в России хватает.
Каковы причины этой “загробной” любви? Почему даже те, чьих родственников репрессировали, продолжают говорить о Сталине с придыханием? Действительно ли он был великим лидером великой империи и выдающимся военачальником?
На эти вопросы “МК” ответили известный писатель-сталинист и политик-демократ.
Мы попросили высказать мнение о сталинской эпохе писателя Сергея КРЕМЛЕВА и политика Владимира РЫЖКОВА. 58-летний Сергей Кремлев (Брезкун) — автор 12 книг, среди которых “Сталин. Великая эпоха”, “Берия. Лучший менеджер XX века”, “СССР — империя добра”. “Знамя Сталина, — пишет Кремлев, — это не черное знамя страха, а Красное знамя веры, надежды, любви и борьбы за умную и веселую жизнь России”.
Владимиру Рыжкову — 43, по образованию он историк, бывший депутат Госдумы 1—4-го созывов. Преподает в Высшей школе экономики.
— Вы хотели бы жить при Сталине?
Сергей КРЕМЛЕВ: — Думаю, что любой мужчина хотел бы жить в 1945-м, когда мы входили в Берлин, а любой крестьянин хотел бы жить в 1939-м, когда проблема производства зерна была решена. Но, наверное, никто из крестьян не хотел бы жить в эпоху начала коллективизации… У нас многие забывают, что до конца 30-х годов шла по сути скрытая гражданская война, а едва она закончилась — началась Вторая мировая. Но застать эпоху активного строительства державы — это ведь редкая удача. Так что я хотел бы жить в развитую сталинскую эпоху, особенно начиная с 1945 года.
Владимир РЫЖКОВ: — Категорически не хотел бы и врагам не пожелал бы. Сталин развязал (продолжая дело Ленина) войну против собственного народа. С 1929 по 1953 год через тюрьмы, лагеря и колонии прошли 18 миллионов советских граждан. А всего через систему принудительного труда в СССР прошли 28,7 миллиона человек. Смертельно опасно в сталинском СССР было быть не только бывшим эсером или кадетом, бывшим дворянином или заводчиком, но и поляком, евреем, инженером, ученым, рабочим, трудолюбивым крестьянином, женой “врага народа” и даже грудным ребенком из его семьи — в Казахстане создали специальный огромный лагерь для “жен изменников ”, где они сидели вместе с маленькими детьми. Смерть и ГУЛАГ могли прийти за каждым, внезапно и в каждый день жизни. Современники описывают жизнь в то время как исключительно серую, скудную, унылую и полную лишений и страха.
— Есть ли среди ваших родных репрессированные?
Сергей КРЕМЛЕВ: — Мой дед был арестован в 1938 году. Из него выбивали признательные показания — но не выбили, и через полгода он вышел... Я только что вернулся из Нижнего Новгорода с конференции, посвященной 130-летию Сталина. Среди профессоров и докторов, которые в ней участвовали, были и те, чьих родственников расстреляли. Но при этом они, как ученые, не переносят личные эмоции на личность Сталина. Они понимают, что тогда в обществе шли очень непростые процессы. Кто-то победил, кто-то проиграл, но затем победившим удалось отстоять суверенитет страны и превратить ее из отсталой в передовую. Ученые понимают, что проблема репрессий очень многослойна. Сложно, например, узнать, сколько честных коммунистов расстреляли пробравшиеся в НКВД бывшие белогвардейцы. Не буду приводить конкретных фамилий, но достаточно прочесть воспоминания старого чекиста Фомина о командующем Севастопольского укрепрайона, который оказался деникинским офицером.
Владимир РЫЖКОВ: — Были арестованные, узники ГУЛАГа. А мой дед явился в 1937 году в Сибирь с одним чемоданом и в парусиновых туфлях из Москвы, объявив, что документы у него украли. Устроился по временной справке конюхом. Но скоро стал главным инженером шахты — выяснилось, что он дипломированный инженер… Даже своей жене, которую встретил уже на Алтае, он никогда не рассказывал о своей московской жизни и от чего он тогда так спешно бежал. Страх цепко держал его до самого дня смерти.
“Львиная доля потерь — целиком на его совести”
- Сталин был выдающимся лидером или просто символом жестокой эпохи, и на его месте мог оказаться кто угодно другой?
