[Вика]

«Совдепия»: исчадие ада или расплата за либеральный погром?

Итак, красный октябрь только довел до логического и политического конца те мечты и воззрения «передовой просвещенной» части общества, которые она лелеяла по меньшей мере всю вторую половину XIX и начало ХХ века. Попытавшись в феврале семнадцатого года воплотить их на практике, то есть разрушив традиционную и успешную для России (и для русского народа в том числе) монархическую государственность, эта интеллигентская власть оказалась полностью несостоятельной - одинаково в военном, экономическом и, особенно, в идейном плане. Либеральные бредни о «правовом государстве» на манер французской республики в стране, привыкшей жить по вере или воле (царь, монах, крестьянин и казак-разбойник как главные действующие лица Святой Руси), свидетельствовали, прежде всего, о непереходимой пропасти между «белой» и «черной» костью в России, между её «мозгом» (во многом, к сожалению, импортированном из германских университетов) и всем остальным органическим составом нации. «Страшно далеки они от народа» - эта характеристика декабристов со стороны г. Ульянова-Ленина бьёт в самую точку. Вот характерные слова бывшего царского генерала - персонажа философского полилога С.Н. Булгакова «На пиру богов» (лето 1918 г.): «Россия есть царство или же её вообще нет. Этому достаточно научило нас Смутное время. Этого не понимали только тупоголовые самодовольные «вожди» (интеллигенты-либералы - А.К.), которые самоуверенно расположились после февраля в министерских креслах, как у себя дома. Но пришли другие люди, менее хитроумные (большевики - А.К.), и без церемонии сказали: позвольте вам выйти вон. Ну, иных и помяли при этом - без этого перевороты не обходятся. А я вам скажу - и отлично сделали. Уж очень отвратительна одна эта мысль об «окадеченной», конституционно-демократической России. Нет, уж лучше большевики «style russe», сарынь на кичку! Да из этого ещё может и толк выйти, им за один разгон Учредительного собрания, этой пошлости всероссийской, памятник поставить надо. А вот из мертвой хватки господ кадетов России живою не выбраться б!» (7). Временное правительство во главе с «главноуговаривающим» Керенским почти сплошь состояло, как известно, из тайных и явных масонов. И не случайно, конечно, в красной армии царских офицеров и генералов воевало немногим меньше, чем в белой (включая, например, знаменитого генерала А. А. Брусилова, крупнейшего кораблестроителя А.Н.Крылова или подполковника Д. М. Карбышева, ставшего впоследствии советским генералом и показавшего себя героем в фашистском Маутхаузене) (8).

Россия есть царство или же её вообще нет. Этому достаточно научило нас Смутное время

Разумеется, «ленинско-троцкистская гвардия» - это настоящие демоны революции («красная» русофобия). Политику красного террора («диктатура пролетариата») развернули в октябре семнадцатого именно они. Начав с убийства Царской семьи, священников и заложников, они потопили затем в крови кронштадтское восстание, потравили газами тамбовских крестьян и расстреляли в августе 1921 г. крупнейшего русского поэта Н.С.Гумилева. Один из первых совдеповских концлагерей - знаменитый СЛОН на Соловецких островах - заработал на полную мощность уже в 1923 году. Вместе с тем, нравится это кому-либо или нет, именно большевики собрали рухнувшую в феврале семнадцатого Россию почти в прежних имперских границах. Вопреки наследственному интеллигентскому презрению к собственному Отечеству (9), а также поддержке германского генштаба и нью-йоркских банков, на которые они опирались, Ленин и Троцкий ввели «отчалившую» Русь в жесткие дисциплинарные берега, выиграв Гражданскую войну. Великая, Малая и Белая Россия, Средняя Азия и Кавказ к 1922 году опять стали частями единой страны. Это, как говорится, медицинский факт, спорить против которого невозможно. Если бы действия советской власти сводились к заговору пассажиров «пломбированного вагона», проехавшим в апреле 1917 года через линию фронта, и в котором действительно не было ни одного русского человека - и рассуждать было бы не о чем. Но дело идет о судьбе России, всего её многомиллионного народа вплоть до сего дня, и тут нужен Божий суд, который видит вещи в их полноте, и который будет произнесен в конце времен. В своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А. Бердяев квалифицировал советскую власть как превращенную форму русской идеи, и, по сути, он был прав. Смысл знаменитой Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и заключался в констатации этого факта, по сути признанного теперь зарубежной Церковью, воссоединившейся с Церковью московского Патриархата. В этом плане показателен многолетний спор двух ведущих русско-советских патриотических журналов, «Москвы» и «Нашего современника», первый из которых склонялся к «белой» России, второй - к «красной», но ни один из которых не был ни либеральным, ни этно-националистическим. Подлинно русский - это православный, утверждал Ф.М.Достоевский; вне христианства этнический (либеральный, коммунистический или языческий) русский есть в известном смысле «неудавшееся существо». Византинизм, европеизм, советизм в нашей истории, в конечном счете, - только формы (хотя и не «равночестные») русской идеи: живи не так, как хочется, а так, как Бог велит.

