[Андрей 57]

Обращает внимание другое — полицейские, стреляющие из пулеметов с чердака. Сказки об этих пулеметах, якобы размещенных на крышах и чердаках по приказу министра внутренних дел Протопопова, начали распространять еще 26 февраля. Слухи о пулеметах нужны были революционерам для оправдания бунта - раз власть расстреливает мирных граждан, народ имеет право на восстание! Вопросом о пулеметах занималась впоследствии Чрезвычайная Следственная Комиссия Временного Правительства. Родзянко, давая показания, утверждал, что пулеметов было 600. В кадетской газете "Речь" от 11/24 марта 1917 г. заявлялось: "Поставленные А. Д. Протопоповым на крышах ТЫСЯЧИ (выделено мной - А.З.) полицейских пулеметов не спасли прогнивший трон от революционного порыва рабочих и солдатских масс". ЧСК, очень желавшая доказать существование пресловутых пулеметов, обращалась ко всем гражданам с просьбой эти пулеметы найти и дать о них сведения. Было допрошено несколько сот человек, пулеметы проверены по номерам и т.д. В результате всего этого разыскали лишь несколько армейских (а не полицейских) пулеметов, установленных на крышах против немецких аэропланов еще в начале войны, и ЧСК вынуждено констатировала, что "так и не обнаружила действительного местонахождения НИ ОДНОГО ИЗ ЭТИХ ПУЛЕМЕТОВ (выделено мной — А.З.)".<Архив Русской Революции, т. 11, с. 7.> Так от кого же отстреливался Великий Князь Кирилл Владимирович? Во всяком случае, не от полицейских. Вернее предположить, что РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ стреляли в идущий в полном порядке Гвардейский Экипаж — одну из немногих воинских частей, сохранивших верность присяге!

Подведем итог: Согласно сведениям сторонников версии "измены" Великого Князя Кирилла Владимировича дело обстояло следующим образом: Великий Князь, переодевшись зачем-то в форму капитана 1-го ранга, уводит Гвардейский Экипаж из Царского Села, чтобы отдать его в распоряжение революционеров. По дороге все они украшают себя красными бантами. Но Великому Князю этого кажется недостаточным, и он на митинге проводит "разъяснение", результатом коего становится обзаведение и красным флагом. На Садовой улице Экипажу приходится еще отстреливаться от несуществующих полицейских. Придя в Таврический дворец, Гвардейский Экипаж больше часа ждет во дворе, пока его примет Родзянко. Наконец, моряков приглашают в Екатерининский зал, где Кирилл Владимирович, стоя на вытяжку перед Думой в полном составе, присягает на верность революции, после чего спешит домой, чтобы успеть и там поднять красный флаг. Такова квинтэссенция "антикирилловских" источников.


Посмотрим же теперь, что было на самом деле. После воззвания думского Комитета от 28 февраля, Великий Князь Павел Александрович из Царского Села связывается с Великим Князем Кириллом Владимировичем, пытающимся что-то предпринять в Петрограде. Отныне они действуют сообща. План, разработанный Великими Князьями, выглядит примерно так: учитывая декларацию Временного правительства о незыблемости Монархии, необходимо убедить Государя пойти хотя бы на временные уступки, чтобы не допустить свержения его с Престола и полной анархии в дни войны с Германией. Для этого нужно составить Высочайший Манифест с гарантией "конституционного строя" и представить его на подпись Императору прямо на вокзале. Для того, чтобы Государь понял необходимость этой меры, следует к его приезду урегулировать положение в столице, чтобы он увидел, что Комитет, сформированный думцами, стоит на страже порядка. Действительно, в воззвании 28 февраля командиры воинских частей приглашались в Думу именно для этого, а никак не для поддержки революции. Естественно, Великие Князья не знали о том, насколько подлым и двуличным было заявление Комитета, хотя, возможно, и подозревали, что не все здесь ладно. Но в тех условиях выбора у них не оставалось - кроме Временного правительства и Совета других властей в Петрограде больше не существовало. Приходилось выбирать из двух зол. Думский Комитет по крайней мере казался меньшим злом.

