[Вика]

Грозное имя России

Русь с момента своего исторического рождения граничила со степью. И некоторые русские изначально делали выбор в пользу степи. Вспомним, загадочных бродников, чей вождь Плоскиня в ходе рокового противостояния на реке Калке «развел» русских князей и тем самым обрек их на лютую казнь.

Большинство историков сходится в том, что бродники были неким славяно-аланским конгломератом, что жили в анархо-демократическом режиме, кочуя в южно-русских степях, нанимаясь на воинскую службу, то к князьям, то к половцам, а с приходом монголов, сразу же признали их власть.

Тут надо отметить, что Чингисхан был убежден - только кочевники обладают истинно воинскими (кшатрийскими) качествами – честью, несгибаемостью, удалью, преданностью сюзерену и непривязанностью к материальному. Оседлое население он вообще в полном смысле слова людьми не считал. Поэтому, надо думать, бродники были сразу восприняты как «классово близкие».

Судя по всему, именно этот пример вдохновлял бывших холопов Галицких князей, которые побежали из-под их власти в зачищенное монголами Поднепровье, создавая там общины «татарских людей». Бродники же, по мнению ряда исследователей, положили начало казачеству.

Но это был выбор в пользу степной вольности. Москва же, со временем, (и, по мнению евразийцев, и с точки зрения их ярых противников) стала типичным ханством. То есть, выбор был сделан в пользу принципиально иной – тиранической ипостаси Великой Степи.

Да, Невский и его потомки не могли не зажимать демократически-вечевой элемент, ведь он таил в себе постоянную угрозу восстаний против татар. А каждый подобный инцидент ставил под вопрос способность князей самостоятельно управляться с вверенными их заботам ханскими данниками. То есть, их антидемократизм не был проявлением некой врожденной злокозненности, это не был «издревле кровопийственный род» (характеристика Московских князей от Андрея Курбского), просто они действовали в реальных условиях, как реалисты и прагматики (учились этому у монголов).

А вот, тот, кому были адресованы обличения Курбского, действовал уже в совсем других обстоятельствах. Он, и в самом деле, имел возможность выбирать. И конечно, при всем уважении к Невскому, «Имя России» не он, а Грозный. Его выбор предопределил судьбу страны. А он, в свою очередь, основан был на тех представлениях о высшей власти, которые его предки – московские князья - почерпнули в свое время, живя месяцами в Сарае, при ханском дворе.

Да, в начале своего царствования Иван отметился серией вполне демократических, русских по духу реформ. Среди которых, прежде всего, надо вспомнить о введении самоуправлений — земств. Губные старосты, осуществлявшие власть на местах, не назначались, а избирались. Была упорядочена судебная система, и наконец, учрежден всероссийский представительный орган – Земский Собор. Который, казалось, призван был возродить вечевую традицию на общегосударственном уровне.

Но реформы эти были задуманы и реализованы Избранной радой – кружком интеллектуалов во главе с попом Сильвестром и дворянином Алексеем Адашевым. Входили в него и князья – тот же Курбский. То есть, советники молодого царя были выходцами из разных общественных слоев, но руководствовались они не классовыми, а общерусскими интересами. Они, победители казанских татар, стремились построить Святую Русь, где царь и подданные вместе служили бы Правде Божьей, и вместе бы ее постигали.

Но Иван выбрал вертикаль власти. «Неужели же это свет, когда поп и лукавые рабы правят, царь же - только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма - когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называется, если сам не управляет?», - так отвечает он на критику, ушедшего в «радикальную оппозицию» Курбского.

Но с православной точки зрения истина постигается Церковью, то есть, сообществом верующих (православным народом), а не самодержцем эксклюзивно. А вот с Чингисханом «Вечно Синее Небо» общалось напрямую. Кто же кроме него мог толковать волю Тэнгри?

Кстати, опричники по статусу очень напоминают гвардейцев Чингисхана. Ведь даже рядовому из их числа не мог отдать приказ «темник» (тысяченачальник) обычных войск. Собственные командиры не могли их наказывать, не получив на то по каждому конкретному случаю санкцию хана.

Как и Иван, ханы никому не давали отчет за отъем жизни у своих подданных. Характерный пример. Когда хану Тохте поступила от Ногая информация (без каких-либо доказательств) о том, что против него злоумышляет ближний круг «генералов» и «офицеров», каждого из них (а было несчастных больше двух десятков) вызывали по очереди в шатер верховного и одного за другим, без разговоров, казнили.