Сергей КРЕМЛЕВ: — Ответ на этот вопрос дали, например, Рузвельт и Черчилль. Последний признавался, что, когда Сталин входил, возникало желание встать “смирно”. Сталин был несомненным лидером, которого признало большинство, понимающее, что перед страной стоят серьезные и безотлагательные задачи.
Много говорят о том, что альтернативой Сталину мог стать Киров. Однако даже ленинградские ученые пишут, что Киров считал Сталина более глобально мыслящим человеком. Говорят также о Троцком. Но нашу страну он воспринимал просто как плацдарм для старта мировой революции. А Сталин предложил парадигму мира и развития, решил строить нормальные отношения с капиталистическими странами… Сторонники мировой революции были близки к совершению переворота, в предупреждении его — одна из причин репрессий 1937 года. Сталин остановил троцкистов и упрятал их в лагеря. Даже американские газеты середины 30-х писали: большевизм в результате победы Сталина приобрел человеческое лицо и перестал угрожать цивилизованному миру.
Владимир РЫЖКОВ: — Сталин был, несомненно, выдающимся деятелем своей эпохи. Но с резко отрицательным знаком.
Черчилль был не менее выдающимся деятелем, чем Сталин. Но он, даже в условиях войны с Германией, не пошел на ограничения свободы британской прессы или полномочий парламента. Ведя боевые действия в Африке, Юго-Восточной Азии, в Мировом океане, а потом и на континенте, он всегда требовал максимального сбережения английских солдат и офицеров, воспринимая их жизни как главную и безусловную ценность. Сталин же требовал взять Киев или Берлин к “красным датам” советского календаря, бессмысленно и преступно загубив сотни тысяч жизней... Человечество потеряло во Второй мировой 55 миллионов человек. 27 миллионов из них — советские люди. Такова цена, заплаченная нами за “гениальное руководство” Сталина в годы войны. Такова цена многолетней “подготовки к войне”, обернувшейся позорной катастрофой 1941 года...
Если же взять общие потери, которые понесла Россия в XX веке, с его войнами и революциями, репрессиями и массовой смертностью от голода (включая неродившихся), то демограф Анатолий Вишневский говорит о том, что мы сегодня недосчитываемся как минимум 100 миллионов человек. Львиная доля этих страшных потерь целиком на совести Сталина.
“Слишком много эмоций”
— И все-таки стоило ли величие сталинской империи тех жертв, которыми оно достигалось?
Сергей КРЕМЛЕВ: — Относительно жертв эпохи накручено очень много эмоций. Повторюсь: шла гражданская война, латентно она продолжалась все 30-е годы. Элиты были расколоты, наметилось противостояние в руководстве страны. До 1937 года Сталин вообще не обладал абсолютной властью и на некоторые процессы не мог повлиять. А потом началась Вторая мировая, и нашей стране пришлось готовиться к нападению. Суть репрессий того периода заключалась в том, чтобы на случай будущей войны обезопасить тыл от потенциального внутреннего врага. Можно что угодно говорить о Тухачевском, однако он действительно был организатором заговора, что документально доказано...
Спрашивать, был ли смысл в этих жертвах, — то же самое, что спрашивать, стоила ли победа 1945 года крови, пролитой во время Великой Отечественной. Это риторический вопрос и взаимосвязанные явления. Мы не знаем, что случилось бы, не будь этих репрессий. А вдруг действительно возникла бы “пятая колонна”? Хотя сам Сталин уже после войны предложил на Политбюро повиниться перед невинно пострадавшими. Все стали протестовать, а громче всех — Хрущев… Сталин строил новую, современную страну в интересах большинства, преодолевая сопротивление. Ему пришлось жестоко обойтись с крестьянством, которое не хотело коллективизации, не понимало, зачем кормить город. Но уже в конце 30-х крестьяне получили от города технику, повысили производительность и признали: “Мы зажили!”
Владимир РЫЖКОВ: — Величие сталинской империи было почти исключительно военным: самая большая в мире сухопутная армия, самое большое в мире количество танков, самолетов, артиллерийских орудий. Сталин оставил в 1945 году войска в таких европейских столицах, как Берлин, Прага, Будапешт, Варшава и Бухарест. Фактически у этих народов не было свободы выбора, они находились под советским военным и политическим контролем. Все это было достигнуто за счет того, что вся советская экономика работала на войну. Фактически весь бюджет СССР был военным бюджетом.
А народ жил впроголодь, как попало одевался, теснился в грязных коммуналках, крестьяне были закрепощены новыми помещиками — колхозами и работали за палочки-трудодни…