По воспоминаниям камердинера Чемодурова
Чемадуров, 10 лет пробывший при Государе Императоре в должности камердинера, незадолго до своей смерти в простом рассказе верного слуги так исторически ценно обрисовал Царя:
Камердинеров при бывшем Государе было трое: я, Петр Федорович Котов и Никита Кузьмич Тетеревятников; каждый из нас дежурил при бывшем Государе понедельно. В круг обязанностей дежурного камердинера, кроме обычных, входили: исполнение всех личных приказаний Государя и доклад о всех особах, имевших к Нему личный доступ. Без доклада камердинера никто, кроме Супруги Государя и Его Детей, не имел права входить в кабинет Государя.
За время моей почти 10-летней службы при Государе я хорошо изучил Его привычки и наклонности в домашнем обиходе и по совести могу сказать, что бывший Царь был прекрасным семьянином. Обычный порядок дня был таков: в 8 часов утра Государь вставал и быстро совершал свой утренний туалет; в 8 1/2 пил у себя чай, а затем до 11 часов занимался делами; прочитывал представленные доклады и собственноручно налагал на них резолюции. Работал Государь один, и ни секретарей, ни докладчиков у него не было. От 11 до 1 часу, а иногда и долее, Государь выходил на прием, а после часу завтракал в кругу своей семьи. Если прием представлявшихся Государю лиц занимал более положенного времени, то Семья ожидала Государя и завтракать без Него не садилась. После завтрака Государь работал и гулял в парке, причем непременно занимался каким-либо физическим трудом, работая лопатой, пилой или топором. После работы и прогулки в парке — полуденный чай. От 6 до 8 часов вечера Государь снова занимался у Себя в кабинете делами. В 8 часов вечера Государь обедал, затем опять садился за работу до вечернего чая в 11 часов вечера. Если доклады были обширны и многочисленны, Государь работал далеко за полночь и уходил в спальню только по окончании всей работы. Бумаги наиболее важные Государь Сам лично вкладывал в конверты и заделывал: для отсылки бумаг по принадлежности Государь приглашал дежурного камердинера. Перед отходом ко сну Государь принимал ванну. Кроме того, Государь аккуратно вел дневник и писал иногда до глубокой ночи. Тетради дневников тщательно сохранились и таких тетрадей накопилось очень много.
В семейном быту Государь не допускал никакой роскоши, и в столе, одежде и домашнем обиходе Государь и вся Его Семья придерживались скромных и простых привычек. Отличительной чертой всей Царской Семьи была глубокая религиозность. Никто из Членов Семьи не садился за стол без молитвы; посещение Церкви было для Них не только христианским долгом, но и радостью. Отношения между Членами Семьи были самые сердечные и простые, как между Государем и Государыней, так и между родителями и детьми”.
Нравственные облики покойных Государя и Государыни обрисовываются более полно в рассказах лиц, случайно ставших близко к интимной жизни Царской Семьи уже в революционный период, то есть лиц, как бы наблюдавших за жизнью Семьи со стороны и не принадлежавших раньше к придворной среде.
По отзывам всех этих лиц, Государь был человек умный, образованный и весьма начитанный. Он обладал громадной памятью, особенно на имена, и являлся чрезвычайно интересным собеседником. Он хорошо знал историю и любил серьезные исторические книги. Любил Он физический труд, и жить без него не мог, в этом Он был воспитан с детства.
Доброта и простота чувствовались в Нем при Его обращении с людьми; ни малейшей надменности или заносчивости в Нем не было. Он был замечательно предупредителен и внимателен к другим. Госпожа Битнер, случайная учительница в Тобольске, преподававшая русский язык Наследнику, говорит: “Если я иногда по нездоровью пропускала урок, не было случая, чтобы Он, проходя утром через нашу комнату, не расспросил меня о моем здоровье. С Ним я всегда чувствовала себя совсем просто, как будто век Его знала”.
В своих потребностях Государь был очень скромен: берег одежду, не позволял себе в этом лишней траты и сплошь да рядом можно было видеть на нем потертые, но исправно починенные и вычищенные штаны и износившиеся сапоги. Вина Он почти не пил: за обедом Ему подавался портвейн или мадера и Он выпивал не больше рюмки. Он любил простые русские блюда: борщ, щи, кашу. Был он весьма религиозен; ни ханжества, ни суеверных предрассудков в Нем не было. Он был истинный русский христианин по вере и строгий исповедник догматов Православной Церкви.