Вне христианства этнический русский есть в известном смысле «неудавшееся существо»

Проигрыш белых (то есть февралистов, кадетов-западников по своей идеологии) в гражданской войне - это кардинальное историческое событие, ещё ждущее своего полноценного анализа. На стороне белых в разразившейся войне было несомненное мужество, преимущества образования и военного опыта, значительные материальные ресурсы (адмирал А. В. Колчак при поддержке Антанты правил целой Сибирью, а генерал А. И. Деникин подходил к Москве). И все же белые проиграли - генералы бежали от бывших вахмистров... Многие винят в поражении белых «всемогущую» руку Троцкого как фактического агента мировой банкократии, но для философии истории несомненно, что военное дело решает в последнем счете дух воина. Во многих исследованиях по гражданской войне подчеркнута основная ошибка - или вина - белых: они не подняли Царское знамя. Более того, в большинстве белых армий монархическая идея оказалась фактически под запретом и под наблюдением контрразведки. Понятно, что на фоне рыхлой либеральной говорильни («общечеловеческие ценности») большевистское обещание жизни по справедливости предстало великой идеей, за которой чуялась потребная русскому сердцу Правда.

Для того чтобы осмыслить этот острый парадокс с разных сторон, следует отличать религиозные, мировоззренческие и практически-жизненные его проявления. Приведу в этой связи одно высказывание из сборника «Смена вех», вышедшего в Праге в 1921 г. и представлявшего собой опыт «белого» оправдания «красной» революции: «Революция преодолела все преграды, уверенно и властно вошла в русскую жизнь и накрепко укоренилась в ней. Удалось ей это как раз потому, что она не послушалась либералов и всех близких к ним по программе и темпераменту, а повела большую игру и поставила перед собой большие цели. Русского крестьянина и рабочего соблазнило не то, что он сам выдаст себе патент на умеренность и аккуратность в законодательном Учредительном собрании. Его соблазнила мысль пострадать за рабочих и крестьян, за униженных и оскорбленных всего мира. Чисто по-русски - пострадать. Он ничего не понимал, когда ему говорили: воюй с немцем ради себя. Он не верил, когда его призывали все взять себе ради его собственной выгоды. Но он поверил и взялся за оружие, когда ему сказали, что он призван убить зло в мире и насадить в нем вечную справедливость. Колоссальный рост государственного, национального, экономического и социального сознания народных масс в России за время революции - вот то неоспоримое и бесконечное ценное, что уже дала нам Великая Русская революция, построив в мучительном процессе своего творчества мощную социальную базу новой России» (10).

В руку России вкладывали коммунистический меч, а она его переделывала в православный Крест

Ныне, в начале XXI века, эти слова кажутся по меньшей мере двусмысленными. Но одно в них верно: русский народ не принял бы коммунизма, не искусился бы им, если бы в нем не было притягательной силы стояния за правду. Красная звезда и флаг с серпом и молотом - сплошь оккультные знаки - обращались в душе России в голгофский символ - вот где подлинное чудо русской истории, если воспользоваться формулой архимандрита Константина (Зайцева). Ленин, Сталин и Дзержинский, Луначарский и Ярославский вместе со всем их «чрезвычайным» аппаратом ничего не могли с этим поделать: в руку России вкладывали коммунистический меч, а она его - наперекор любой логике - переделывала в православный Крест. Это и почувствовали в происходящем патриотически настроенные царские офицеры.