Между прочим, свои права на царский титул Грозный обосновывал не только легендами о «шапке Мономаха». Послы Польши и Литвы в 1556 году получили «дипломатическую ноту» в которой высокий статус Московского государя подтверждался тем, что он господин также Казани и Астрахани, «а троны Казанский и Астраханский были царскими престолами с самого начала». Характерен и другой эпизод. Номинальным государем Земщины Иван, выделивший себе в удел Опричнину, провозгласил крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича.

Иван принимает наследие Чингисхана – абсолютную власть. И никто из самодержцев после него не пожелает с ней расстаться. А Сталин уже сведет концы с началом – его интерес и симпатия, что к Грозному, что к Чингисхану, факт общеизвестный. И он копировал их стиль уже вполне сознательно, а, не повинуясь многовековой традиции.

И эта «безотчетная», «эмансипированная» от народа власть - главный «дар» монголов русским. А система ямской почты и некоторые воинские тактические приемы – полезные частности, не более.

Скромное обаяние гуннов

Сигурд (он же Зигфрид) – «арийский» идеальный витязь, согласно Старшей Эдде был «гуннским конунгом». И роковая его возлюбленная Брюнхильд (Брунгильда) тоже была гуннского рода – дочь Будли, сестра Атли, то есть Аттилы. Как же так? Чем же гунны настолько поразили воображение германцев периода «темных веков»?

В конце IV века они врываются в Европу, разгромив перед этим готов, обитавших в северном Причерноморье и тем самым, спровоцировав их натиск на Римскую империю. Удар гуннов – первая волна «желтой угрозы» - она вызвала тектонические процессы во всем славяно-германском мире. Они, в конечном итоге привели к окончательному крушению мира цезарей и рождению на его руинах варварских королевств.

Гунны выглядели весьма экзотично – брили головы, наносили себе на лица шрамы, а их черепа во младенчестве подвергались трансформации. Своих стариков они убивали, а трупы кремировали. То есть, были они даже прагматичнее монголов. Видимо, именно их лютость и очаровала некоторых германцев.

Особенно сильно «гуннством» были инфицированы бургунды. Они даже, подражая беспощадным монголоидным всадникам, «плющили» черепа своим детям. А ведь, изначально были они самые что ни на есть нордиды. Римские авторы писали, что «вышли они с острова, называемого Скандинавия». Причем, что особенно замечательно, Рейнское королевство бургундов было уничтожено именно гуннами. Эти события собственно и легли в основу сказаний о Сигурде, Гуннаре, Атли, оформленных позднее в «Песнь о нибелунгах». То есть, бургунды пытались походить на тех, кто нанес им самое тяжкое и горькое поражение, заставив выживших в резне переселиться на юг – в район нынешней Женевы.

Вслед за гуннами, которые после смерти Аттилы утратили единство, понесли ряд поражений и, перейдя в ранг наемников, достаточно быстро ассимилировались, нагрянули авары. Их каганат был разгромлен Карлом Великим, который тем самым, пресек, намечавшуюся тенденцию поглощение Европы Евразией.

Но память о гуннах продолжала бродить в крови иных народов Запада. Когда над державой венгров нависла угроза со стороны монголов, которыми предводительствовал один из самых талантливых полководцев Золотой Орды Ногай, король этого, вроде бы давно европеизированного народа, Ласло IV был, как раз охвачен своеобразным помешательством. Он принял ислам и поселился за городом в шатре, ощутив себя степным витязем. Он был убит половцами, которые переселились в Венгрию, спасаясь от монголов, и которых Ласло (ощущавший себя гунном) очень ценил.

В евразийстве, как в идеологии и как в научной школе, изначально сосуществовали две позиции. Сторонники первой акцентировали особый, отличный, как от Запада, так и от Востока исторический путь России, сформировавший опять же особый национальный характер, который предопределил судьбу страны.

Адепты второй, зачарованные величием монгольской империи и гением Чингисхана, отождествляли себя с его проектом, изъявляя готовность не только обнаружить, но усугубить в себе «монголистость».

Настала пора их развести (в смысле лозунги). Поскольку, основываясь на первой можно создать эффективную и объективную систему анализа и прогнозирования русской реальности. Опираясь на вторую, удобно сочинять апологии тирании.

В общем, Евразия – это вызов, который всегда с тобой, и даже, всегда в тебе. Да, «степь, да степь кругом» и даже ямщиков придумали монголы. Но это совсем не повод для того, чтобы «плющить» свой череп и считать тиранию «даром Божьим».

Дмитрий Тараторин

"Геополитика.ru"