Гвардейский Экипаж должен был стать ядром сил порядка и поддержать Комитет, как временное правительство, исполняющее функции власти до прибытия Государя и назначения им нового премьера, который сформирует кабинет уже окончательно. Кроме Экипажа планировалось привлечь и другие части, еще не до конца разложившиеся. Великий Князь Кирилл Владимирович, побывав накануне в собрании Преображенского полка с целью лично воздействовать на распропагандированных и просто растерявшихся солдат и офицеров, разослал письмо за своей подписью, адресованное командирам частей:

"Я и вверенный мне Гвардейский Экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы и вверенная вам часть также присоединитесь к нам". Слова этого письма создатели мифа считают призывом к "измене". Генерал Н. Головин, процитировав их, комментирует: "говоря иными словами, Великий Князь Кирилл Владимирович на третий же день солдатского мятежа присоединяется к восставшим и призывает к этому другие войска".<Головин Н. Российская контрреволюция в 1917 - 1918 гг. ч. 1, кн. 1, б/м, 1937, с. 17.> Таким образом, проводится мысль, что письмо было адресовано частям, еще сохранившим верность присяге. Но обращает на себя внимание противоречие: на третий день СОЛДАТСКОГО бунта к нему призываются "другие войска". Неужели генерал Головин не знал, или по крайней мере не сообразил, что 1 марта в Петрограде уже не было ни одной части, не принявшей то или иное участие в беспорядках? Великий Князь Кирилл Владимирович обращался не к благонадежным частям с призывом поддержать революцию, а напротив, к восставшим, склоняя их не поддаваться далее влиянию радикалов из Совета, а поддержать Комитет Государственной Думы.

Великий Князь Кирилл Владимирович был ЕДИНСТВЕННЫМ из всех начальников частей, сохранившим в подчинении вверенное ему подразделение. Поэтому его письмо имело вес, и к Экипажу присоединились те, кто еще не начал срывать с офицеров погоны, отбирать у них оружие и убивать; кто не запятнал себя насилиями и издевательствами над престарелыми министрами и сановниками.

Чтобы сохранять объективность, опишем приход гвардейского Экипажа в Думу словами газеты "Биржевые Ведомости" № 16120 от 5 марта 1917 г., которую никак нельзя заподозрить в симпатиях к Членам Императорского Дома.

"1 марта в 4 часа 15 минут в Таврический Дворец приехал Великий Князь Кирилл Владимирович. Великого Князя сопровождали адмирал, командующий Гвардейским Экипажем, адъютант и эскорт из нижних чинов Гвардейского Экипажа. Великий Князь прошел в Екатерининский зал, куда был вызван председатель Государственной Думы М. В. Родзянко. Обратившись к председателю Государственной Думы, Великий Князь Кирилл Владимирович заявил: "Имею честь явиться к Вашему Высокопревосходительству. Я нахожусь в вашем распоряжении, как и весь народ. Я желаю блага России. Сегодня утром я обратился ко всем солдатам Гвардейского Экипажа, разъяснил им значение происходящих событий и теперь могу заявить, что весь Гвардейский Флотский Экипаж в полном распоряжении Государственной Думы". Слова Великого Князя были покрыты криками "ура". М. В. Родзянко поблагодарил Великого Князя, и обратившись к окружающим его солдатам Гвардейского Экипажа, сказал: "Я очень рад, господа, словам Великого Князя. Я верю, что Гвардейский Экипаж, как и все остальные войска, в полном порядке выполнят свой долг, помогут справиться с общим врагом и выведут Россию на путь победы". Слова председателя Государственной Думы были также покрыты кликами "ура". Затем М. В. Родзянко, обратившись к Великому Князю, спросил, угодно ли ему будет оставаться в Государственной Думе. Великий Князь ответил, что к Государственной Думе приближается Гвардейский Экипаж в полном составе и что он хочет представить его председателю Государственной Думы. В таком случае, - заявил М. В. Родзянко, - когда я вам понадоблюсь, вы меня вызовете. После этого М.В. Родзянко возвратился в свой кабинет. Ввиду того, что все помещения Государственной Думы заняты, представители комитета петроградских журналистов предложили Великому Князю пройти в их комнату. Вместе с Великим Князем в комнату журналистов прошли адмирал Гвардейского Экипажа и адъютант Великого Князя".<Биржевые Ведомости, № 16120, 1917, 5 марта.>

Можно признать, что некоторые слова репортажа звучат двусмысленно. Например, кого имел ввиду Родзянко под "общим врагом" - для Великого Князя это были анархические элементы, а для Родзянко - скорее всего отряд генерала Иванова и верные части с фронта. Но это уже на совести председателя Думы. Важно другое - репортаж по сути дела является ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ, что никакого красного банта ни на Великом Князе, ни на сопровождавших его лицах не было. В противном случае ни один репортер не отказал бы себе в удовольствии отметить это - ведь такая сенсация попадается раз в сто лет: Великий Князь с красным бантом на плече! Более того, в словах Великого Князя при всем желании нельзя отыскать ничего революционного. А ведь он провел некоторое время в комнате для журналистов, которые несомненно задавали ему вопросы, так что если бы он сказал что-то сенсационное, материала хватило бы на несколько репортажей. Мы еще рассмотрим вопрос о позднейших высказываниях, приписываемых недобросовестными авторами Великому Князю.