Это был человек замечательно добрый. Вместе с тем Он был замечательно выдержанный, спокойный и бесхитростный человек. Эти основные отличительные Его черты чрезвычайно хорошо воспринимались людьми, с которыми Он приходил в соприкосновение. Конечно, людьми не испорченными душой и мыслями. “Он вызывал у меня чувство, что хочется сделать Ему что-нибудь приятное”, — говорит один из таких свидетелей. “Сколько лет я жил около Него и ни одного раза я не видел Его в гневе”, — говорит другой свидетель.Он любил сильно природу и охоту. Без этого Он томился и по охоте скучал. Охоту Он оставил с началом Великой войны
Про отношение и чувства Государя к России, нельзя их выразить словами, что Он любил Россию. Россия для Него была почти тем же, что была христианская вера. Чувства Государя и Государыни к России определеннее всего выражаются в словах Государыни: когда после отречения Государь вернулся к Семье, то приближенные в порыве любви к Их Величествам хотели выразить сочувствие Их страданию. Тогда Государыня, указав на распятие Христа, сказала: “Наши страдания — ничто. Смотрите на страдания Спасителя, как Он страдал за нас. Если только это нужно для России, Мы готовы жертвовать и жизнью, и всем”.
“Государыня, как была Царицей раньше, так и осталась ею. Самая настоящая Царица: красивая, властная, величественная”. — Это было общее впечатление и заключение, как людей, состоявших при Царской Семье, так и рабочих-охранников из Ипатьевского дома.
Самым характерным отличием в Государыне была именно Ее величественность — такое впечатление Она производила на всех. Она была умная, с большим характером и весьма выдержанная женщина.
Однако Государыня вовсе не была горда в дурном смысле этого слова; этого и не могло быть в Ней, потому что от природы Она была умна, в душе смиренная, добрая женщина. Черты Ее натуры, которые заставляли видеть и чувствовать в Ней Царицу, вовсе не были отрицательными чертами, это не являлось результатом надменности, самомнения, жестокой властности, эти качества совершенно в Ней отсутствовали. Она была именно величественна, как Царица, величественна в своих чувствах, взглядах и особенно в духовных и религиозных воззрениях.
Государыня была бесконечно добра и бесконечно жалостлива. Именно эти свойства Ее натуры были побудительными причинами в явлениях, давших основание людям интриговавшим, людям без совести и сердца, людям, ослепленным жаждой власти, объединиться между собою и использовать эти явления в глазах темных масс и жадной до сенсаций праздной и самовлюбленной части интеллигенции, для дискредитирования Царской Семьи в своих темных и эгоистических целях. Государыня привязывалась всей душой к людям действительно страдавшим или искусно разыгрывавшим перед Ней свои страдания. Она Сама слишком много перестрадала в жизни, и как сознательный человек — за свою угнетенную Германией родину, и как Мать — за страстно и бесконечно любимого Сына. Поэтому Она не могла не относиться слишком слепо к другим, приближавшимся к Ней людям, тоже страдавшим или представлявшимся страдающими.
Она сильно и глубоко любила Государя. Любила Она Его, как женщина, полюбившая Его с 15-летнего возраста нежной и сильной девичьей душой; как женщина, которая имела от Него Детей и много лет жила с Ним хорошей, согласной жизнью. С мужем у Нее были прекрасные, простые отношения. Они Оба любили друг друга, и хотя для всех ясно чувствовалось, что главой в доме была Она, но не было ни одного вопроса, о котором бы Она раньше не посоветовалась с мужем.
Все свободное время, оставшееся от приемов и благотворительной деятельности. Государыня отдавала Семье; посторонним видно было, как сильно Она любила Свой очаг, Своих Детей, а из Них больше всех Алексея Николаевича. Однако любила Она Детей не слепо и эгоистично, но уделяя массу чувства, ласки и добра всем окружавшим Ее посторонним людям. Письма Ее к матери графини Гендриковой, к самой Анастасии Васильевне, к баронессе Буксгевден, к комнатным девушкам Великих Княжен, к массе раненых и больных солдат (в Царскосельском лазарете) и офицеров переполнены материнской нежностью, лаской, желанием каждому помочь, подбодрить, утешить.
Битнер рассказывает, что однажды у Нее с Государыней произошел сильный спор, вызванный несходством оценки побуждений, делавших простого русского человека беспринципным и безжалостным красноармейцем. Государыня, увидя из окна пришедший из Омска какой-то отряд красноармейцев, сказала: “Вот, говорят, они нехорошие. Они хорошие. Посмотрите на них, они вот смотрят, улыбаются. Они хорошие”. Битнер стала Ей возражать, доказывая, что многого Она не видит и о многом Ей не рассказывали, скрывая от Нее. В результате горячего спора обе женщины расплакались. У Битнер разболелась голова, и она не смогла прийти вечером в этот день к Царской Семье. Государыня прислала к ней камердинера, звала ее и написала письмо, прося Битнер не сердиться на Нее. “В этом случае, — говорит Битнер, — Она, по-моему, вылилась вся, какая Она была”.
“В другой раз, — рассказывает еще Битнер, — Она однажды спросила Сама, посылаю ли я деньги моей матери. Как раз было такое время, когда мне матери послать было нечего. Тогда Она настояла, чтобы я взяла у Нее денег и послала бы моей матери, хотя в это время денежные дела самой Семьи были очень тяжелы
|